Террорист номер один (СИ) - "Пантелей" - Страница 8

— Не так уж это и очевидно. Ты вполне мог решить, что я играю тебя в тёмную и замкнуться.

Генерал Дроздов скептически покачал головой.

— Мы уже слишком далеко зашли, Филипп. И он это отлично понимает.

— Тем лучше. Значит он рассчитывает, что я сумею тебя убедить.

— Попробуй.

— Чайку хоть организуй. Я все-таки не на допросе.

— Сейчас. Извини!

Пока смутившийся Дроздов распоряжался насчет чая, получивший пару минут форы, Филипп Денисович Бобков лихорадочно рассчитывал, сколько козырей ему удастся скрыть в этом разговоре. Получалось, что почти ничего. «Вот ведь зараза!» Беззлобно выругался про себя генерал-полковник и отхлебнул чайку.

— Юра, позволь мне начать с вопроса. Как ты отнесешься к тому, что часть моих размышлений выйдет за рамки научного материализма?

— Если в пределах разумного, то нормально отнесусь. Материализм на этот чертов глобус уже никак не натягивается. Про электричество я понял.

— Хорошо. Сам понимаешь, я тогда никак не мог прекратить поиск объяснения этого феномена, а ключ у меня был всего один — Сергеич.

— Понимаю. Сергеича я и сам бы постарался задействовать. Раз он где-то когда-то схватился за этот чертов «кабель», значит знает где он проложен.

Начало хорошее. Если собеседник согласился с твоим первым аргументом, значит второй он, как минимум, критически обдумает.

— Не буду тебе рассказывать в подробностях, как мне удалось убедить Сергеича. Он про этот «кабель» даже вспоминать боялся. Короче, мне перед ним разве что на коленках ползать не пришлось, чтобы уговорить пообщаться с Инопланетянином. Ты же знаешь Сергеича?

— Похуже тебя, но знаю. Не могу себе представить то, чего он может бояться.

— Вот и я не мог. Потому что в материальном мире этого просто не существует. Растекаться о нематериальном я сейчас не буду, это выйдет далеко за рамки разумных пределов, о которых ты упомянул, озвучу только то, что я уже перестал подвергать сомнению. Подожди, Юра, не сбивай с мысли, мне и так не просто. Так вот, первое — это то, что существует мир нематериальный. Сергеич называет его «За кромкой». По его мнению, из-за кромки, наш мир видится как нечто, вроде большого аквариума. В том аквариуме живут почти разумные рыбки, которые изучили почти все лежащие в нем камушки и растущие водоросли, но понятия не имеют, что находится за его пределами и почему время от времени в наш аквариум спускаются оттуда водолазы-ихтиологи. Второе — это то, что за «кромкой» творится точно такой же «творческий бардак», как и у нас, и в наш «аквариум» запросто может что-то свалиться случайно. По крайней мере — случайно для самого «водолаза». Это и есть наш случай. Наш Инопланетянин свалился сюда случайно, у него нет конкретного задания и он просто импровизирует. Но он точно не собирается ломать наш аквариум. Этот «водолаз» сейчас прикинулся одной из рыбок нашей стаи. Разумеется, для него это просто игра. Мы же должны с этим просто смириться, Юра. Он не из нашего мира, он из-за «кромки», мы даже не способны понять его мотиваций. В его случае, мы можем положиться только на «чуйку». Отбрось эмоции и ответь мне на вопрос — по-твоему, он за нас?

Дроздов усмехнулся и сбалагурил.

— За нас ли этот «водолаз»? Это вопросик номер раз. Не знаю, Филипп, не привычно мне давать оценки нематериальному. Враждебности с его стороны, я пока точно не заметил. Но ты же сам сказал, что он ведет многоуровневую игру, а мы в ней видим только свой уровень.

Филипп Денисович глотнул уже подостывшего чая и посмотрел Дроздову прямо в глаза.

— А ты действительно хочешь узнать новый уровень, Юра? Вылезти из «аквариума» и сходить за «кромку». Тогда просто попроси об этом Инопланетянина. Я уверен, что он тебе не откажет. Абсолютно уверен. Будешь смеяться, но я иногда его к тебе ревную.

Генерал Дроздов завис всего на пару секунд.

