Планета FREEkoв. Зарождение (СИ) - Горина Юлия - Страница 68

***

Его одежда пропиталась кровью, на перепачканные ботинки налипла пыль и комочки какой-то органики. На щеке блестел кровавый след, руки по локоть в алой и липкой жидкости. Местами внешняя оболочка повредилась, и теперь кончики пальцев и правая рука, изодранная почти по локоть, жутко поблескивали металлическими деталями.

Поэтому Рэм не удивился, когда женщина, взглянув на него, вскрикнула от ужаса. А ведь раньше, бывало, на шею вешались прямо посреди улицы...

Он вошел в операционную, недоумевающе осмотрелся по сторонам.

— Что здесь происходит? — спросил он у Uno.

Но ответила ему женщина-врач.

— Здесь уже ничего не происходит: адаптация не удалась, прогресс приостановлен, и это непоправимо, — торопливо проговорила она, дрожа от ужаса и не сводя глаз с окровавленных рук Рэма. — Пожалуйста, не трогайте мою дочь! Она ничего вам не сможет сделать. Она абсолютно безвредна! Она теперь — просто растение...

Мужчина молчал. На осунувшемся лице проступили синюшные тени. Он смотрел на Рэма так, словно его и не было, словно взгляд проваливался в небытие.

Рэм шагнул чуть ближе к операционному столу, и женщина коршуном бросилась к нему, цепляясь за рукав. Он резко стряхнул ее с себя и отстранил рукой, оставляя кровавый след на белоснежной одежде. Мужчина отступил в сторону сам.

— Значит, это вы — тот самый террорист? — проговорил он вдруг, опуская голову. — Никогда бы не подумал...

Услышав его голос, Рэм вспомнил, где и когда встречался с этим человеком.

— Александр Моисеевич?.. — удивился Рэм.

Гиленсон кивнул.

— Вы хотели посмотреть? Что же, смотрите... Смотрите, что они сотворили с моей девочкой, с моей... — его голос дрогнул, но Гиленсон смог взять в себя в руки и договорить фразу, — с моей Жданой...

На операционном столе лежала совсем юная девушка. Тонкие нежные руки с изящными длинными пальцами лежали поверх белой простыни, которая накрывала ее тело в больничной сорочке до самых подмышек. Темные волосы с каштановым отливом были очень коротко острижены… Хотя нет, судя по всему, они наоборот отрасли после бритья налысо. И тем не менее даже эта прическа ей удивительно шла. Лицо Жданы было безжизненным, но безукоризненно прекрасным — тонкие черты, аристократичная линия губ, яркие брови.

— А она — красавица, — с сожалением проговорил он, и взглянул на кардиомонитор. — Но с чего вы взяли, что с ней что-то не так? Жизненно важные показатели вроде в норме.

— Убийца! — крикнула женщина, снова бросаясь к Рэму. — Как будто ты что-то в этом понимаешь! Отойди от нее! Не смей трогать!

Он раздраженно оттолкнул ее — и немного не рассчитал силу бустера. Женщина отлетела в сторону, к шкафчикам с медикаментами.

— Извини, — сказал он, обращаясь к Гиленсону.

— Не страшно, — отмахнулся Александр Моисеевич.

— Я, конечно, не врач, но реанимация — мой дом родной, я там оказываюсь минимум пару раз в год из-за конфликта стимулирующих препаратов, — объяснил Рэм. — Как я вижу: Ждана жива.

Гиленсон кивнул.

— Да, ее сердце бьется. Проблема не в этом. Ее мозг... — он взмахнул рукой в сторону большого монитора, за которым раньше сидела Мария. — Все там. Все кончено. Пожалуйста, не мучьте больше мою девочку. Я просто хочу забрать ее домой...

«Осуществи загрузку моего ядра в устройство», — написал наконец Uno.

— Блять, да нет здесь никакого устройства! — выругался Рэм. — Или ты ее имеешь в виду?

«Именно. Она и есть устройство, носитель вживленных в биологическую ткань микросхем с адаптированным ядром искусственного интеллекта. По сути — компьютер на биологической основе, носитель ИИ. Тебе сейчас нужно загрузить в нее мое ядро. Шлейф за ухом. Поспеши, сюда на помощь идет отряд военных. Я задерживаю их, как могу, но скоро они заглушат мой сигнал».

Рэм шумно вздохнул.

— Вот ты гад...

«Не я ее такой сделал».

— Говорят, ее мозг умер.

«Мозг не умер, все данные сохранены, просто они конфликтуют и друг с другом, с нейронной сетью и с маячками. Действуй, Кош.»

