Планета FREEkoв. Зарождение (СИ) - Горина Юлия - Страница 35

— За эти два года погони за Uno я нашел «Громкий дом».

Олег фыркнул.

— Да ну...

— Я серьезно. И находил его впоследствии неоднократно. У него нет постоянного адреса, он формируется стихийно в разных участках сети, и каждый раз приходится искать заново, но теперь я уже знаю, по каким признакам можно определить его местонахождение. Он может сохраняться в одной точке и час, и день, и неделю… И всего несколько секунд. Поэтому я со всей ответственностью могу сказать: «Громкий дом» есть, и, если хотите, это самое потрясающее место во вселенной. Я не смогу вам его описать, это нужно чувствовать.

— Гиви, а может ты просто поймал банальную галлюцинацию из-за длительного пребывания внизу?.. — спросил Олег.

Но Рэм перебил его.

— Если ты нашел «Громкий дом», отвечающий на все вопросы, то почему не получил ответа на свой вопрос? Почему ты сам не узнал, кто же такой Uno?..

— Кстати, да. Тоже хороший вопрос, — согласился Олег.

— Мне было отказано.

— Ха, так значит «Громкий дом» все-таки знает не все ответы? — победоносно воскликнул Олег.

Гиви отрицательно покачал капюшоном.

— Я думаю, он знает... Когда я задал ему свой вопрос, мне ответили, что это знание сломает мой мир и навредит мне, поэтому для меня эта информация закрыта.

— Но тогда с чего ты взял, что если туда приду я, то мне он ответит? — спросил Рэм.

— Потому что он мне об этом сказал, — проговорил Гиви со странной интонацией, как будто тема была для него болезненной.

У Рэма почему-то по коже прошел озноб от его слов.

— Сказал что?..

— Сказал, что ты придешь. Человек со стороны, разыскивающий Uno. Тот, кому эта информация не для удовлетворения любопытства, а жизненно необходима. И тебе он ее даст.

Повисла долгая, тяжелая пауза.

— У меня такое ощущение, будто нам лет по десять и мы в темной комнате призраков вызываем, — признался Олег. — Аж не по себе.

— Ага, — признался Рэм. — А как давно ты задал ему этот вопрос?

— Примерно полгода назад.

— И что, до сих пор больше никто не искал Uno?..

— Не знаю, может, искали. Но не через нас, не через меня. Ты — первый и единственный, кто заявился в дарк с этим вопросом.

Они снова замолчали, каждый задумался о своем.

Наконец голос подал Олег.

— Даже если Гиви не спятил, и существует какая-то мегаинформационная база, и все такое... Проход по бессознанке — это жуть жуткая. Не зря любители посидеть внизу — все шизанутые!

Рэм поднял на него сияющие нездоровым блеском глаза.

— Я хотел бы это увидеть.

— А если у тебя психика не выдержит?..

— У меня устойчивая психика, Олег. Я видел достаточно, и, как видишь, все еще не спятил.

Олег прикусил язык, а Гиви довольно хлопнул в ладоши.

— Так мы договорились?

— Договорились.

— Дай мне адрес, по которому можно скинуть инфу. И если я написал — бросай все, и беги по ссылке со всех ног.

— Я понял. Я согласен, хотя это и вправду очень напоминает какой-то спиритический сеанс.

— Ты не веришь в мистику? — несколько разочарованно поинтересовался Гиви.

— Нет. Я атеист и абсолютный материалист.

— В любом случае, пусть ты даже не видишь Тора за ударами грома — тем не менее, гром-то существует.

— А ты веришь в Тора?.. — спросил у Гиви Рэм.

Гиви ответил не сразу.

— Раньше я верил только в двоичный код — Хельг не даст соврать. Теперь я верю во все, во что только верует человечество. В Будду, Христа, Тора и все остальное, вместе взятое. Легенды не появляются на ровном месте, у них должен быть источник. Просто кому-то удалось найти свой «Громкий дом», а кому-то — нет. Но это не означает, что «Громкого дома» нет, просто все остальные плохо его искали. Может, если тщательно поискать Тора, или Будду — рано или поздно их тоже можно найти. Проблема только в том, что мы потеряли ссылки и пароли, а самостоятельно распутывать сплетения чужих кодов — очень сложная и кропотливая работа, которую мы почти разучились делать.