— Он предлагал. Но нет. Нет. Не хочу. Умеешь же ты объяснять мутно, но в то же время доходчиво. А почему ревнуешь, если не секрет, коли ты сам его мне и «сосватал»?

Филипп Денисович грустно усмехнулся.

— Сватала «рыбка» «водолаза» «русалке»… Очнись, Юра. Он сам тебя выбрал. Он же и план внедрения предложил. Как ты думаешь, почему тогда на появление «срочника»[21] в «Группе Вымпел» никто не среагировал?

— Слухи ходили, что он твой внебрачный сын. Вот никто и не пискнул.

— Такие слухи ходили только вокруг тебя, Юра. А в «Конторе» все уверены, что он твой внебрачный сын. Ты только не психуй!

Уже готовый смачно выматериться Дроздов оборвал себя на вдохе. Сделал выдох. Потом снова вдох и снова выдох. «Вот ведь суки!» Подумал он скорее восхищенно, чем раздраженно.

— Красиво играешь, Филипп.

Бобков откровенно глумливо усмехнулся.

— Похвалила «рыбка» «рыбку», оценив действия «водолаза». Ладно, не будем ерничать. Давай вернемся к делам нашим грешным, «аквариумным». Вот это…

Бобков ткнул пальцем в уже выключенный видеомагнитофон Электроника ВМ-18-С[22].

— … сами мы использовать не сможем. Да подожди ты, дай хоть мысль закончить. Сами мы не сможем использовать весь потенциал этого. Это, Юра, образно выражаясь, козырный, если и не туз, то как минимум король. Так вот, если мы его сами сейчас сыграем, то возьмем всего на одну взятку больше, но при этом остальные и вполне обоснованно, заметь, заподозрят нас в жульничестве. Держать это в сейфе тоже смысла нет. Какой смысл может быть в том, что всю игру прятать козырного короля. Раз уж мы жульничаем, то нужно делать это тонко. А тонко жульничать нам еще нужно учиться. «Учиться, учиться и еще раз учиться.» В этом мы пока полные лапотники, Юра. Не спорь! Как есть лапотники с большим топором. С нами если и садятся поиграть, то только по копеечке и от отсутствия других партнеров. А вот если мы этого «короля» подсунем тому, кто сможет его разыграть в наших интересах, то вместо надежной, но всего лишь копеечки, получим возможность поиграть за весь банк. Только в такой игре, наш «топор» сможет себя окупить. Нам нужно очень постараться, очень-очень, Юра, чтобы нас наконец впустили в эту большую игру. Как можно скорее. Мы больше не можем разменивать свои козыри по копеечке, мы на грани того, что скоро просто надорвемся под тяжестью собственного «топора», так ни разу его и не использовав. Я не шучу. Мы правда на грани. Пора умнеть. Понимаешь?

27 апреля 1984 года. Город Ишкашим. Афганский Бадахшан.

— Для чего понадобилось устраивать весь этот цирк, Воронов?

Юрий Иванович Дроздов, начальник управления «С» ПГУ КГБ СССР чувствовал совершенно по-идиотски. От сидения в непривычной позе ныла спина и затекли ноги, к тому же он был босиком. И происходило это не где-нибудь, а в Афганистане, пусть и на самой границе. Воронов же, сидящий в точно такой же позе, чувствовал себя вполне комфортно.

— Неудобно вам товарищ генерал, прилягте. Сюда никто не зайдет, пока мы не закончим. Чтобы убедить вас, что это не цирк — мне понадобится время.

Дроздов с облегчением оперся на левый локоть и вытянул ноги. Ковер под ними был постелен почти новый, поэтому брезгливости не вызывал.

— Тебе удобно?

— Привычка, товарищ генерал.

Воронов разлил по пиалам еще по глотку очень крепкого чая. Дроздов закинул его в себя глотком, как если бы это был спирт.

— Времени у нас до утра, Воронов. Я тебя слушаю.

Вообще-то в мадафу[23], как и в мечеть, любой правоверный мог войти в любое время, даже ночью, но только не сегодня в Ишкашиме. По Бадахшану уже давно не ходили чужие, а по столице Джамаата тем более. Своим же, Аллах велел ночью спать.

— Понимаете, товарищ генерал, то, что вы назвали цирком, для Масуда им совсем не является. Для него — это Адат. То есть священный обычай.