Вещая птица (по)беды - Коростышевская Татьяна "фантазерка" - Страница 9

Створка за моей спиной, дрогнула и со скрипом закрылась, окружающие нас красоты подернулись маревом, задрожали, как помехи на телевизионном канале городского вещания, и из ряби к нам выступил объект моего пристального интереса – Валера собственной улыбающейся персоной.

– Добро пожаловать, девушки.

Он уверенно приблизился ко мне, протянул руку, взял меня за запястье. Я опустила взгляд – на правой ладони радужно горело… Клеймо? Знак? Руническая надпись?

– Я знал, что она приведет тебя ко мне. Ты же меня искала, сладенькая?

Никакого дискомфорта знак мне не причинял. Ну мерцает и мерцает. А Валера, стало быть, уверен в обратном? Это должно на меня как-то подействовать? Он эту дрянь мне на ладонь во время нашего энергичного рукопожатия пристроил?

– Да, я тебя искала, – люблю говорить окружающим правду, даже если они ее как-то превратно понимают.

– А это вот, – я повела подбородком, – что это?

– Моя метка, – сообщил парень с самодовольной улыбкой. – Ты теперь без меня не сможешь.

Я выдернула руку и попыталась оттереть ладонь о джинсы, ничего не получалось.

– Хочешь стать моей подружкой?

«Ага, сразу после глажки всех шнурков, найденных в обувном шкафчике», – подумала я, но вслух спросила:

– Почему я?

– Мне понравились твои волосы, – парень доверчиво склонился к моему плечу, на обращая на все громче сопящую Жанку никакого внимания. – И я не смог себе отказать. Ты будешь украшением моей…

– Ну ты и урод, мужик, – спокойно сообщила переставшая сопеть Арбузова и без объявления военных действий огрела Валеру бейсбольной битой.

Парень упал на брусчатую дорожку, я присела рядом, он дышал, крови заметно не было.

– Значит, украшением чего я должна была стать, я так и не узнаю, – свирепо подняла я глаза на Жанку.

– У этих вон утырков спросишь, – повела битой в сторону Арбузова. – Готовься, леди Сирин, сейчас начнется.

Я быстро поднялась, придвигаясь к Жанке, видимо ее надетая шиворот-навыворот шуба сейчас служила моей подруге хорошую службу – Жанина внимательно следила взглядом за приближением чего-то, что мне рассмотреть не удавалось.

– Сколько?

– Трое. Здоровые, зар-разы!

Так, быстро Дарья Ивановна, мобилизуй свои умственные способности. Трое! Они были с Валерой в машине. Один из них фэйри, минимум один из них. Кто держит морок? Если гламор, то я ничего не смогу, разве что какой-нибудь промышленный вентилятор приволочь, он бы развеял порошковое волшебство в два счета. А я… Ничего-то я не могу! Это раньше, до инициации – волшебный голос, зачарованный венец, а сейчас – я никто, ноль без палочки, даже обернуться по собственному желанию не в состоянии. А здорово бы было сейчас превратиться в вещую птицу Сирин, она огромная, как дирижабль, она одной своей когтистой лапой может крышу энского собора сковырнуть, не то что какой-то поганый фейский морок, наколдованный к тому же слабосильным хуманом Валерой.

Над садиком сгущался туман, фонари потускнели, плющ уже не глянцевел своими вечнозелеными листьями, а выглядел щупальцами огромного спрута.

Я почувствовала движение воздуха прямо перед собой и выбросила вперед сжатую в кулак руку. Тьма охнула и отшатнулась. Костяшки обожгло холодом. Ледяные демоны? Жанка закричала, размахивая битой. Звуки ударов разносились в вязкой тишине. Моя подруга дралась на удивление неплохо, скорее всего, за время своего отсутствия она умудрилась взять пару-тройку уроков по владению дубинкой. Какое-нибудь канабо-дзюцу освоила, с помощью которого благородные самураи усмиряли чернь, чтоб не марать сталь катан кровью простолюдинов.

Кто-то невидимый схватил меня за полу куртки, я завизжала, отбрыкиваясь, споткнулась, упала, стукнувшись коленями, завизжала уже от боли и молотила, молотила руками и ногами, отбиваясь от невидимого соперника.

