Крутой сюжет 1995, № 3 - Паркин Геннадий Иванович - Страница 30

Можно понять профессионала Сашку, рискующего жизнью в горах Хорватии, получающего за это ощутимые суммы в валюте и о моральной стороне дела не заботящегося. Он твердо знает, за что воюет, а те, за кого он воюет, твердо знают, что ему надо за это платить.

Но наши, привыкшие к халявам, лидеры платить не приучены и норовят, в крайнем случае, отделаться красивыми словами о патриотизме, национальной гордости и грядущей демократии. Вот потому-то и разят наповал прицельно и наугад пущенные пули, вроде той, которую я наивно попытался похоронить, запрятав в оградку могилы генерала Цвигуна.

Наверное, пока существует человечество, всегда найдутся желающие грести жар чужими руками, способные изобрести тысячи способов, дабы заставить себе подобных заниматься столь неприятным делом.

Что ж, Бог им судья, да и кто иной сможет за это призвать их к ответу?

Их прислали в этот город из разных мест и в разное время. Они не знали друг друга. Они прибыли, чтобы начать работать.

Белый замызганный автобус вез своих пассажиров к центру города. Надпись «Водитель продает талоны на остановке» подверглась некоторым изменениям: какой-то шутник стер «про» и «талоны», оставшееся получилось на его взгляд довольно забавным.

— Да, — подумал Миронович, — очень забавно. Кто хочет может подойти к водителю и…

Он дождался остановки и вышел, держа руки в карманах куртки.

Ну и город! Опять памятники первопроходцам, парк и ларьки, ларьки, ларьки… Ветер нес с моря запах мазута и гниющих водорослей.

— Молодой человек, купите нам сигарет.

— Пожалуйста, — добавил другой голос.

Миронович сообразил, что это обращаются к нему, повернулся и увидел двух девиц, которые, застенчиво хихикая, смотрели на него.

— Вам каких? — спросил он.

Они подошли к ларьку и выбрали «Ротманс». Больше всего Мироновичу подходили именно такие праздно шатающиеся девицы. Одну звали Галя, другую Наташа. Они были даже чем-то похожи — образ жизни накладывал свой отпечаток — и вели себя вполне коммуникабельно. После недолгих переговоров Наташа пригласила Мироновича в гости.

Кондиционер выдавал вполне сносную температуру +20 °C. Серж Шиловский вытянулся в кресле, нажал кнопку вызова секретаря.

Секретарь, он же помощник мэра, появился через минуту. Внутренне Серж ненавидел этого тощего человечка с бегающими глазами, который постоянно проворачивал какие-то свои собственные делишки. Но за его спиной стояли люди, которые очень помогли Шиловскому попасть на пост мэра. Поэтому секретаря приходилось терпеть.

— Что у нас на сегодня?

Секретарь не вел никаких записей. У него была превосходная профессиональная память.

— В семнадцать тридцать прибудет генерал Квок.

Это было новостью. Никакого генерала Шиловский не ждал и чего-либо, связанного с ним, даже отдаленно не припомнил.

— Генерал что?

— Генерал Квок.

— Это что, имя или кличка?

— Это фамилия.

— Какая идиотская. Он откуда?

— Из дружественной Кореи, разумеется. Мы пригласили его для укрепления братских отношений между Дальним Востоком и Кореей. И, кроме того, в качестве представителя для переговоров о закупке недорогого электромеханического оборудования.

— Очередная забота о Дальневосточном крае, — раздраженно пробурчал Серж. У него были все основания для злости. — А почему я ничего не знаю?

— Не только о крае — о всей стране, — секретарь позволил себе улыбнуться. — А приглашение, подписанное господином мэром, было послано два месяца назад. Так что вы не могли об этом не знать. Постарайтесь, по крайней мере, не показывать этого на приеме.

— Хорошо, — стоило сдержаться, ибо перевыборы были не за горами. — Пусть водитель ждет. Я буду через десять минут.

Опять эти встречи, приемы. Потом неофициальная часть: застолье, девушки, меховые шубы. Ради добрососедских отношений можно было стерпеть что угодно.

