Новая история Колобка, или Как я добегалась (СИ) - Ясная Яна - Страница 63

— Вчера надо мной пытались провести ритуал подчинения воли, Татьяна Федоровна. А до того — была предпринята попытка похищения детей моей сотрудницы.

Я холодно улыбнулась, обозначая, что да — я та самая сотрудница.

И если Череда и была удивлена, то разве что в первые секунды. Сейчас она выглядела собранной, хищной и… И хрен его знает, какой еще, но если бы я не была уверена, что она ведьма, я бы зуб дала, что передо мной — волчица. Очень, очень злая волчица.

— Это все претензии к Ведьминому Кругу, Максим Михайлович? — холодно уточнила она.

— Нет, Татьяна Федоровна. “Тихий лес” тоже на совести представителей вашей общины. И имейте в виду, уже этого хватило для объявления войны. Свой лес я никому не прощу.

Медведь смотрел на ведьму, и не хотела бы я оказаться между ними в этот момент. Перетерли бы взглядами, как жерновами.

— У вас и доказательства, я полагаю, есть? — холодным, как скальпель патологоанатома, голосом поинтересовалась она.

— Есть, — ничуть не теплее отозвался он. — И мы бы с удовольствием их вам предъявили еще вчера. Но вас, Татьяна Федоровна, пока отыщешь…

Макс улыбнулся — так, наверное, улыбаются змеи. Ядовито, едко.

Не думала, что Елистратов так умеет.

Он достал телефон.

— Приведи, пожалуйста, Ирину к нам.

А я задумалась — кому он позвонил? Если Азорвским охранникам — то интонации не те. Таким тоном не распоряжения отдают. Просят.

А если Аде — то когда они номерами обменяться успели?

Святину привела Адка.

Охранник мелькнул в дверях суровой физиономией, но остался снаружи, а Ада прошла вслед за подопечной в конференц-зал, сопроводила её до самого стола, и отошла, встала за моим стулом.

Который, между прочим, находился рядом с Елистратовским.

Ирина осталась одна, под скрещенными на ней взглядами, и её собственный метался по нашим лицам со смесью паники и безнадежности, пока не зацепился за меня. Не знаю почему — на меня отчаявшиеся глаза не действуют, лучше б на Мира смотрела, он добрее.

— Итак, — голос Череды упал ледяной глыбой. — Назовите себя.

Допрос не занял много времени — что там вообще было допрашивать? Минут в тридцать всё уложилось, и было бы еще быстрее, если бы Череда не задавала уточняющие вопросы.

Больше всего ее интересовали магические детали, она желала знать, как именно Ирина делала, то что делала. “Пальцы так, силу так, слово не скажу!”

Святина то тряслась, как мышь, то дерзила, ее эмоционально штормило и бросало из крайности в крайность. А Череда по мере ответов становилась всё морозней.

Ирина рассказала всё, что мы уже знали, и вздернула нос, стараясь им прикрыть стонущую в душе тоску.

— Проверь, — велела Татьяна Федоровна ближайшей сподвижнице.

— Господин Елистратов, позвольте! — мурлыкнула над Максом та самая инста-дива.

Адка подалась вперед, черты ее обострились, а веснушки проступили на побледневшем лице. Взглядом недоверчивая моя так и впилась поводящую руками гостью, и на месте последней я бы остереглась делать что-нибудь, что Аделаида Константиновна могла бы интерпретировать как нанесение ущерба.

На всякий случай. Лишняя предосторожность — она никогда не лишняя.

Фея закончила водить ладонями вокруг напряженного Макса, кивнула госпоже полковнику и упорхнула на своё место. Макс расслабился, Адка проводила её настороженным взглядом.

Череда молча стиснула зубы, с усилием их разжала. Расслабила руки, сжавшиеся в кулаки (я очень ярко представила в них чью-то шею).

— Значит, вы подозреваете Риту Викентьеву?

— В том числе и Викентьеву, — согласился Макс. — Ночью нападавших было не меньше трех.

Татьяна Федоровна обратилась к Святиной:

— Назови имя своей наставницы.

Она знала, конечно, про блок, но всё равно почему-то посчитала нужным задать вопрос.

Когда Ирина не ответила, Череда продолжила:

— Маргарита Викентьева была твоей наставницей? — светлые глаза впились в Святину, ожидая нет, не ответа, ожидая любой реакции по которой можно будет идентифицировать, истолковать. — Диана Аврелина? Карина Стороженко?

