Крутой сюжет 1995, № 4 - Гаврюченков Юрий Фёдорович - Страница 24

— Шами вштавите или как?

— Иван Степанович хохотнул, — Да-а, ловко тебя обработали. Чем это его? — повернулся он к Сэту.

— Кочергой вашей, вроде. — Вот адрес, — Шабукевич черканул несколько слов на выдранном из блокнота листке, — это платная стоматология. Подъедешь к главному, скажешь от меня. Сделают тебе улыбку кинозвезды, не волнуйся. Оплату пусть на мой счет отнесут, — похлопал он Зуба по плечу.

— Я ведь вам жизнью обязан, ребятки. Имейте это в виду. — Когда он вышел вслед за хозяином в прихожую попрощаться с врачом, Сашка выплюнул застрявший в десне осколок зуба и посмотрел Сэту в глаза:

— Жнаешь, ну его к бешу, охрану вшю эту. Теперь жа швои жела вожмемшя. Лучше жа швое, чем жа чужое башку под пули шовать.

Сэт вытер влажным полотенцем выступившую на лбу раненого испарину и согласно кивнул.

Весна всегда приносит людям ощущение скорых перемен к лучшему. Даже те, кто чувствует себя, в общем-то, нелепо, начинают оживленно водить носами, пытаясь уловить, с какой стороны нагрянет веселый попутный ветерок, способный развернуть паруса их благополучия в полном объеме. Те же, кто никак не может вырваться из ледяных объятий нужды и всевозможных неувязок, кто успел позабыть, что на свете существует такая штука, как хорошее настроение, буквально преображаются, вновь становясь похожими на нормальных людей, уверенных, что полоса неудач небесконечна и в самом скором времени жизнь это подтвердит. Причем, испытывают весной такое чувство все без исключения. Даже жители белорусской столицы, отчаявшиеся уже настолько, что дальше отчаиваться просто некуда.

Солнечное, удивительно теплое утро подарило предчувствие какого-то радостного события и спешившей на работу Лене. Прозрачный воздух обдавал сердце целым потоком положительных эмоций, а весело чирикавшие на ветках воробьи вселяли уверенность, что радость эта совсем не за горами.

Собственно, грустить в последние две недели было некогда. Всерьез вознамерившийся изменить свою и Ленину жизнь Бэбик ежедневно встречал ее у магазина, тащил в какой-нибудь дорогой ресторан и говорил-говорил-говорил, строя планы на будущее, по его словам, сказочно красивое. Дальше планов, однако, дело все не двигалось. Бэбик никак не решался заявить миру о своем богатстве, хотя постепенно свыкался с мыслью о необходимости этого шага. Лена же привыкла к Бэбику. Вместе ужинали, вместе гуляли по весеннему городу, правда, тем и ограничивались. Оба как-то не стремились улечься в постель, считая, что в отношениях жениха и невесты это не главное. Следивший за развитием их романа Мишка выразился как-то: — «Чем дольше трепится, тем лучше потом любится». — И доля истины в его словах, кажется, была.

Почему-то особым участием к регулярно наведывавшемуся в отдел аппаратуры Бэбику проникся Ленин напарник Витя.

— Что за унтерменш? — поинтересовался он, узрев Бэбика впервые.

— Замуж меня зовет, — подробности Лена опустила.

— Вот что я тебе скажу, старуха, — Витя считал себя не только знатоком электронных новинок, но и великим психологом, — если у него денег столько, сколько любви в глазах, не раздумывай. Могу даже другом вашего дома стать, — он попытался обнять Лену за талию, — очень миленько все устроится.

— Тоже мне, Казанова, — Лена легонько шлепнула шаловливую руку, — а Эдик и в правду меня очень любит. И никакой он не унтерменш, отец его русский, музыкант между прочим.

— У всех у них папы то музыканты, то юристы, — хохотнул Витя, — а если серьезно, какая разница? Пусть хоть папуас с земли Санникова, лишь бы человек хороший.

Сегодня хороший человек заявился около часа дня, решив сводить невесту пообедать в какой-то новый экзотический ресторанчик. И стоял, переминаясь с ноги на ногу. Ожидая, пока Лена обслужит двух молодых ребят, замахнувшихся приобрести огромный, с диагональю 72 см, телевизор «Sony».

То ли ребята оригинальничали, то ли грабанули Сбербанк, но рассчитывались за покупку одними сторублевками, освобождая приспособленный под кошелек здоровенный чемодан от бесконечных банковских упаковок «зубриков». Витя, как на грех, убежал обедать, и Лена сама чуть не озверела, вскрывая и пересчитывая под насмешливыми взглядами покупателей пачку за пачкой. Впридачу, к прилавку подошла еще одна парочка посетителей, нетерпеливо требуя уделить внимание и им. В конце концов Лена плюнула на инструкцию и принялась считать деньги пачками. Вежливость по отношению к покупателям ставилась хозяином магазина на первое место.

