Призрак тебя и меня (ЛП) - Орам Келли - Страница 12

Я не знаю, что ей ответить. Я не особенно хорошо знаю Шарлотту, поэтому не уверена, искренне ли она пригласила нас или потому, что я солгала Джейку, и теперь она чувствует себя обязанной передо мной.

Джулия принимает мое молчание за отказ и, надув губы, вжимается в спинку.

— Не знаю, возможно, — спохватываюсь я, но уже чуточку слишком поздно. Она уже сверлит меня рассерженным взглядом.

Напряжение в машине достигает предела, поэтому я снова пытаюсь завести разговор:

— Твой отец правда чудик? — спрашиваю я Шарлотту. Я видела интервью Кставье Митчелла, и его сложно представить в роли чудаковатого папы.

— О да. — Шарлотта смеется.  — С фанатами он общается по-нормальному, но когда я знакомлю его со своими друзьями, превращается вдруг в «клевого» папочку-шутника, и вся его крутизна исчезает. Он старается быть забавным, а мне хочется провалиться сквозь землю.

Я понимающе киваю.

— Наш папа точно такой же. Он хороший отец, но когда приходят наши друзья, начинает сыпать шутками из серии «твоя мама такая...» и болтать о Кайле Гамильтоне и Адриане Паскаль. Он до сих пор называет их Кайлианой.

— Упс.

Шарлотта хихикает, и я морщусь.

— Угу. Но он так старается, что у нас не хватает духа сказать ему, что они лет сто как расстались, и Кайл женился на другой.

Мой отец — банкир на Уолл-Стрит. Он работает в «Дж. П. Морган» в отделе слияний и поглощений. Покупает, продает и объединяет целые банковские учреждения — он действительно очень умен, но не имеет ни малейшего представления о том, что клево, а что нет. Думаю, он не разбирался в этом, даже когда был подростком. Мне кажется, он всегда был супер-ботаном. Но я люблю его за то, как сильно он старается быть современным отцом.

Когда мы приезжаем домой, Джулия выскакивает из машины, даже не попрощавшись с Шарлоттой.

— Извини, — говорю я, забирая с заднего сидения рюкзак. — Обычно она не настолько капризная. Кажется, что с каждым днем она ненавидит меня все сильней и сильней.

Шарлотта цепляет рюкзак на плечо и идет за мной к дому, улыбаясь, словно ничего не произошло.

— По крайней мере, у тебя есть сестра, с которой можно ругаться. А мы с отцом дома одни, да и он постоянно в отъезде.

— Думаю, было бы прикольно иметь старшего брата, — признаю я. — Он мог бы отпугивать от меня парней. Кстати, спасибо, что спасла меня от Чейза.

Шарлотта смеется, пока мы через боковую дверь заходим на кухню.

— Это меньшее, что я могла сделать после того, как ты прикрыла меня перед Джейком. Ты так быстро сообразила соврать о походе за платьями.

— Соврать? — спрашивает моя мама, изменив интонацию, чтобы превратить слово в вопрос. — Только не говори, что ты передумала ходить по магазинам.

Я спотыкаюсь и, моргая, таращусь на маму. Я не ожидала застать ее дома, но еще больше меня шокирует ее вид. Она в фартуке и, словно завзятая домохозяйка, по локти в муке.

— Привет. Нет, она о другом говорила. Что ты делаешь дома? Я думала, ты на сборе средств.

Она улыбается, но какой-то слишком широкой и яркой улыбкой.

— Просто решила взять выходной.

После аварии она брала выходные достаточно часто. То, что этот выходной день настал после моего недавнего прогула уроков, а затем визита к доктору Московицу, вызывает у меня подозрение.

— И сделать печенье?

Мама снова опускает взгляд в миску и робко пожимает плечами. Она знает, что я раскусила ее, но не подает виду.

— С шоколадом. Звучит неплохо, угу?

Шарлотта делает шаг вперед.

— Определенно. Как удачно я к вам приехала. Давно не ела свежеиспеченного печенья. — Она протягивает моей маме ладонь. — Здравствуйте. Я Шарлотта. Новенькая в школе, где учится Бэйли, и ваша дочь была так мила, что предложила мне стать ее партнером в проекте по истории.

— Ой! Точно, прости. — Мои навыки гостеприимства крайне слабы. — Мама, это Шарлотта Митчелл. Шарлотта, это Марлин Аткинсон, она же мама.

Пока они пожимают руки, мама начинает сиять так довольно, что ее улыбка практически ослепляет.