Жанка охнула, пропустив удар, согнулась, рукав ее шубы пополз вниз, треснув по шву.

«Почему она шубень свою не сняла? Она же сковывает движения, как скафандр! – подумала я раздраженно, и сама себе ответила. – Потому что тогда она видела бы то же, что и ты, Дарья Кузнецова, то есть ничего».

Потом думать времени не осталось, воротник моей куртки с треском отлетел, плотную ткань на груди располосовали невидимые когти, кто-то прижал меня спиной к брусчатке и навалился сверху. Жанка была права, здоровый зар-раза.

Опять затрещала ткань, лохмотья одежды полетели в разные стороны, пуговицы джинсов отскочили. Меня здесь насиловать, что ли, собрались?

Я завизжала еще громче, отталкивая от себя тушу нападавшего. Тяжелая рука закрыла мне рот, я сомкнула зубы на мякоти чужой ладони, кровь была соленой.

– Не трогай ее, – подползал сбоку пришедший в себя Валера. – Она моя…

Воспользовавшись тем, что нападавший отдернул руку, я плюнула вверх, разбрызгивая в воздухе чужую кровь. Капли встретили преграду – лоб, нос – лицо насильника едва угадывалось. Он опять повернулся ко мне, склоняя голову, и я с наслаждением заехала лбом ему в переносицу.

Искры, посыпавшиеся из моих глаз, были небольшой платой за удовольствие от истошного мужского визга, второй удар был коленом и пришелся он именно туда, куда я планировала.

Нападавший скатился с меня, я перевернулась, встала на четвереньки. Жанка алой смертью носилась по двору за кем-то до сих пор мне невидимым. Кажется, перевес был на нашей стороне. Кто бы мог подумать?

– Именем дома Лета, – раздался громовой возглас.

Жанка еще пару раз крутанула дубинкой и разжала руку.

Оружие по инерции пролетело метров пять, врезалось в преграду с чавкающим звуком, на землю кулем упал огромный поросший волосами питекантроп. Феи – они ведь разные бывают.

Меня подняли под руки и куда-то потащили.

После мощной адреналиновой атаки соображала я не очень. Жанка увлеченно материлась где-то позади. Все-таки наш пединститут прививает любовь к родному языку во всех его проявлениях.

– Отдай, мое! – визжал Валера, хватая меня за щиколотку.

Жанина Арбузова ответила за меня – кратко и по существу, и, судя по донесшемуся до меня хрусту, подтвердив свои слова невербально. Ногу мою отпустили и даже жалобно всхлипнули напоследок.

– Давай-давай, Дашка, шевели конечностями, – частила подруга у моего плеча. – Эта тварь волосатая уже в себя приходит.

– Я просил тебя приодеться перед нашей встречей, ты решила наоборот – прираздеться?

Я скосила глаза – под правый локоть меня поддерживал светлейший принц Эмбер собственной нарядной персоной.

– Да пошел ты!..!

Жанка одобрительно хмыкнула откуда-то сверху и сзади. Рыбак рыбака видит издалека, а уж языколюб языколюба…

Я с интересом рассматривала все, что было под ногами (шея просто не поворачивалась) – сначала брусчатые камешки садовой дорожки, зеленоватый кисель портала, мрамор ступеней, потом более темный мрамор коридора… Богато кто-то живет, как я погляжу. Потом, зацепившись носками о довольно высокий порог, я оказалась на чем-то зеленом с разводами. Память услужливо подсказала термин – радиально-волокнистое строение, и я решила, что именно так выглядит малахит.

Меня отпустили, и я кулем рухнула на пол.

Меня опять подняли и поставили прямо. Относительно прямо. Относительно держащего. Штормило меня знатно, остатки одежды сползали, как луковая шелуха под рукой уверенного кулинара, я повела плечами, освобождаясь от лохмотьев. Грязная, полуголая, избитая – не женщина – мечта. Золотистые глаза принца Лета смотрели на меня со скепсисом.

Сам он – свежий и нарядный, как отфотошопленная обложка глянцевого журнала, держал меня за плечи, время от времени встряхивая.

– Они пойдут следом! – сказала Жанка. – Трое или четверо тварей.