Риск - Кеннеди Эль - Страница 6

Отец не всегда был таким суровым со мной. Моя мама погибла в автомобильной аварии, когда мне было семь, и папе пришлось взять на себя и ее роль. Он прекрасно справлялся. Он говорил со мной нежно, с любовью, и это отражалось не только в его голосе. Он мог посадить меня на колени, взъерошить мне волосы и сказать: «Расскажи, как сегодня дела в школе, Куколка». Да, когда-то он называл меня Куколкой.

Но это было давно. Теперь я просто Бренна и уже не могу вспомнить, когда такие слова, как «любовь» или «нежность» ассоциировались у меня с отцом.

– Я возвращалась домой под проливным дождем, – объясняю я. – Не могла ответить.

– И откуда ты возвращалась?

Я расстегиваю молнию на ботинках, стоя в тесном коридоре своей квартиры на цокольном этаже. Ее сдает мне милая пара, Марк и Венди. Из-за работы они часто в разъездах. А если учесть, что у меня отдельный вход, то я могу не видеться с ними неделями.

– Из закусочной «У Деллы». Пила кофе с другом.

– Так поздно?

– Поздно? – Я заглядываю в кухню, чтобы посмотреть на часы на микроволновке. – Еще и десяти нет.

– У тебя вроде завтра собеседование, верно?

– Да, и что с того? Считаешь, что если я вернулась домой в половину десятого, то обязательно не услышу будильник и просплю? – Мне не удается удержаться от сарказма. Порой трудно не огрызнуться в ответ, когда он вот так рявкает на меня.

Отец игнорирует мою подначку.

– Сегодня я разговаривал кое с кем. Это был Стэн Сэмюэлс, который заведует центральной аппаратной. Хороший парень. – В папином голосе появляется хрипотца. – Я сказал ему, что ты придешь завтра, и попросил замолвить за тебя словечко.

Я немного смягчаюсь.

– О, очень мило с твоей стороны. Большое спасибо.

Кому-то неловко обращаться за помощью, чтобы продвинуться по карьерной лестнице, но я без зазрений совести готова пользоваться связями отца, если это поможет мне пройти ту стажировку. Конкуренция очень большая, и хотя профессиональных знаний мне для этой должности более чем хватает – не зря же я все это время вкалывала, как проклятая, – есть одно «но»: я женщина. К сожалению, в этой сфере доминируют мужчины.

Учебная программа по специальности «телерадиовещание» в Брайаре предусматривает официальное трудоустройство студентов выпускного курса, но я надеюсь всех обойти. Если мне удастся пройти летнюю стажировку в «ХокиНет», то есть шанс, что я смогу работать там и во время учебы на последнем курсе. А значит, у меня будет серьезное преимущество перед моими сверстниками и потенциальное место работы после окончания университета.

Я всегда хотела стать спортивным журналистом. Согласна, «ХокиНет» существует всего десять лет (и пусть им не хватило оригинальности в выборе названия), но этот канал посвящен исключительно хоккею и внес немалую лепту в сферу спортивного телевещания. Конечно, я постоянно смотрю «И-Эс-Пи-Эн»[5], но, как и большинство его зрителей, могу пожаловаться на то, как мало внимания они уделяют хоккею. Что совершенно непростительно. Вообще-то, хоккей – четвертый по значимости вид спорта в стране, но популярные каналы часто уделяют ему мало внимания, отдавая предпочтение гонкам НАСКАР[6], теннису или – о, ужас! – гольфу.

Я мечтаю стоять перед камерой или сидеть за огромным столом с новостными обозревателями, разбирать яркие игровые моменты, оценивать матчи, озвучивать собственные прогнозы. Женщине непросто пробиться в спортивную журналистику, но я знаю и люблю хоккей и уверена, мое завтрашнее собеседование пройдет удачно.

– Дай мне знать, как все пройдет, – приказывает папа.

– Хорошо.

Я прохожу через гостиную и наступаю на что-то мокрое. Я вскрикиваю.

– У тебя все в порядке? – В голосе отца слышится тревога.

– Прости, да, все нормально. Ковер мокрый. Наверное, разлила что-то…

Я останавливаюсь, когда замечаю небольшую лужицу перед раздвижной дверью, ведущей на задний двор. По-прежнему идет дождь, размеренно стуча по выложенной камнем террасе.

