Призрак тебя и меня (ЛП) - Орам Келли - Страница 47

Я снова бледнею и, пока он глядит на меня глазами, лишенными всякой надежды, начинаю дрожать.

— Я люблю тебя, Бэй. — Он тяжело выдыхает и обреченно поднимает ладони. — И всегда любил. С того самого дня, как ты сюда переехала. А то, что ты выбрала Спенсера, хотя могла встречаться с любым, заставило меня полюбить тебя еще крепче. Мне трудно находиться рядом с тобой. Я боюсь, что сорвусь и опять тебя поцелую. А я не заслуживаю того, чтобы целовать тебя. Я вообще не заслуживаю быть в твоей жизни. В тот вечер я разрушил все три наши жизни и поэтому должен страдать.

Я не могу больше это выносить. Не могу больше слышать ни слова. Меня душит паника, по лицу льются слезы, и я разворачиваюсь и убегаю к машине. Уэс не догоняет меня. И даже не окликает. Когда спустя пару минут я уезжаю в слезах и истерике от больницы, он по-прежнему сидит за столом и смотрит в землю, будто желая, чтобы она поглотила его и избавила от страданий.

Глава 24

Я бегу в свою комнату, настолько раздавленная, что на лестнице несколько раз спотыкаюсь. На втором этаже меня окликают из спальни сестры Джулия и Шарлотты. Захлопнув дверь своей комнаты, я падаю на кровать и зарываюсь лицом в подушку. Прижимаю к груди плюшевого медведя и продолжаю рыдать.

Всего через секунду дверь в мою спальню распахивается. Джулия и Шарлотта садятся ко мне на кровать, и их присутствие почему-то заставляет меня плакать еще сильнее.

Шарлотта пристраивается у моих ног, а Джулия ложится рядом и обнимает меня. Через минуту рука Шарлотты ложится на мою ногу, как бы говоря о том, что она тоже рядом.

Ни одна из них не произносит ни слова, а когда мои отчаянные рыдания превращаются в тихие изнеможденные всхлипы, Джулия начинает гладить меня по волосам, как всегда делает наша мама.

Я поворачиваюсь к ней лицом, и она дарит мне мягкую, ободряющую улыбку и продолжает поглаживать мои волосы, убирая пряди со лба, а затем заправляя их за ухо. Это обычное проявление нежности не просто успокаивает, оно словно исцеляет мою измученную душу. Как будто Джулия, просто находясь рядом со мной, пока мне так больно, каким-то образом залечивает зияющую в моем сердце дыру.

Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох и прижимаюсь лбом к ее лбу. Она дает мне еще минут пять, потом мягко шепчет:

— Хочешь поговорить об этом?

Я никогда не относилась к тем, кто легко открывается перед людьми, но сейчас рядом с сестрой я чувствую себя в безопасности. Я открываю глаза, вижу ее любящий взгляд, затем через плечо смотрю на Шарлотту. Она все сидит, держа меня за ногу, поддерживая и успокаивая своим присутствием и прикосновением. Она улыбается мне так же печально и ласково, как улыбается Джулия, и я понимаю, что могу ей доверять.

Я сажусь рядом с ней, прислоняюсь к стене и подтягиваю колени к груди. Джулия садится по другую сторону от меня, и внезапно меня прорывает. Я начинаю с той ужасной ночи, которая оборвала жизнь Спенсера и безвозвратно сломала нас с Уэсом. Затем объясняю им, как появился Спенсер. Я не беспокоюсь, что они сочтут меня сумасшедшей. Даже если они не поверят мне, я знаю, что меня не осудят. Они заботятся обо мне, любят, и мне нужно избавиться всех тайн. Мне больше не хочется нести их груз в одиночку.

Я рассказываю им все. Говорю, говорю, говорю… Это лучшая терапия за всю мою жизнь. И они слушают. Не перебивают, не задают вопросов, не называют меня сумасшедшей. Они просто позволяют мне выговориться, а затем мы снова сидим в тишине. Шарлотта нарушает молчание первой. В ее голосе слышится улыбка, когда она говорит:

— Я так и знала, что он влюблен в тебя.

Я давлюсь изумленным смешком.

— После всего, что я вам рассказала, ты обратила внимание только на это?

Джулия и Шарлотта хихикают.

