Анатомия страха (СИ) - Рябинина Татьяна - Страница 75

Тогда Олег опять набил продуктами два огромных пакета. Он ел без конца, жадно и неряшливо, обжирался до тошноты, сопел, рыгал, однако проходило всего несколько минут — и голод возвращался. Измученный мозг устал и хотел чувства безопасности, которое древний инстинкт связывал с сытостью. Он ел, но чувства безопасности не возникало, мозг снова и снова требовал еды.

Вот и сейчас ему безумно хотелось есть. Лопать, жрать, хавать! Олег бросился к холодильнику, словно к обетованной земле. Он поедал ветчину, отгрызая ее прямо от куска, чередуя с французским батоном и йогуртом из литрового пакета. Потом вылил на горячую сковороду четыре яйца, подумав, добавил пятое, но жарить не стал, размешал и уже через минуту отправлял в рот столовой ложкой едва взявшуюся бурду. Сжевав остатки печенья и запив их кофе, Олег неудовлетворенно вздохнул: есть больше было нечего. Разве макароны, но их надо варить, а Локи уже пел боевой гимн и трубил в походный рог: пора!

Выйдя на проспект, Олег остановился у кромки тротуара. Живот безобразно пучило, к горлу подкатывалась отвратительная горько-кислая отрыжка. Он пытался тормознуть машину, но все они, как одна, проносились мимо. Ему и в голову не приходило, каким облезлым, опустившимся типом он выглядит.

Он уже хотел идти на автобус, но тут перед ним притормозила черная «девятка», стоявшая во дворе. Олегу не слишком понравились тонированные стекла, но выбирать было не из чего.

Окошко приоткрылось, Олег наклонился к нему:

— До Светлановского, двадцать баксов.

— Без базару, — согласился сидящий рядом с водителем бритоголовый бугай с шишковатым черепом.

Олег забился на заднее сиденье. За двадцать долларов можно было доехать в аэропорт и обратно, но мельче у него ничего не было. Лицо водителя показалось смутно знакомым, и Олег вспомнил то ли Шефнера, то ли Конецкого: Ленинград отличается от всех других городов мира тем, что здесь на каждом шагу встречаешь знакомых, даже если их у тебя всего полдюжины.

Выйдя у своего дома, Олег внимательно огляделся, не заметив ничего подозрительного, рысью вбежал в подъезд и, не дожидаясь лифта, вскарабкался по лестнице на шестой этаж. Желудок станцевал замысловатый танец и попросился погулять вместе с содержимым, но Олег его не пустил. Он открыл дверь и с минуту стоял в прихожей, вслушиваясь в тишину.

Никого.

Запах пыли и промозглой сырости: отопление почему-то до сих пор не включили. Он пытался принюхаться: не пахнет ли чем-нибудь еще, не побывали ли в его отсутствие незваные гости. Но тут содержимое желудка подпрыгнуло до самого носа, едкая кислота обожгла слизистую. Выругавшись, Олег пошел на кухню, достал банки с лечо, горбушей и шампиньонами, вазочку с засохшим джемом, нашел в пакете половину задохнувшегося батона, с которого вполне можно было срезать плесень, и принялся за еду, упрямо игнорируя попытки строптивого желудка вернуть адскую смесь обратно.

Время шло, но ничего не происходило. «Подожди, парень, — сказал Локи, усаживаясь на его левое плечо. Сегодня он был маленьким, почти карманным, но, тем не менее, как всегда, злым и хитрым. — Еще не вечер. Все будет well[7]».

Резко зазвонил телефон. Олег вздрогнул, уронил с вилки шампиньон и судорожно вцепился в «беретту».

«Тебя нет, — сказал Локи. — Ни для кого. Может, это Илона, проверяет, дома ли ты. Чтобы втихаря обчистить сейф, забрать свое барахло и умотать обратно к трахалю. А наше главное оружие — это внезапность!»

Пять звонков, десять, пятнадцать… Телефон умолк, потом зазвонил снова. Олег смотрел на него, как удав на кролика, едва удерживаясь от желания разбить аппарат.

А потом позвонили в дверь. Олег, дрожа, как борзая на старте, затаил дыхание. Одной рукой он вцепился в заляпанный маслом и вареньем стол, другой снял пистолет с предохранителя.

Прошла минута: ровно шестьдесят раз мягко цокнула, перескакивая с деления на деление, секундная стрелка висящих над буфетом часов. В замок вставили ключ, дверь открылась…

Илона! Ее духи — сквозь прикрытую дверь, сквозь вонь лечо и горбуши. Ее каблуки. Одна. Без Вики.