Поднявшись по лестнице, Калямов увидел на площадке у лифтов мальчика лет восьми. Он сидел на корточках и гладил серую приблудную кошку, ласково шепча: «Киса, кисуленька». Увидев Калямова, он вскочил и прижался к стене.

— Есть чему напугаться, — подумал Калямов, заходя в лифт.

Мальчик по-прежнему стоял у стены, делая вид, будто не замечает его, а просто так стоит.

— Заходя, не бойся, — сказал Калямов. — Я не убийца и не садист.

Мальчик несмело зашел в лифт, стараясь занимать как можно меньше места.

— Мне шестой, — сказал он. Калямову было ниже.

Выйдя, он услышал тихий голосок:

— До свидания.

— Вежливый мальчик, — подумал Калямов, — а я уже решил, что вежливых вообще не осталось.

Он достал из кармана ключи и открыл дверь.

В квартире воняло чем-то тухлым. Очевидно, испортилась рыба или осталось что-нибудь такое, чего он не заметил.

Калямов поглядел в зеркало. Не удивительно, что мальчик не захотел с ним ехать. Его, наверное, дома учили: «С подозрительными дядями в лифт не садись». Гребень требовал окраски, да и виски не мешало бы побрить. Новых встреч пока не намечалось и Калямов решил заняться собой.

Сняв куртку, наворот и цепочки, он достал щетку и занялся уборкой квартиры. Источник вони нашелся быстро. Им оказалось нечто коричневое, растекшееся под шкафом. Воняло оно жутко. Отправив кучу грязи в мусоропровод, Калямов напустил в ванну воды и погрузился туда, наслаждаясь блаженным теплом.

Уже полгода он жил этой жизнью. Пройдя подготовку в одном из учебных центров, где в него вложили привычки и стиль панков, старший лейтенант госбезопасности Калямов трансформировался в совершенно иную личность. Отдел по борьбе с организованной преступностью имел агентов во всех неформальных группировках страны.

Так он отмокал, лениво думая о ближайшем будущем. То, что ему предстояло, следовало хорошо осмыслить. А подумать было о чем.

Началось все случайно, как и большинство гениальных открытий. Один человек, работавший в области генной инженерии, оставил дома образцы недавно полученных и посему мало исследованных штаммов пивных дрожжей. Его сын растворил в кипяченой воде сахарный песок и влил туда мутную жидкость из бутылочки, стоящей на окне. Он полагал, что это дрожжевая закваска, которую иногда приносил с работы отец, тем более, что посуда — аптечная баночка из-под витаминов — всегда была одинаковой. Он ошибся. Последствия ошибки принесли неплохие результаты.

Брага вышла слабой. Опробовав ее, парень с неудовлетворением отметил малую крепость и вернулся в комнату. Там у него закружилась голова, стены приблизились вплотную, затем разошлись и исчезли, оставив его одного в космическом пространстве. За шесть часов он увидел неисчислимое количество миров, пережил распад, смерть и рождение. А затем вернулся на Землю.

Парень был весь в отца. Он снял осадок и уединился в своей лаборатории в подвале дома. Так был открыт «препарат В».

Новое средство нашло массу почитателей. «Препарат В» был гораздо эффективнее ЛСД-25 и имел множество преимуществ, из которых главными являлись отсутствие привыкания и простота изготовления, а следовательно, относительно низкая цена. Монополия на производство «препарата В» находилась в руках местных бандитов, которые тщательно оберегали секреты технологии и местонахождения лаборатории. О ней знал лишь круг избранных лиц.

Калямов в этот круг пока не входил.

Дорога «в гости» привела действительно в гости, на чей-то день рождения. На чей именно, Миронович так и не понял, потому что к их приходу веселье было в самом разгаре. Согревшись водкой и плотно поев, Миронович решил завести знакомых. Это никогда не мешало.

Выбор пал на человека приблизительно его лет, которого все звали Гена. Они вместе выпили, потом вышли покурить и Гена стал его лучшим другом. Секрет был прост: надо было поддакивать и слушать. Гена хотел выговориться. Он был зануден и всем уже надоел. Описывая свои подвиги, он доводил собеседника до бешенства и его уже не могли воспринимать адекватно, потому что тоже хотели высказаться. Но Гена умел говорить только о себе. Этим и воспользовался Миронович.