Анатомия страха (СИ) - Рябинина Татьяна - Страница 49

— Ну хоть что-нибудь приятное скажи, а?

— Пожалуйста, — равнодушно откликнулся майор. — Убийства в Сосновке и на Удельной следователь собирается закрывать за смертью главного подозреваемого. Случайно умер в «Крестах». Со шконки упал.

— Кошмар! А что поделывает пинкертон Сиверцев?

— Пинкертон, Пал Петрович, ведет собственное расследование. Куда ни сунемся, он уже там побывал. Вряд ли человек, который в чем-то замешан, будет так себя вести. Может, нам с ним объединиться? И ему полезно, и нам приятно.

— Хозяин барин, — поджал губы Бобров. — А мне будьте добры результат. Версии есть?

— Следователь давит на Сиверцева, меня больше устраивает Свирин. После смерти Калинкина он почти не выходит из дома, даже на похоронах не был. Жена его уехала в Сочи с любовником, неким Чередеевым, хозяином строительной фирмы «Ирида». На работе говорят, что Свирин болен. Продолжать наблюдение?

— А стоит?

— Мы получили факс из Мурманска, — вступил похожий на огромного лохматого кота капитан Алексей Зотов. — Данные на Гончарову, приятельницу Свирина. Так вот ее мать, кстати, ее тоже зовут Наталья Николаевна Гончарова, — врач-психиатр. Очень высокой квалификации. После смерти дочери продала квартиру и уехала неизвестно куда.

— Ну и к чему ты клонишь?

— Если она знает или думает, что Свирин виноват в смерти ее дочери, не покажется ли ей самой лучшей местью свести его с ума? Профессиональная такая месть, а? Уж она-то знает, как это сделать. Смотрите, двое друзей Свирина, с которыми у него были разные темные делишки, убиты самым жутким способом. Не просто так, а чтобы страшно было, до чертиков. Письмо…

— Кстати, — перебил полковник, — после смерти Калинкина Свирин ничего такого не получал?

Логунов и Зотов смущенно потупились.

— Ясно. Даже не почесались узнать. Впрочем, это не принципиально. Может, ты, Леша, и прав, — задумчиво протянул он, прогуливаясь вдоль своего огромного, как аэродром, стола. — Тогда, если это она, конечно, ей не резон Свирина пока убивать. Но с другой стороны, она должна крутиться рядышком. Присматривать. Значит, попасем еще Свирина. Так Калистратову и передай.

— Пал Петрович… — Иван запнулся, будто сомневался, стоит ли говорить. — Если Гончарова на радио с настоящим паспортом устроилась, то, может, она и сейчас где-то трудится на легальном положении?

— Зачем ей это? — возразил Зотов. — Она на станцию устроилась, только чтобы к Балаеву подобраться.

— Уверен?

— Уполне. Только вот откуда она вообще о Балаеве узнала? О Калинкине — от Балаева. А вот о нем самом?

— Фиг ее знает. И все-таки… Что, если она работает? — настырно бубнил Иван.

— Ваня, ты предлагаешь искать по всему городу Наталью Николаевну Гончарову, психиатра с такими-то паспортными данными? — смакуя иронию, спросил Бобров, который до этого с интересом прислушивался к диалогу. — На всех, так сказать, рабочих местах?

— На всех — это глупо, — серьезно возразил Иван. — А вот если она работает по специальности…

— Хорошо, — сдался Бобров. — По-моему, это тоже глупо, но так и быть. Алексей, обзвони все больницы, диспансеры, поликлиники, частные клиники, где там еще психиатры водятся?

— Пустая трата времени, — буркнул Зотов.

Иван хотел возразить, но тут дверь с грохотом распахнулась и влетел взъерошенный, потный Костя Малинин. Полковник скривился, словно откусил лимон:

— Скоро я к вам буду стучаться тихонечко, лысину в щель просовывать и спрашивать: разрешите, товарищи оперуполномоченные? А вы в мой кабинет двери ногами будете открывать.

— Извините, Пал Петрович, — Костя примостился с краешку, но не усидел и снова вскочил: — Разрешите?

— Ну давай, а то ведь лопнешь от нетерпения, — махнул рукой Бобров.

— Хадоев умер!

— Не смешно!

— Так он киллера сдал, который Карманова завалил. Взял с меня слово, что о нем самом нигде упоминаться не будет, за семью боится. Серьезная наводка. Анонимус!