Олега затрясло. Он услышал, как жена прошла в спальню. Точно! Сейчас снимет картину и откроет сей ф.

— Привет! — он вошел и увидел то, что ожидал увидеть: Илона поворачивала колесико кодового замка.

Услышав его голос, она вздрогнула и обернулась.

— Боже! На что ты похож! — с презрением выдохнула она.

— Где Вика? — тихо и ласково спросил Олег.

— Не твое дело! — с вызовом ответила Илона.

Олег подошел ближе и нацелил пистолет ей в лицо.

— Ты сейчас же позвонишь своему хахалю и скажешь, чтобы он привез сюда Вику. Немедленно. Если ему в башку стукнет позвать милицию, я все равно успею порезать тебя на лапшу.

— Вику ты не получишь. Даже если убьешь меня, — Илона побледнела, ее изумрудные глаза стали густо-малахитовыми, но голос звучал твердо.

— Ты не поняла, да? Или думаешь, что успеешь вытащить свою игрушку из трусов — или где там она у тебя? Не надейся!

— Вику ты не получишь! — повторила Илона. — Можешь делать со мной что хочешь. Я лучше умру, чем отдам своего ребенка психопату!

— Это мой ребенок. Ты ее не хотела. Забыла, как я запер тебя в квартире, чтобы ты не пошла на аборт? Последний раз спрашиваю, позвонишь или нет?

— Нет!

— Ты действительно умрешь, — Олег говорил медленно, хитро улыбаясь. — И ты, и твой красавчик. Думаешь, я его не найду? Я — не найду?! И Вику найду. Она все равно будет со мной. Отдай добровольно — останетесь живы. Оба. Нет — оба умрете. Сначала ты, потом он.

Илона смотрела на Олега во все глаза. Это был не тот властный, уверенный в себе мужчина, с которым она познакомилась в ресторане. И не безжалостный холодный эгоист, с которым она жила. И даже не боящийся каждого шороха слизняк, каким она видела мужа в последнее время. В его светящихся, как у кошки, глазах стояло безумие. Так думала она. Но Олег знал, что сейчас в нем живет Локи.

Илона оттолкнула Олега с порога в надежде выбежать из квартиры или хотя бы вытащить из сумки пистолет. Она была выше и, несмотря на хрупкость, физически сильнее. Но Локи придал ему мощи. Лишь слегка отшатнувшись, Олег преградил ей путь, по-прежнему держа на прицеле.

Илона медленно пятилась к гостиной. Олег, с дьявольской ухмылкой, наступал.

«Дверь на балкон не заклеена, — лихорадочно думала Илона. — Шестой этаж, не выпрыгнешь. Закричать, позвать на помощь… Глеб внизу, в машине, недалеко от подъезда. Оружия у него нет, это точно. Крикнуть, чтобы вызвал милицию и скорее уезжал, иначе этот псих его убьет. Чтобы хорошенько спрятал Вику».

Илона рванула шпингалет, распахнула дверь.

Локи взревел, и все вокруг окрасилось красным, багровым. «Попалась, сука!». Олегу вдруг захотелось поцеловать ее — перед смертью.

— Ну что? — спросил он, сладко улыбаясь. — У тебя еще остался последний шанс. Бежать некуда.

— Да пошел ты! — Илона презрительно скривилась и открыла рот, чтобы закричать, но тут Олег стремительно выбросил вперед руку.

Он даже не коснулся ее, остановив ладонь в нескольких сантиметрах от лица, но резкого движения было достаточно, чтобы Илона отшатнулась назад, всей тяжестью навалившись на перила.

Олег отступил обратно в комнату — так его не было видно ни с улицы, ни с соседних балконов, разве что, может, из дома напротив. Локи, выйдя из него, опять уселся на левом плече, довольно мурлыча. Крик Илоны, треск, какой-то грохот — все это доносилось до Олега словно сквозь вату. Он тупо смотрел на балкон, и восприятие выхватывало из действительности отдельные кадры.

Загудели, зашатались чугунные прутья, заходили ходуном.

Ушел из-под ног Илоны, рухнул вниз весь край балкона, повисли в воздухе освобожденные от оков прутья.

Цепляясь за них, за бетон, обдирая в кровь руки, повисла на высоте пятнадцати метров Илона.

И вот ее нет. Только крик — и удар. Негромкий и совсем нестрашный. И вопли людей внизу.