— Добро пожаловать, Шарлотта. Рада знакомству.

Мама возвращается к замешиванию теста и говорит чуть громче, чтобы мы могли слышать ее, пока она стоит к нам спиной.

— Итак, девочки, что за проект вам нужно сделать?

Вместо того, чтобы подняться ко мне, мы с Шарлоттой вытряхиваем содержимое наших сумок на кухонный стол, чтобы заниматься проектом поближе к печенью.

— Нам надо выбрать человека из современной истории США — 1900-х годов или позже — и сделать доклад о том, как он или она повлияли на историю и общество нашей страны.

— О! — Мама перестает выкладывать шарики из теста на противень и так стремительно оборачивается с полной ложкой в руке, что тесто чуть не вылетает оттуда. — Выберите Джеки Кеннеди. У нее было превосходное чувство стиля.

Теперь понимаете, что я имела в виду, говоря о бывших первых леди?

— Если делать проект о ком-то из Кеннеди, то не лучше ли выбрать президента?

Шарлотта вытаскивает из розовой папки план проекта и, покусывая кончик ручки, снова изучает требования к нему.

— Ну не знаю, по-моему, мистер Тэтчер из тех учителей, которые ценят оригинальность. В том смысле, что он разрешил нам выбрать самостоятельно, о ком мы хотим рассказать, и сказал проявить творческий подход к нашим презентациям, а в качестве примера использовал Синдера и Эллу.

Серьезно? Вот уж не думала, что мистер Тэтчер настолько продвинутый. Хотя, опять же, единственное, что я сегодня услышала в классе, это шушуканье Джейка и Чейза о том, что если мы с Шарлоттой подружимся, то это будет идеально для нас четверых. Я встряхиваю головой, пытаясь сосредоточиться на разговоре.

— Хорошо, — говорит мама. — Если мы хотим придерживаться темы Кеннеди, но действовать более творчески, тогда, возможно, вам следует сосредоточиться на Мерилин Монро и вместо убийства подчеркнуть их предполагаемую интрижку.

Я перевожу взгляд на маму, не совсем уверенная, что правильно ее поняла, а Шарлотта смеется.

— Звучит скандально. Мне нравится.

— Или можно рассказать об обеих женщинах — жене и любовнице, — продолжает мама, ставя печенье в духовку. — Вы сделаете доклад о президенте Кеннеди, но расскажете о нем с точки зрения его женщин. Используйте их, чтобы рассказать людям о его жизни, карьере и в целом о том времени в истории США.

— Да! — чуть ли не взвизгивает от энтузиазма Шарлотта. — И можно нарядиться на презентацию в них! — Она оглядывает меня, и ее глаза округляются. — Ты просто обязана быть Мерилин! С твоей-то фигурой и волосами ты идеально подойдешь на ее роль! Мы нарядим тебя в ее знаменитое белое платье. А я надену жемчуга, длинные перчатки и шляпку. Да! Бэйли, соглашайся! Еще можно напечатать фигуру президента на картоне в натуральную величину и поставить его между нами.

Идея и впрямь интересная, и Шарлотта так радуется, что я просто не могу сказать «нет».

— Хорошо.

Шарлотта с мамой издают радостный возглас.

Мы достаем ноутбуки, и пальцы Шарлотты быстро порхают по клавиатуре, когда она начинает исследовать тридцать пятого президента.

— Блестяще, — бормочет она, качая головой. — Надо же, какая классная у тебя мама. Теперь я ни за что не поверю, что твой отец был ботаном.

Мне не стыдно, что она сказала это в присутствии мамы. Папа и правда такой. Даже мама смеется.

— На самом деле, это чистая правда. В Лессе, храни его бог, нет ни капельки крутизны. Именно поэтому я и влюбилась в него. Мы оба ходили в колледж при университете Нью-Йорка. Я училась на дизайнерском факультете, где меня окружали «крутые» ребята, и каждый день, возвращаясь домой, видела, как в кафе сидит, зарывшись в учебники, этот парнишка. Он был таким безнадежно… ботанистым. Я не могла не влюбиться в него.

Мамин рассказ заставляет нас улыбнуться. Когда Шарлотта замечает мою улыбку, в ее глазах вспыхивает огонек.

— Яблочко от яблони, да?

До меня не сразу доходит смысл ее слов, но когда я их понимаю, у меня сводит живот. Мама тоже делает испуганный вдох, а Шарлотта, поняв, что она затронула больную тему, бледнеет.