Крутой сюжет 1994, № 02 - Сафир Ришар - Страница 2

— А когда тебя обвиняют в том, чего ты не делал? Как насчет этого?

— Ты говоришь о приговоре?

— Да. — Ремо посмотрел на свои колени.

Потом он взглянул на колени священника. У него не было времени износить серые штаны, выглядевшие только что купленными. Ряса священника тоже была совершенно новой. И еще эта странная улыбка…

— Ты покушался на чье-нибудь имущество?

— Нет.

— Совершал грабеж?

— Нет.

— Секс?

— Да.

— Богохульство, гнев, гордость, зависть?

— Нет, — сказал Ремо довольно громко.

Священник подался вперед. Легкий запах дорогого лосьона ударил в ноздри.

— Ты не священник, — сказал Ремо.

— Говори тише. Ты хочешь спасти свою душу и задницу?

Ремо посмотрел на серебряное распятие с черной кнопкой на ногах Иисуса.

Черная кнопка?

— Слушай. У нас мало времени, — сказал человек в сутане. — Ты хочешь жить?

— Конечно!

— Встань на колени.

Ремо соскользнул на пол одним движением. Койка была на уровне груди, а колени «священника», скрытые рясой, чуть ли не упирались ему в подбородок.

Распятие поднялось к его голове. Он посмотрел на серебряные ноги Иисуса, пробитые серебряным гвоздем. Рука незнакомца в рясе держала Иисуса за живот.

— Сделай вид, что целуешь его ноги. Ближе. Видишь черную пилюлю? Вытащи ее зубами. Давай, только не урони.

Ремо открыл рот и схватил зубами черную кнопку под ногами Иисуса. Он увидел взметнувшиеся полы рясы, когда незнакомец встал, чтобы закрыть Ремо от охранников. Пилюля осталась у Ремо в зубах. Она была твердой, вероятно из пластика.

— Не ломай скорлупу. Не ломай скорлупу, — зашипел незнакомец. — Спрячь пилюлю во рту. Когда они застегнут шлем на твоей голове, проглоти пилюлю целиком. Но не раньше. Ты слышишь?

Ремо сунул пилюлю под язык. Почему столько разом обрушилось на него, когда нет времени подумать? Он потрогал пилюлю языком.

Яд? Нет смысла.

Проглотить ее сейчас? Что тогда?

Ремо попробовал пилюлю на вкус, не ломая скорлупы. Никакого вкуса. «Священник» нагнулся к нему. Ремо сунул пилюлю под язык и сказал быстро, с мольбой в голосе:

— О’кей, я понял…

— Время, — раздался голос охранника.

— Бог простит тебя, сын мой, — громко сказал «монах», перекрестив Ремо распятием. Потом сказал шепотом:

— Увидимся позже.

Он вышел из камеры, склонив голову и держа перед собой распятие. В его левой руке что-то блеснуло. Сталь? Вместо кисти руки у незнакомца был крюк.

Ремо оперся правой рукой о койку и встал на ноги. Полость рта заполнилась слюной. Ему хотелось сглотнуть ее. Сначала нужно убрать пилюлю. Под язык. Вот так. О’кей, теперь можно осторожно проглотить слюну.

— Ну, Ремо, — сказал охранник. — Пора.

Дверь в камеру была открыта, по обе ее стороны стояли охранники. Ремо снова осторожно проглотил слюну, держа пилюлю под языком, и вышел им навстречу.

Гейнс уже видел на своем стуле четверых. Уильямс будет пятым. Он сядет на стул слишком ошеломленным, чтобы говорить или молить о пощаде, потом он посмотрит вокруг. Только смелые делали это, те, кто не боялся открыть глаза.

И Гарольд Гейнс даст ему время. Он не включит напряжение, пока начальник тюрьмы не посмотрит на него злобно. Тогда Гарольд Гейнс убьет Уильямса.

— Что-нибудь случилось? — раздался голос.

Гейнс быстро обернулся.

Невысокий мужчина с темными волосами, в черном костюме, с серым металлическим дипломатом в руке, стоял за его спиной.

— Что-нибудь случилось? — тихо повторил незнакомец. — Судя по вашей бледности, вы возбуждены.

— Нет, — резко ответил Гейнс. — Кто вы и что вам нужно?

Незнакомец улыбнулся, не обратив внимания на резкий тон Гейнса.

— Начальник тюрьмы должен был предупредить вас.

Гейнс быстро кивнул.