А те два имени, которые прозвучали рядом с Викентьевой — это, очевидно, те самые “пропавшие сестры”.

— Хорошо. Попробуем иначе, — ведьма с волчьим взглядом, не добившись ответов на первые вопросы, не собиралась отступать так просто. — Где ты жила последние два года?

Ирка хлопала ртом, и не могла ответить ничего. По лицу было видно — хотела, и не могла.

Череда смерила ее взглядом, и вздохнула. Пояснила, обращаясь к нам:

— Спазм. Дай ей ручку — руку судорогой сведёт. А если дальше давить — можно и до летального исхода дойти. Сосуд в мозгу лопнет, или сердце не выдержит… Что слабее окажется — то первым и откажет. Блок нужно снимать, а здесь у вас толком не поработаешь, остаточное что-то чувствуется, даже диагностику делать тяжело. Мы ее забираем.

Слава тебе, господи! Одной головной болью меньше — хоть эту девицу с нашей шеи снимут!

— Простите, но мы не согласны, — я с некоторым изумлением поняла, что это сказала я.

Вот эти вот слова — их произнесли мои губы.

Зачем? Зачем я выступила, чего мне молча не сиделось?

Татьяна Федоровна надменно приподняла брови, и мне захотелось сразу махнуть рукой на невезучую дуру Святину, и пусть делают с ней что хотят, но…

Сказала “А” — декламируй весь алфавит.

— Вы Викентьеву уже нашли? А двух других, этих… Аврелину и Стороженко? Допросили? Всех причастных выявили?

— Я лично гарантирую безопасность свидетельницы, — Очень Неприятным Тоном сообщила Череда. — Если с ней что-то случится, Ведьмин Круг признает все ваши претензии, как обоснованные.

— Это всё замечательно, но прежде чем передавать вам девушку, я хотела бы прояснить некоторые вопросы, — я отрыла в недрах и запасниках свой собственный Очень Неприятный Тон. По долгу службы мне им пользоваться доводилось нечасто — сервис же! — но это не значит, что вовсе в наличии не имелось? — Ада, проводи, пожалуйста, Ирину в комнату, нам нужно оговорить некоторые детали.

— Сама дойдёт, — отозвалась послушная моя. И скомандовала Святиной, — Скажешь охране, что ты пока под замком.

И, что характерно, та и не подумала ослушаться. Развернулась и деревянной походкой, как сомнамбула, побрела на выход.

Наша сторона стола вся сидела с каменными лицами, но Мирославу, по моим ощущениям, было весело, у Ольги выражение было прямо-таки ангельское, и если я хоть что-то понимала в Азорах, это означало крупную гадость в заначке, мнение Славика меня не волновало, а Макс испытывал что-то, похожее на глубокое моральное удовлетворение — каждую шпильку, которую мне удастся вогнать в собеседниц, он встретит с полным одобрением.

Я немного воспряла духом внутри себя: я не филантропичная дура, я ради премии перед начальством выслуживаюсь!

Дверь закрылась, и снова внимание хищниц с противоположной стороны сконцентрировалось на мне.

— Татьяна Федоровна, прежде чем мы передадим несовершеннолетнюю под вашу опеку, мы хотим знать, что её ждёт, я сложила руки перед собой и приготовилась к долгим пляскам вокруг обоюдных интересов.

— Этой несовершеннолетней почти восемнадцать, так что не вижу здесь особых сложностей. Она достаточно взрослый человек, чтобы понимать, что она делала, и достаточно взрослый человек, чтобы отвечать наравне с остальными.

Взгляд у Череды был железный, стальной.

— Впрочем… — она позволила себе улыбнуться одними губами. — Если “Тишина” отказывается от своих претензий, Ведьмин Круг не будет настаивать. В этом случае, разбирательство будет касаться только преступлений против внутренних законов, в которых Святина не замешана.

Вот как? Вот, значит, как? Ну-ну!

В голове стало пусто и звонко, и это этого прояснились мозги:

— Знаете, Татьяна Федоровна, а у меня другое предложение! Вы лично берете Ирину под опеку, вправляете ей мозги и учите отличать “право” от “лево”, а хорошее от плохого и учите всему, что следует знать ведьме на самом деле — а я, в свою очередь, не стану выдвигать претензий против вашей коллеги, передавшей медицинские данные моих детей в третьи руки. Она эти сведения Викентьевой передала или вам?