— Понял, сейчас попробую, — ответил Рэм. Поймав на себе вопросительный взгляд Гиленсона, почему-то смутился.

— Говорит, у нее просто конфликт программ. Может быть, сейчас что-то изменится.

— Нет! — заорала женщина-врач зашлась плачем, но подойти еще раз не рискнула.

— Заткни ее, пожалуйста, а то я ненароком могу ее насовсем выключить, — попросил Рэм Гиленсона.

— А я не возражаю, — проговорил Гиленсон, не сводя глаз с Рэма.

Тот потянулся к нагрудному карману, в котором у него лежала флешка, но тут же опомнился и пошел к раковине, чтобы отмыть руки. Кровь смывалась, обнажая повреждения покровов. Очищенный металл заблестел, как новенький.

Из коридора в операционную донесся какой-то шум.

— Эй, начальник, все путем? — из пробитой дыры выглянул Кир. С ним было еще несколько человек, и все они с любопытством таращились в пролом.

— Бабе рот заклей и руки свяжи на всякий случай, а то бесит, — бросил через плечо Рэм. — Вытяжку включите на максимум и ждите меня у выхода.

— Понял, — хмыкнул Кир, и через минуту Мария уже сидела на полу с кляпом из марли и со связанными руками. Парни ушли, и Рэм, еще раз глубоко вдохнув на удачу, хорошенько вытер руки салфетками. Потом он сел за большой монитор, выдвинул панель с клавиатурой.

Заглянув под стол, Рэм нашел черную коробку компьютера старого образца, не подключенного к сети. Осторожно вставив в него флешку, вздохнул.

— Теперь командуй, что делать.

Следуя четким указаниям Uno, Рэм клацал по клавиатуре отвыкшими от нее пальцами. Гиленсон следил за ним, затаив дыхание.

Щелкнув клавишей в последний раз, Рэм запустил процесс, сути которого сам не понимал. Отодвинувшись от стола, он повернулся к Александру Моисеевичу.

— Ну вот, вроде, и все.

— И что теперь? — спросил Гиленсон, и в его лице светилась такая умоляющая надежда, что Рэму стало вдруг так же хреново, как когда его благодарила за помощь старушка. Бедный мужик...

— Я не знаю, — признался он.

Внизу монитора нарисовалась цепочка сегментов. Сначала вспыхнул один, потом — второй...

— Наверное, эта полоска должна заполниться до конца? — не унимался Гиленсон.

— Повторю еще раз: я правда не знаю. Наверное.

Они оба уставились на лицо спящей девушки. Наконец процесс был завершен, но ничего так и не произошло.

— Uno, что дальше? — спросил Рэм. Но ответа не последовало.

Гиленсон отвернулся и спрятал лицо в ладонях.

— Эй, Uno? — позвал еще раз Рэм.

Вдруг Ждана шумно вздохнула и открыла глаза.

У Жданы были огромные ланьи глаза с длинными ресницами и радужкой цвета зеленого винограда. Когда она их распахнула, все лицо мгновенно преобразилось, будто в темной комнате включили свет.

— Я не хочу... Не хочу... Не хочу! — перешла она от бормотания к крику, хватаясь руками за голову.

Из дальнего угла операционной донесся приглушенный вой — это женщина-врач то ли плакала, то ли звала через кляп во рту.

Гиленсон бросился к дочери, но девушка, казалось, не чувствовала его объятий. Ее глаза были устремлены на Рэма.

— Ты не хочешь чего? — спросил Рэм у Жданы, погружаясь в бездонную глубину ее взгляда. — Эй, Uno, что вообще происходит?

«КОНФЛИКТ», — ответил тот.

— Я не хочу, — прошептала Ждана, села и выдернула шлейф.

«БИОЛОГИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ СОПРОТИВЛЯЕТСЯ И МЕШАЕТ ВЗЯТЬ ПОД КОНТРОЛЬ ЯДРО ИИ».

— ... не хочу, чтобы он делал мне больно... Я ему не принадлежу...

«Я БОЛЬШЕ НЕ МОГУ ПОДСОЕДИНИТЬСЯ К СОБСТВЕННОМУ ЯДРУ В ЕЕ МОЗГЕ»

— Я — Ждана... — проговорила девушка, свесив босые белые ножки с края операционного стола. — Я — Ждана!

«УНИЧТОЖЬ ЕЕ!»

Рэм отшатнулся.

— Что?..

Девушка вздрогнула. Она как будто поняла, что сейчас произошло.