Это был тот редкий случай, когда вычислить удается не наемного киллера, а самого заказчика. За Мусой Хадоевым числилось немало всего, но убийство банкира Виталия Карманова, который пытался препятствовать крупной афере, связанной с финансированием чеченских боевиков, стало последней каплей. При задержании Хадоев оказал вооруженное сопротивление и угодил в больницу с тяжелым ранением головы. Утром он пришел в сознание, и Костя поспешил в больницу.

Неуловимый киллер за последние четыре года совершил десятка два громких убийств. Он был не оригинален, но точен: выстрел прямо в лоб из снайперской винтовки, всегда одной и той же. Стрелял издали, с чердаков или крыш, когда жертва выходила на улицу. И никаких следов. Во всяком случае, таких, которые могли бы дать хоть какую-то отправную точку.

И все-таки один «человечек» нашептал Храмову, заместителю Боброва, что есть такой очень дорогой киллер-снайпер по прозвищу Анонимус — как в компьютерных играх. Работает он без диспетчера, один клиент рекомендует другому, и никто его не видел. С бору по сосенке кое-то собрали, но ни способа связи, ни каких-то конкретных данных так и не узнали. И вот Хадоев сдал его с потрохами. Было от чего прийти в ажиотаж!

— Кто он такой, Хадоев не знает. Сказал только, как на него выйти. Вот в этой газетке, — Костя достал свежий номер рекламного листка, — в разделе недвижимости клиент помещает объявление от имени некого Антона Борисовича. Телефон — это день и время. Не понимаю только, зачем так сложно. Вышел бы в интернет по негорючему адресу.

— Ну не все же такие компьютерно грамотные, — возразил Логунов. — Вот Зотов наш — уж на что умный, а максимум справку настучит. Ну, в тетрис поиграет.

Бобров тем временем схватил газету и начал лихорадочно переворачивать страницы.

— На четвертой, Пал Петрович. Я уже посмотрел по дороге. Третье сверху.

— 300-02-21. Это что же, вторник, девять вечера? Но это ведь сегодня!

— Так точно.

— Где пустырь, знаешь?

Костя подошел к большой карте города, висевшей на стене.

— Примерно здесь.

Бобров посмотрел на часы и пощелкал языком.

— Полвторого. Может, он уже там сидит, обстановку наблюдает, черт его знает. Так, Костя, бери Кондратова и дуйте туда, молнией. Подо что хотите маскируйтесь, хоть под коровьи лепешки, но Анонимуса высмотрите. И заказчика тоже. Только не спугните, очень прошу.

Костя с Сашей Кондратовым вышли. Бобров пытался продолжить оперативку, но слушал невнимательно, задумчиво грыз карандаш и минут через десять отпустил всех.

Наталья сидела на автобусной остановке и дрожала от холода. Дождь то лупил крупной дробью из всех стволов, то ограничивался одиночными выстрелами. Мишенью служила лужа размером с Цимлянское водохранилище, которая плескалось у кромки тротуара. Автобусы погружались в нее почти по двери, разбрызгивая во все стороны грязные водяные усы. Она делала вид, что никак не может дождаться своего. Люди подходили, уезжали, а она все сидела.

Через дорогу, чуть наискосок — подъезд Свирина. А вот и «мерин» его серебристый стоит, мокнет. Просто черный. Танки грязи не боятся. Поленился даже на стоянку отогнать. Не боится, что уведут. Хороший знак. Значит, боится совсем другого.

В наушниках раздавались шорохи, звуки шагов и работающего телевизора, невнятное бормотание — Олег разговаривал сам с собой. Слов было не разобрать, но, судя по интонации, он чем-то возмущался и ругался. Потом раздался грохот и отчетливый мат: Свирин споткнулся о пустые бутылки, которые раскатились по полу.

Наталья сунула руку в карман и подкрутила рычажок настройки. Теперь голос звучал ясно:

— …сегодня! Ты у меня узнаешь! А потом всех этих сук. Одну за другой.

Снова грохот — Олег пнул бутылку, та налетела на что-то и разбилась.

В другом кармане она нащупала крохотный пультик. Николай собрал его из деталек от детского конструктора. «Принципиально новая схема», — гордо говорил он. «Зачем?» — «Да так просто. Интересно. А вдруг пригодится?». Он объяснял принцип, рисовал чертежики, показывал в действии. Она запоминала — жадно, как сухая губка.