Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 2 - Тагиров Роман - Страница 2

Единственное, что знал призывник про это ЧВТКУ что в нём, на втором курсе учится пацан с его дома, друг детства, Сергей Баженов. Надо бы встретиться с земляком. Боксёр познакомился с ребятами. Оказалось, оба тоже выполнили на гражданке разряд КМС, но по лёгкой атлетике. Спортсмены, рассказывая друг другу байки из своей ещё гражданской жизни, поужинали остатками домашней пищи. На ночь улеглись, как могли, там же, в зале — на матах.

Первое утро в армии выдалось пасмурным. Призывников вызвали в клуб части, в кабинет старшего тренера. Майор, сидя за столом и поглаживая свой круглый живот, объяснил, что служить они будут в спортивной роте, которая здесь так и называется — подразделение майора Литвиненко. Спортрота располагается на последнем, четвёртом этаже казармы батальона обеспечения. В подвале и на чердаке здания тоже есть спортзалы, где в основном тренируются борцы и боксёры. Главный спортсмен части важно сообщил, что окончил в своё время военный факультет Ленинградского института физической культуры им. П. Ф. Лесгафта, является мастером спорта по вольной борьбе, и целых два года он будет из них делать нормальных военных спортсменов, а не сопливых гражданских физкультурников. В конце короткой лекции добавил, что выступать придётся за училище и округ не только по своим видам спорта, но и по военному троеборью: бег на три километра, стрельба и метание гранат. А пока до присяги им необходимо будет пройти курс молодого бойца в батальоне обеспечения, где они и будут постоянно приписаны по штату военного училища. После чего майор сам лично привёл их в казарму и радостно представил прапорщику, старшине роты:

— Вот мои засранцы-бегунцы! Отдаю до присяги, комбат знает.

Кантемиров тут же хотел сказать, что он, во-первых, не засранец, а во-вторых, совсем не «бегунец», а КМС по боксу. Но решил пока молчать и разбираться, что к чему. Почувствовать, так сказать, атмосферу солдатской жизни и её дух. Прочувствовал. Но немного позже. Особенно дух...

Старшина спросил размер обуви, на глаз прикинул одежду и повел в баню, вернее в душ с едва тёплой водой, а сам отправился на вещевой склад за формой. В предбаннике призывники оставили свою гражданскую одежду, которую тут же осмотрел с брезгливым видом местный солдат-банщик. Помылись быстро, хотя на троих был всего один кусок мыла.

Странно, но вся новая военная форма и обувь хорошо подошли призывникам, хотя Тимур слышал, что в начале службы всем выдают на размер больше. Прапорщик привёл всех в казарму и выдал каждому по паре чёрных погон, петличек, нитки и иголки. Затем вызвал дежурного по роте и приказал отвести пополнение в бытовку и научить молодых солдат оборудовать форму. Дежурный представился младшим сержантом Смирновым и сказал:

— Показываю только один раз.

Взял ХБ (повседневная форма) у одного из молодых солдат и быстро пришил только с одной стороны погон и петличку. Затем остальные уже сами на этом наглядном примере, исколов все пальцы, оборудовали свою форму. После обеда собрали всех призывников в ленинской комнате и приказали учить устав. А перед ужином на плацу прошли занятия по строевой подготовке. Пока учились стойке смирно и вольно, а также отдаче чести старшим по званию.

Это уже была настоящая воинская служба. В общем и целом, первый день в армии прошёл хорошо. Вот только непонятное предчувствие опасности никак не покидало призывника Кантемирова...

* * *

Наступила вечерняя поверка перед отбоем. В одной огромной казарме размещался весь батальон обеспечения. Спальное помещение было просторным, двухъярусные кровати стояли вдоль стен и окон, освободив середину зала, где и построили новобранцев. Молодой солдат оказался в строю самый низким по росту и самым худым, поэтому стоял крайним слева.

Надо было, услышав свою фамилию, громко ответить: «Я!» Перед службой Тимуру говорили и про лычки, и про звания, но он их особо не запоминал, просто знал, что все солдаты с лычками — это сержанты. Боксёр ещё с гражданки твёрдо знал, что сержантов бить никак нельзя. Сержант с двумя лычками, дежурный по роте, зачитывал список, а второй, высокий и сутулый с прыщавым лицом и с одной лычкой на погоне, ходил за спинами строя и ударял каждого отвечающего сапогом под колено. Это занятие доставляло прыщавому большую радость. Когда молодой боец приседал от удара, он громко ржал и повторял:

— Не нарушать строй, солдат.