— Да, да, он предупреждал. — Он повернулся к контрольной панели, чтобы провести окончательную проверку. — Он сам будет здесь с минуты на минуту, — сказал Гейнс, глядя на вольтметр. — Отсюда не так хорошо видно, но если вы подойдете к окошку, то все увидите.

— Спасибо, — сказал темноволосый незнакомец, но не двинулся с места. Он подождал, пока Гейнс не включил свою смертельную игрушку, а потом посмотрел на стальные заклепки на панели, закрывающей генераторы. Он считал про себя: «Один, два, три, четыре… Вот она».

Он осторожно поставил дипломат на основание панели возле пятой заклепки. Эта заклепка была более светлого цвета, чем остальные, и на то была причина. Она была не из стали, а из магния.

Незнакомец внимательно осмотрел комнату, Гейнса, потолок, стеклянное окошко и сфокусировал свое внимание на электрическом стуле. Его правая нога незаметно пододвинула дипломат к пятой заклепке на дюйм.

Раздался слабый щелчок. Незнакомец подошел к стеклянному окошку.

Гейнс не слышал щелчка. Он поднял глаза от цифр на панели.

— Вы из Департамента? — спросил он.

— Да, — ответил незнакомец, разглядывая электрический стул.

В другой комнате здания тюрьмы доктор Марлоу Филлипс налил в стакан скотч, потом убрал бутылку с виски обратно в белый медицинский шкаф. Минутой раньше он повесил трубку телефона. Он разговаривал с начальником тюрьмы. Начальник тюрьмы сказал ему, что не он будет проводить вскрытие трупа Уильямса.

— Какая-то исследовательская группа займется его телом. Не задавайте мне вопросов. Будь я проклят, если сам что-нибудь понимаю. И я не думаю, что вы имеете какое-нибудь представление об этом.

Ремо сел на электрический стул. Он никогда не думал, что ему придется это делать.

Двое охранников взяли его руки, положили их на подлокотники стула и пристегнули металлическими зажимами. Ремо удивило, что он даже не сопротивлялся, как будто сам хотел помочь им. Он хотел закричать, но не смог и позволил им пристегнуть свои ноги к ножкам стула.

Потом он закрыл глаза и перекатил пилюлю под левый задний зуб, чтобы было легче раскусить ее.

Он позволил им надеть на себя небольшой металлический шлем с торчащими от него проводами. Он почувствовал затылком холодный металл шлема.

И тогда Ремо Уильямс так сильно сжал челюсти, что могли треснуть его зубы. Какая-то теплая жидкость заполнила его рот, перемешиваясь со слюной. Он проглотил ее вместе с остатка ми скорлупы пилюли.

Он почувствовал умиротворение и сонливость. Ремо открыл глаза и увидел их: охранников, начальника тюрьмы и кого-то похожего на священника. Нет, он не был похож на монаха. А, может, был. Может быть, они поступали так с каждым приговоренным, чтобы ему было все безразлично.

— У вас есть последнее желание? — Неужели это был голос начальника тюрьмы? Ремо попытался покачать головой, но она была прикреплена к стулу. Он не мог двигаться. Что держало его, пилюля или зажимы? Неожиданно этот вопрос стал ему безразличен. Когда мягкая, теплая темнота обволокла его, Ремо решил подумать над этим вопросом позже. Сначала он поспит до завтра.

Гарольд Гейнс, забыв про незнакомца, смотрел через стеклянное окошко, ожидая гневного взгляда начальника тюрьмы. Репортеры не были допущены на эту казнь, и несколько стульев в комнате оставались пустыми. В завтрашних газетах казни будет отведено всего лишь несколько строк, и имя Гарольда Гейнса не будет упомянуто. Если бы здесь присутствовали репортеры, они несомненно раздули бы целую историю о человеке, который включал генераторы, о Гарольде Гейнсе.

Начальник тюрьмы не двигался. Уильямс тоже. Он казался расслабленным. Может, он без сознания? Его глаза закрыты. Его руки неподвижны. Этот ублюдок был слишком спокоен.

Хорошо, Гейнс разбудит его. Ток будет медленно нарастать до полной мощности.

Гейнс тяжело дышал, думая о том, что его собственная рука сейчас отправит этого Уильямса на небеса. Он даже чувствовал тепло своего дыхания, когда начальник тюрьмы отошел от электрического стула и кивнул в его сторону. Гейнс медленно повернул реостат. Генераторы загудели. Тело Уильямса содрогнулось. Гейнс медленно повернул реостат в обратную сторону. Он почти чувствовал жженый запах мяса, щекотавший ноздри тех, кто находился внутри комнаты.