– Черт! У задней двери лужа.

– Это плохо. Что случилось? Что-то не так с водостоком?

– Откуда мне знать? Думаешь, я проверяла водостоки перед тем, как въехать? – Ему не видно, как я закатила глаза, но, надеюсь, слышно по голосу.

– Скажи мне, откуда она затекает.

– Я же уже сказала! Лужа только у двери.

Я осматриваю гостиную. Кроме как у двери, воды больше нигде нет.

– Ладно, что ж, это хороший знак. Значит, дело не в трубах. Но если это ливневые стоки, причин может быть несколько. Подъездную дорожку затопило?

– Ага.

– Твоим арендодателям следует заняться дренажной системой. Позвони им завтра и попроси проверить.

– Хорошо, позвоню.

– Это не шутки.

– Я же сказала, что позвоню.

Да, отец старается мне помочь, но зачем разговаривать со мной таким тоном? Чед Дженсен всегда отдает приказы, а не советует.

Он хороший человек, я знаю это. Просто слишком опекает меня, и когда-то у него была на это причина. Но я уже три года живу самостоятельно и в силах сама о себе позаботиться.

– Ты придешь на полуфинальный матч в субботу? – быстро спрашивает отец.

– Не смогу, – отвечаю я, искренне сожалея, что придется пропустить столь важную игру. Но планы есть планы. – Я еду в гости к Тэнси, помнишь?

Тэнси – моя любимая кузина, дочь Шерил, старшей сестры моего отца.

– В эти выходные?

– Угу.

– Ну ладно, раз так. Передавай ей от меня привет и скажи, что я жду их с Ноа на Пасху.

– Хорошо.

– Ты останешься на ночь? – Вопрос папы звучит резко.

– На две ночи. Я уеду в Бостон завтра, а вернусь в воскресенье.

– Не… – Отец умолкает.

– Что – не? – так же резко отвечаю я.

– Не делай ничего безрассудного. И много не пей. Будь осторожна.

Я благодарна уже за то, что он не сказал: «Не пей», – но, наверное, папа просто понял, что не сможет ничего со мной поделать. С тех пор, как мне исполнилось восемнадцать, ему уже не заставить меня соблюдать его правила. А с тех пор, как мне исполнился двадцать один, он уже не может запрещать мне выпить.

– Буду, – обещаю я, потому что это единственное, в чем я могу быть сама уверена.

– Брен, – начинает он, но снова умолкает.

По-моему, все наши с папой разговоры проходят в точности, как этот. Фраза начинается и тут же обрывается. Мы многое хотим друг другу сказать и не говорим. С ним сложно найти общий язык.

– Пап, давай прощаться. Я хочу принять горячий душ и лечь спать. Завтра нужно рано вставать.

– Конечно. Дай мне знать, как пройдет собеседование. – Пауза. – Ты справишься! – Неожиданно: все же поддержка с его стороны – явление редкое.

– Спасибо. Спокойной ночи, папа.

– Спокойной ночи, Бренна.

Я вешаю трубку и, как и сказала, принимаю обжигающе-горячий душ, потому что до костей продрогла под проливным дождем. Из тесной душевой кабины я выхожу красная как вареный рак. В моей маленькой ванной есть место только для нее. А жаль. Нет ничего лучше, чем принять горячую ванну.

Мне не нравится ложиться спать с мокрыми волосами, поэтому я быстро сушу их феном и роюсь в комоде в поисках самой теплой из своих пижам. Останавливаюсь на клетчатых штанах и футболке с длинным рукавом с логотипом Брайара. На цокольных этажах обычно холодно, и моя квартира не исключение. Удивительно, что за семь с небольшим месяцев, что живу здесь, я еще не подхватила пневмонию.

Забравшись под одеяло, я отключаю телефон от зарядки и вижу пропущенный вызов от Саммер. Что-то подсказывает мне, что лучше мне самой ей перезвонить, иначе она меня разбудит.

– Ты злишься на меня? – спрашивает меня подруга вместо приветствия.

– Нет.

Я сворачиваюсь калачиком на боку, прижимая телефон плечом.

– Даже несмотря на то, что я устроила тебе это свидание с Джулсом и поручилась за него? – Ее голос виновато подрагивает.

– Я уже взрослая девочка, Саммер. Ты не заставляла меня соглашаться.