— В данный момент это кажется наиболее актуальным, — объясняет Шарлотта. — То, что ты рассказала о Спенсере, немного из раздела фантастики, но мне кажется, что он здесь лишь для того, чтобы помочь, и надолго не задержится. Так что неважно, правда ли он приходит тебе или ты создала его в голове, чтобы помочь себе исцелиться. И то, и другое нормально. Все остальное, о чем ты нам рассказала, теперь в прошлом. Его уже не изменишь, но ты можешь повлиять на свое будущее и настоящее, а это, моя девочка, Уэс.

Я делаю глубокий вдох.

— Но смогу ли я простить его? Как мне любить его после того, как он признался, что смерть Спенсера принесла ему облегчение, потому что после нее у него наконец появился шанс со мной?

Джулия берет меня за руку и тихо спрашивает:

— Ты винишь его в смерти Спенсера — теперь, когда ты все узнала?

Мой ответ мгновенный и уверенный.

— Конечно, нет.

— Ты считаешь его плохим человеком?

Я качаю головой. Уэс максимально далек от слова «плохой». Он добрый, заботливый, бескорыстный. Я же видела его с Рози и другими больничными пациентами. Он хочет стать врачом. Хочет спасать жизни, а не уничтожать их.

— У нас у всех бывают моменты затмения, Бэй, — произносит Шарлотта, кладя голову мне на плечо. — Мы не можем противиться нашим инстинктам и чувствам. Ты же сама говорила, что от этих мыслей ему было противно.

— Было, — бормочу я. — Вы бы видели его лицо. Он испытывал отвращение к самому себе. Не думаю, что в мире есть человек, который ненавидит себя больше, чем Уэс.

— Что ж, — говорит Джулия, словно дело закрыто, и ответ очевиден. — Я не думаю, что есть что прощать. Уэс переживал очень трудное время и справлялся с этим, как мог. — Она с серьезным лицом поворачивается ко мне. — Тебе ведь тоже кое-что об этом известно, верно?

Определенно. Ведь я год была не в себе и причинила много боли друзьям и семье. Я не лучше, чем Уэс, и виновата во всем, что случилось, не меньше.

Шарлотта права: нам не под силу контролировать свои чувства. Встречаясь со Спенсером, я была самой счастливой девушкой на земле. Но все-таки когда меня поцеловал Уэс, не смогла противостоять пробужденным им чувствам. То, что я сделала, было хуже, чем то, что после гибели Спенсера испытывал Уэс. Ведь я ответила на его поцелуй, я растворилась в нем и наслаждалась каждой секундой — до тех пор, пока не услышала тяжкий вздох Спенсера, и меня не настигла реальность. Может, Уэс и обрадовался тому, что Спенсер больше не стоял у него на пути, но он сделал все, чтобы скрыть это чувство.

Джулия тоже права. Мне нечего прощать Уэсу. Я не сержусь на него. И больше не расстроена из-за его чувств. Они были настоящими. Он не мог им противиться.

Я вздыхаю, когда с моей груди спадает еще один груз. И Шарлотта с Джулией понимают, что я приняла это.

— Так что же ты собираешь делать? — спрашивает Джулия.

Я, не имея понятия, пожимаю плечами, и тогда Шарлотта пугает меня новым вопросом:

— Ты любишь его?

— Я… — Мое сердце замирает, пропуская удар, а затем, словно пытаясь наверстать упущенное, ускоряется. — Я не знаю. Наверное, в каком-то смысле я всегда любила его. Но не так, как Спенсера.

Шарлотта терпеливо улыбается.

— Конечно, не так. Уэс не Спенсер. Любовь индивидуальна, как снежинки. Вместо они — снег, но по отдельности уникальны. Люди разные, и ты будешь воспринимать их по-разному. Будешь любить их по-разному. Но то, что твои чувства другие, не значит, что они не любовь.

Мне нравится ее аналогия. Не стала ли она такой проницательной, потому что тоже пыталась перебороть свои чувства? Должно быть, ей было трудно признать, что она отличается от большинства. Можно представить, с каким смятением в сердце ей пришлось разобраться, чтобы понять, что лишь то, что она любит иначе, не делает ее чувства менее важными и реальными, чем у всех остальных.

— Ты права, — шепчу я. Ее мужество придает мне новые силы. — Я правда люблю его. Не так, как люблю Спенсера, но это любовь.

Шарлотта забрасывает руку мне на плечо и ласково обнимает.

— Ну, тогда все решено.

— Что именно?

— Я совершу окончательный каминг-аут.