Небо проплакало все утро, и теперь, хмурое и отечное от слез, нависало рыхлыми складками над крышами высоток. Пахло мокрым асфальтом и землей.

Рэм так и не смог себя заставить переступить порог крематория, и потому прощался с Ником здесь, на лавочке под крышей строгого черно-белого крыльца с коленопреклоненными ангелами вместо колонн. Черный костюм его раздражал, траур сковывал дыхание. Хотелось сорвать с себя все эти непреложные атрибуты скорби и напиться по-черному — вот это было бы честно.

Из головы никак не шел вчерашний разговор со следователем. Дело Ника так и не передали в прокуратуру, поскольку его травмы классифицировались как «повреждения, нанесенные в результате хулиганской драки». А когда Рэм принялся орать на весь этаж, как сильно они ошибаются, следователь переслал ему показания других участников разборки, и ни в одном из них не было описания казни Ника. Только одного имени Рэм не нашел в списке.

— А где показания Инны Хмельницкой, сестры потерпевшего? — спросил он следователя.

Тот замялся и ответил, что документация по ней еще не готова. И Рэм все понял.

— Ясно. Остальные были под кайфом, с полными карманами травы и пачкой штрафов за нарушение общественного порядка. Чистыми были только я и она, потому нам бояться нечего. Так?

И тогда следователь сказал:

— Роман Анатольевич, чисто по-человечески я, конечно, понимаю ваше желание придать произошедшему какую-то особую значимость, поскольку вы состояли с ним в дружеских отношениях. Но тот факт, что Николай Хмельницкий был вашим другом, никак не меняет того, что он был наркоманом, алкоголиком, дважды отбывал наказание за уличное хулиганство, постоянно общался и враждовал с асоциальными личностями и группировками. То, что с ним случилось, трагично. Но абсолютно закономерно. И самое правильное, что вы можете сейчас сделать — это не афишировать ваши с ним личные отношения, поскольку это может серьезно отразиться на вашей дальнейшей судьбе и карьере. Поскольку вы — лицо пострадавшее, мы не подавали сведения в службу социального рейтинга...

— Другими словами, у нас есть два закона: один — для хороших граждан, а другой — для плохих? Так что ли?! — взбесился Рэм.

— Ни в коем случае. Мы, конечно же, будем искать преступников...

Все дальнейшие слова пролетели мимо ушей Рэма. Он всматривался в тонкую шейку следователя так, словно хотел задушить его взглядом, а в памяти кружились слова Олега о королевском соцрейте. Он не стал разносить кабинет или подавать жалобу. Рэм придумал кое-что другое, и попросил Инку помочь с реализацией. И она согласилась.

Тем временем к крематорию подъехали два автомобиля, из которых неспешно выгрузились следующие клиенты учреждения. Скорбящая вдова при виде Рэма небрежно поправила декольте своего траурного платья и призывно процокала мимо него каблуками в окружении скучающих родственников.

Рэму стало противно.

И тут пришло очередное сообщение от Лизы.

Сначала он читал их, потому что переживал, не возникло ли у девушки каких-то дополнительных проблем, и не требуется ли ей помощь. Но в письмах вечно лежали какие-то дурацкие картинки, сопровождающиеся просьбами позвонить, когда не будет занят.

Рэм ответил ей только один раз. Написал, что действительно очень много дел, да и настроение не способствует. А в ответ мгновенно прилетела километровая простыня слов поддержки и утешений из разряда тех, от которых скулы сводит.

Наконец, церемония закончилась, и двери крематория пафосно открылись. Рэм поднялся со скамейки, поправил пиджак. Через пару минут в дверях показалась Инна с коробочкой праха в руках и еще несколько человек из числа приятелей Ника.

— Трус, — прошипела Инка, смерив живописную фигуру Рэма обиженным взглядом.

В свободном черном платье до щиколоток она выглядела нелепо, как солдат в балетной пачке.