Ловушка для посланницы (СИ) - Рем Терин - Страница 36

— Это правда, что один из твоих мужей принц? — на удивление чётко для столь юного возраста спросил самый маленький мальчик со светло-голубыми глазками и курчавыми тёмными волосами.

— Да, — ответила я, поднимая приблизившегося ребёнка к себе на колени.

Он осторожно потрогал маленькими пальчиками мою руку, щёку, потом смутился и убежал, что-то шепча на ухо своей маме.

— О! Елизавета, ты покорила не только брата, но всех моих сыновей, — хохотнула Диала, пока мужчины раскладывали ароматную еду по тарелкам.

— Думай, что говоришь, — прошипел Тень, резко вставая из-за стола.

Громко хлопнула дверь, усиливая чувство неловкости.

— Зачем вы так? Он и так с трудом меня терпит, а теперь будет ещё более неловко, — укорила я женщину.

— С трудом терпит? Он с тебя глаз не сводит, а когда увидел тебя после парной, то едва не споткнулся, — веселилась Диала, а её мужья согласно кивали с загадочным видом.

Не зная, что ответить, я отдала всё внимание еде, на время выбросив этого невозможного мужчину из головы. В конце концов, мне сейчас не до романов: трое мужей и адская машина, которая грозится спалить этот мир, не располагали к романтике.

Ужин прошёл спокойно. Диала что-то обсуждала со своими супругами, дети быстро похватали то, что им показалось самым вкусным и скрылись в другом отсеке, судя по крикам, играя в космических пиратов. Тень так и не появился, но, наверное, сейчас это было к лучшему, потому что я понятия не имела, как реагировать на факты, озвученные Диалой.

На ночь меня разместили в маленькой, но чистой и уютной комнате-каюте.

В качестве ночной рубашки мне досталась мягкая безразмерная футболка, пахнущая свежестью. День выдался тяжёлым и нервным, поэтому я отбросила все переживания, забираясь на мягкую постель и укрываясь простынью.

Я уже почти уснула, но свет из коридора мелькнул по глазам, заставляя насторожиться.

— Это я, не бойся, — тихо сказал Тень, усаживаясь прямо на пол, опираясь спиной на мою кровать. — Я хотел извиниться. Ты только молчи, иначе я не смогу. Самое страшное для таких, как я — это не пренебрежение и не насмешки. Тяжелее всего надеяться. Ты мне понравилась, даже слишком, — хрипло сказал мой проводник, опуская голову ниже.

Это признание меня не просто удивило, а выбило почву из-под ног. Наверное, мне должно было быть приятно, но испытывала только смущение.

— Тень… — начала было я, не до конца представляя, как вежливо объяснить, что мне не до него.

— Нет, молчи. Я знаю, что мне надеяться не на что. Прости за мою грубость, просто… просто я не ожидал, что ты будешь такой: светлой, чистой, немного упрямой и невероятной. Почему ты так смотришь, как будто не видишь моих недостатков? Не заставляй меня верить, что я могу надеяться. Мне и так осталось не так уж много времени, я не хочу умирать от тоски, когда ты вернёшься к своим принцам, — сказал он в своей жёсткой манере, которую теперь было трудно воспринимать всерьёз, вставая с пола. — Спи, принцесса. Я зря всё это рассказал, — прошептал Гейл, исчезая за дверью прежде, чем я успела что-то ответить.

Елизавета Ирилия Сейн

Я думала, что не усну, но вырубилась, едва голова коснулась подушки. В царстве грёз меня снова преследовал огонь и крики, искажённые от боли лица и обожжённые тела. Сегодня к ним добавились Натан, Диала, её мужья и младшие дети, но к моему удивлению среди них не было Гейла.

Сны о нём пришли позже, когда огненный кошмар начал отступать. В них мой проводник умирал молча, свернувшись в калачик, лёжа на голой земле.

— Тень, вставай. Нам надо идти, — звала я его, пытаясь поднять за руку, но наёмник лишь грустно улыбнулся и отрицательно покачал головой.

Я плакала от горя, не зная, как всех спасти, но во сне снова сменились действующие лица. Теперь на выжженную, покрытую костями планету спустился правительственный шаттл, такой, на каких часто путешествовал отец. Он вышел в огнеупорном скафандре и прошествовал в пещеру, а после планета снова расцвела, заселённая моими соотечественниками.

«Нет! Нет! Нет!» — безмолвно кричала я, но папа меня не слышал, только улыбался, салютуя ликующей толпе.

— Проснись, принцесса, — тормошил меня Тень, бережно вытирая настоящие слёзы с моих щёк.