Упаковав телевизор, обслужила нетерпеливую пару, которой всего-то понадобилось аудио-кассета, тут наконец-то появился Витя и, показав ему на груды банковских упаковок, Лена пояснила, что к чему. А сама отправилась с Бэбиком в ресторан.

За обедом Бэбик, не в первый уже раз, принялся уговаривать ее оставить работу. Ни к чему, мол, время убивать за прилавком, когда можно преспокойно заниматься более приятными делами.

— Это какими же? — отмахнулась Лена. — По кабакам с тобой бродить?

— Ну почему? Женщина всегда найдет, чем заняться. Парикмахерские, косметички всякие, выставки собак, — забормотал Бэбик, припоминая знакомую по книгам и фильмам жизнь светских дам.

— Собак не люблю, — рассмеялась Лена, — и потом, мне в магазине нравится.

Тут-то она слегка покривила душой, в последнее время обстановка вокруг нее в магазине сложилась не шибко душевная. Хозяин рассорился с оказавшим Лене протекцию Владимиром Арнольдовичем, вдобавок, на место в видео-аудио нацелилась одна из молоденьких девочек, вовсю строивших боссу глазки. Но сама уходить не хотела, работа давала какую-то самостоятельность, позволяла вести независимую жизнь, что казалось особенно важным.

Бэбик повздыхал, но настаивать не стал, рассудив, что когда-нибудь они все равно уедут и вопрос решиться сам собой. После обеда он подвез Лену к магазину, пообещал заскочить вечером и велел таксисту ехать на Республиканскую. Мишка познакомился с каким-то пьяницей-чиновником из МИДа и через час обещал притащить того к себе домой, дабы в присутствии Бэбика порасспросить специалиста о возможности переезда на Запад.

В отделе царила тишина. На прилавок был выставлен картонный плакатик «Переучет». Витя, хозяин и старший кассир в мрачном молчании вскрывали пачку за пачкой, принятых Леной в уплату за телевизор денег.

— Вот она, красавица, — ехидная ирония кассира заставила Лену смахнуть с лица улыбку, — идет, как ни в чем не бывало, зубы скалит.

— А в чем дело?

— Смотри, — хозяин распушил ладонью выложенные на прилавок стопки купюр.

— В куклы не надоело играть, в твоем-то возрасте? Развели, как последнюю лошицу!

Большинство денежных упаковок только с виду казались пачками сторублевок. Лежавшие сверху и снизу «зубры» прикрывали своими могучими телами длинноухих, рублевого достоинства, «зайчиков» и совсем уж непотребных пятидесятикопеечных «белочек». В радужном ворохе лязгали клыкали редкие парочки пятирублевых «волков», зверей покрупнее и поденежнее не наблюдалось.

— Три лимона как корова языком! — бесновался хозяин.

— Все, подруга, возмещай убытки и чеши на все четыре стороны. Завтра чтоб деньги привезла!

— Нет у меня таких денег! — возмутилась Лена, но хозяин отрезал:

— Ничего не знаю. Можешь у своего Владимира Арнольдовича попросить. Язык не отвалится, порабо…

Договорить он не успел, Лена влепила шефу увесистую пощечину и побежала по лестнице к выходу.

Адлерский самолет приземлился точно по расписанию, и спустя час Сэт с Зубом уже подъезжали на такси к площади Победы. Проведенная в сочинской «Жемчужине» неделя ничего, кроме расходов, не принесла. Друзьям не повезло с погодой, над Черноморском побережье Кавказа зарядили сплошные весенние ливни, и пришлось целыми днями отсиживаться в отеле. Да и главная цель поездки достигнута не была — подходящего богатенького Буратино среди обитателей «Жемчужины» обнаружить не удалось. Наоборот, создавалось впечатление, что Сочи наводнили такие ухари — только держись. Конфликт в Чечне, общая нестабильность в курортной зоне, раздуваемые средствами массовой информации слухи и сплетни — все это удерживало обеспеченных людей от отдыха в способной в любой момент стать горячей — и вовсе не стараниями жаркого южного солнца — точке. Даже среди добропорядочных с виду джентльменов Зуб опознал массу знакомых по пересылкам и этапам представителей преступного мира, остальные отдыхающие тоже мало походили на невинных барашков, и оставалось лишь щелкать голодными зубами, глядя, как новоявленная элита общества лихо транжирит денежки. Благо, щелкать Сашке было чем, по рекомендации Ивана Степановича ему вставили великолепные керамические клыки.