Было видно, что младшему сержанту Смирнову, зачитывающему список подразделения, эти действия сослуживца не очень-то и нравятся. Но дежурный по роте промолчал и дочитал список до конца. Последовала команда «Отбой!», солдаты начали быстро снимать сапоги и форму. Прыщавый вдруг схватил Тимура за шиворот:

— Здесь стой!

И обратился к дежурному:

— Я заберу этого салабона в каптёрку, пусть сапоги дедам почистит, пока они в ленкомнате телик смотрят.

Младший сержант только кивнул. Вдвоём с прыщавым зашли в небольшую комнату, где во всю стену висели шинели и бушлаты, а сверху были установлены закрытые стеллажи. На полу лежали тюки с бельём. Пахло мылом и молью. Ближе к окну стоял стол со стульями, в углу комнаты — огромный металлический сейф. Призывник с интересом огляделся. Вроде эту комнату с запахом мыла он где-то видел? Солдат с одной лычкой на погоне прервал размышления призывника и спросил:

— Знаешь, кто я? — И сам же важно ответил: — Я каптёр, меня зовут Станислав Нетребко. А это моя каптёрка, — с довольным видом обвёл руками вокруг. — А ты просто салабон. И звать тебя — никак. И сейчас нам будешь сапоги чистить.

Тимур только пожал плечами. Ещё с гражданки знал, что первые полгода службы ему придётся подшивать подворотнички и начищать сапоги дедам. И это в армии — нормально. Не западло. Каптёр вытащил из стеллажа щётку и металлическую банку ваксы и показал на три пары сапог в углу каптёрки. Затем, немного подумав, снял свои сапоги и поставил рядом. Сам обул резиновые тапочки.

— Умеешь чистить сапоги?

Тимур кивнул, хотя ему никто и никогда не показывал, как надо начищать сапоги. Отец учил только наматывать портянки. Длинный заржал.

— Вот и началась твоя служба, солдат. Чтобы через полчаса блестели, как у кота яйца. Я захожу в каптёрку, и мои глаза слепнут от блеска моих сапог. Всё понял, салабон?

Каптёр вытащил из ящика стола мыло, зубную щётку и пасту, захватил полотенце, перекинул через плечо и вышел. Молодой солдат только вздохнул и, логично рассуждая, что чем больше он намажет ваксы на сапог, тем он будет ярче блестеть, сел на тюк с бельём и принялся с усердием, не жалея ваксы, выполнять своё первое поручение. Он уже почти закончил, оставался только один сапог. Но и вакса в банке также быстро подошла к концу. Тимур принялся терпеливо ждать каптёра, чтобы попросить ещё одну банку. Через некоторое время он вошёл с мокрой головой и с зубной щёткой в зубах:

— Встань с белья, чмошник. Расселся тут своим грязным задом. Где сапоги?

Тимур показал рукой на выстроенные для наглядности в ряд сапоги и пустую банку ваксы.

— Ты чё наделал?! Где вакса, нах? Всю банку истратил!

Каптёр схватил за голенище начищенный сапог, потряс прямо перед лицом призывника и неожиданно заехал этим сапогом Тимура по щеке.

- Оборзел вконец, салабон. Упал — отжался!

Тимур провёл рукой по измазанному лицу, посмотрел на следы ваксы на пальцах, встал, сделал шаг к каптёру и спокойно сказал:

— Я не салабон.

Сделал ещё один шаг, приблизился на расстояние удара и спокойно спросил:

— А вот вы, товарищ каптёр, — сержант?

У каптёра вытянулось лицо, прыщи стали ещё крупней.

— Я — ефрейтор! Солдат, я не понял, я тебе чё, нах, сказал: «Упал — отжался».

— Так ты ефрейтор? А мне все пацаны говорили: «Сержантов не бить...» И про ефрейторов никто и слова не сказал.

И Тимур спокойно, как на тренировках по груше, чётко провёл двоечку: левой в челюсть сбоку, правой в челюсть снизу. Челюсть каптёра только дважды щёлкнула в ответ, а сам хозяин этой жизненно важной части головы начал медленно, удивлённо глядя на своего оппонента, спадать на тюки с бельём...