— Гейл, то есть Тень… — всхлипнула я, впиваясь пальцами в его футболку.

— Зови меня по имени, Лиза. Глупо уже притворяться, что ты для меня просто работа, — сказал проводник, притягивая меня в объятия. — Что тебе снилось? Почему ты плакала?

— Лучше не спрашивай. Что с тобой происходит, Гейл? Почему ты болеешь? — спросила я, надеясь услышать, что ему можно помочь. — У меня есть к кому обратиться. Я попрошу Лийсарию или Широна. Тебе окажут лучшую медицинскую помощь бесплатно, — уговаривала я, положив голову мужчине на плечо.

Я понимала, что неправильно пользоваться его симпатией, что у меня есть обязательства перед мужьями, по которым я очень тосковала, но сейчас мне хотелось быть слабой, хотелось спрятаться от всех тревог на плече своего временного попутчика.

— Это не болезнь и от неё доктора не помогут, — с тяжким вздохом сказал Гейл, нехотя разжимая объятия. — Спи, принцесса, завтра снова предстоит трудный путь.

Наверное, нужно было настоять и попытаться докопаться до сути его проблем, но мне не хотелось. Гейл не стал выяснять подробности моих кошмаров, и я позволила ему не делиться своими тайнами.

— Ты обещал больше не обзываться, — упрекнула я.

— Этого я не говорил, но это и не оскорбление, а твоя суть: светлая, прекрасная и недоступная, как сказка. Спи, я посижу здесь, отгоняя кошмары, — сказал Гейл, отстраняясь от меня.

— Тебе тоже завтра нужны силы. Ложись рядом. Обещаю не приставать, — пошутила я, вспоминая нашу прошлую ночь.

— Зато я тебе этого больше не обещаю. Спи. Я привычен к нагрузкам и могу поспать здесь, на полу, — заверил меня наёмник.

— Ладно, — сказала я, широко зевая.

Я понимала, насколько эгоистично было с моей стороны оставить всё так, но я не хотела, чтобы Гейл уходил.

Дальше я просто отдыхала. До утра плохие сны меня больше не беспокоили. Проснулась я первой. Гейл действительно спал на тонком матрасе возле моей кровати.

Во сне мужчина чему-то улыбался и от этого выглядел моложе и намного привлекательней.

Отругав себя за неуместные мысли, я осторожно обошла проводника, намереваясь идти искать Диалу. Нужно было забрать свои вещи, которые она отправила в чистку и выяснить, где можно умыться, но женщина нашла меня сама, тихонько заглядывая в комнату.

Я приложила палец к губам, показывая, чтобы девушка не будила пока Гейла и вышла с ней в коридор.

— Теперь убедилась, что Гейл твой? — спросила довольная донельзя женщина, деловито поправляя свой фартук.

— Он не мой, просто симпатизирует. Не стоит приписывать лишнего. У меня и так трое мужей, да и вообще… мне сейчас не до глупостей, — не слишком приветливо ответила я.

Попытки Диалы сводничать меня нервировали. Во-первых, я не знала, как воспринимать Гейла после всех признаний, а во-вторых, не собиралась обсуждать это с его сестрой.

— Мой брат не умеет симпатизировать. Не знаю, как у вас на Земле, а у нас вообще не принято разбрасываться подобными привязанностями: мужчины либо увлечены женщиной, либо равнодушны, а для удовлетворения есть дома удовольствий. Я видела, как ты смотришь на Гейла. Он точно твой и какая разница, сколько у тебя мужей? Только тебе решать, сколько их будет, на Миктай нет глупых ограничений. Я бы не вмешивалась, но у него осталось мало времени, ты же сама видишь, — строго отчитала меня Диала, глядя, как на неразумного ребёнка, хотя кто его знает, сколько ей лет.

— Почему? Что с ним происходит? Я предлагала помощь медиков, но он утверждает, что это не болезнь, — спросила я у женщины.

— А ты не знаешь? Гейлу семьдесят три года, а он так и не обрёл семью. У мужчин после семидесяти начинает меняться уровень гормонов, вызывая непреодолимую тягу к созданию союза. Если он сопротивляется, то сначала становится агрессивным, потом апатичным, а после просто перестаёт есть и спать, угасая на глазах. До того, как он встретился с тобой, брат уже отказался принимать пищу. Думай сама, нужен ли тебе Гейл, но знай, что другого шанса у него уже просто не будет, — серьёзно сказала женщина и, протянув мне свёрток с одеждой, оставила меня в ещё более растрёпанных чувствах.