Найденыш (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 13

— Наслышан, — улыбнулся Сергей. — Мой работодатель хочет получить одну вещь, принадлежащую погибшей женщине. Вы, надеюсь, знаете, о чем идет речь?

— Понятия не имею, — искренне удивился Астапов. — При убитой не было никаких вещей, кроме одежды….

— Вот как? — В голосе собеседника сквозило недоверие. — Никаких фамильных ценностей, опознавательных медальонов и прочего барахла?

— Даже если бы и были искомые вещи, все равно вам ничего не перепадет, — Георгий стал злиться. Непонятный разговор затягивался, ему хотелось домой, но мужчина и не думал уходить. Он курил и выпускал дым в потолок, где мощно работала вытяжка, равномерным тихим гудением способная усыпить любого. — Давайте закончим на этом. Если вы знаете что-то, что упустило следствие — прошу ко мне. Полагаю, адрес знаете?

— А вы пытались найти ребенка? — вдруг спросил Сергей. — Что? И про него неизвестно? Господи, я поражен. Я просто поражен, как вы упускаете мельчайшие детали.

— Может, мне сдать дело вашим хозяевам? — язвительно спросил Георгий. — За несколько минут вы мне убедительно доказали, что сами справитесь с поиском убийц. Или нет? Тогда подскажите мне фамилию несчастной? Не можете, или не хотите?

— Сдавайте дело в архив. Занимайтесь другими делами, коих в вашей конторе воз и телега, — собеседник потушил сигарету, чуть ли не раздавив ее на дне пепельницы сильными пальцами.

— На кого вы работаете?

— Фамилия Китсер вам о чем-нибудь говорит? Если не можете вспомнить, поройтесь в своих базах данных. Вдруг найдете что-нибудь интересное. Возьмите визитку. Вспомните важное — позвоните. Нас особенно интересует ребенок. Всего доброго, господин Астапов.

Мужчина упруго поднялся со стула, положил на столик маленький прямоугольник с золотыми вензелями — Астапов готов был поклясться, что в руках у собеседника до сих пор ничего не было — и покинул кофейню. Медленно наливаясь безудержным гневом, Георгий продолжал сидеть на месте. Пустопорожняя, на первый взгляд, болтовня давала много пищи для размышления. На него вышли влиятельные люди, судя по наглости, из аристократического рода. Даже фамилию подсказали. Они знали о попытке барона Коломенцева расшифровать ауру, знали о ходе следствия, и поняли, что оно зашло в тупик. Поэтому так и ведут себя вальяжно. Так что же такого необычного в убитой женщине? Если пойти с самого начала, сразу бросается в глаза поведение представителей Тайного Двора. Их убедительные показания, что на месте гибели аристократки не было никаких вещей, идентифицирующих личность. А если были? Например, медальон или опознавательный знак рода? А он обязательно должен быть у каждого, кто состоит в клане! Значит, врали? И в их руках находится вещественные доказательства, которые не были предъявлены следствию! Допустим, что так и есть…. Жаль, что некоторые методы воздействия не применимы к людям, состоящим в военизированной структуре Тайных Дворов. А хотелось бы как следует потрясти причастных к происшествию, да за воротник, с оттягом.

Астапов допил едва теплый кофе, поморщился и с тоской посмотрел на нетронутые булочки. Подумал, и засунул визитку в портмоне. Затем направился к прилавку, улыбнулся девушке и попросил положить сдобу в пакет, чтобы забрать с собой. Потом попрощался и вышел на промозглый ветер. Поежившись, зашагал к своему дому.

Если был медальон или кулон, мог быть и ребенок. Живой, здоровый. Ладно, с этим мы уже разобрались. Он есть. Даже этот Сергей так уверен. Законный представитель и наследник неизвестного рода, подвергшийся преследованию. Версия Данилова хорошо ложилась в свете последних событий на разговор с Сергеем. Женщина — жертва преследования. Получается, война кланов?

Домой он не пошел. Неожиданно для себя развернулся и вернулся на Офицерскую. Оперативный дежурный с погонами лейтенанта с немым удивлением взглянул на Астапова и по его просьбе отдал ключи от кабинета.

— Мне нужно поработать, — сказал Георгий. — Задержусь еще на часок.

— Понял, — кивнул дежурный, — все равно старшие чины еще не расходились. Может спокойно работать.

— Булочки хочешь? — Георгий положил пакет со сдобой на полированную поверхность стойки. — Бери-бери. Свежие, только остыли. Потом с чаем умнешь.

— Спасибо, господин следователь, — лейтенант по-мальчишечьи покраснел, но брать пакет не стал, пока начальство не показало спину.

Поднявшись этажом выше, Астапов лихорадочно открыл кабинет, ввалился в него, сдергивая плащ. Даже вешать не стал, бросил на спинку кресла. А сам подскочил к столу, включил небольшой блок «Кристалла», и пока на экране высвечивалась эмблема МВД России с предупреждающей надписью, что все внешние данные можно просматривать только через центральный дешифратор, нетерпеливо переминался с ноги на ногу возле окна.

— Китсер, Китсер, — пробормотал Астапов, забивая поисковую строку в базе данных. — Не слышал о таком. Кто ты, господин хороший?

Астапов, будучи не уверенным, что найдет хоть какую-то информацию по этой фамилии, удивился, когда на экране развернулась страница с данными.

Китсеры были выходцами из ангальт-кётенского графства, и один из предков был поверенным в делах при российском дворе во времена Меньшикова. После десяти лет службы его приняли на русскую службу. Потомки честно служили русскому трону, многие из рода прославили себя в многочисленных войнах с турками, шведами и поляками, на государственном поприще и в делах торговли. Самое удивительное, что отметил Астапов, род Китсеров позиционировал себя потомками ариев, и пытался всеми правдами и неправдами заполучить поддержку у Высших иерархов, но каждый раз получал отказ. Мотивировка была одна: нет доказательств. При этом деликатно напоминали о княжеском роде Пфальцеров, полностью уничтоженном при загадочных обстоятельствах. У тех ведь тоже возобладала гордыня. И к чему это привело — знали все посвященные.

В конце девятнадцатого века Китсеры организовали экспедицию в горы Тянь-Шаня на свои, причем, деньги. Наемный отряд в сорок с лишним человек, проводники из местных, пятый барон Александр Китсер собственной персоной — все указывало на серьезность предприятия. Только многие так и не поняли, за каким бесом отряд поперся в район Кашгара, где свирепствовали уйгуры. А знающие помалкивали и ждали, чем закончится смелая выходка барона. Закончилась она на южном берегу озера Чатыр-Кел. Вся экспедиция пропала без вести. Следов так и не нашли. Горные егеря пытались найти какие-нибудь следы, но лишь одна версия преобладала. Это был селевой сход после землетрясения.

Следующая экспедиция состоялась лишь в 1942 году, которую возглавил князь Шаранский, в составе которой находились несколько человек из спецотдела. Фамилии прилагались, и Астапов прилежно выписал их в блокнот. Двое рядовых: Селезнев и Григорчук, а также подполковник Назаров и капитан Зайковский. Причем все они имели должность консультантов.

Астапов почесал затылок ручкой. Он знал, что в сороковых годах в районе Кашгара активно действовали английские спецслужбы, не без успеха подталкивая таджиков и пуштунов на сопротивление российскому проникновению в горные районы. Недаром в эти годы была образована Мусульманская Лига с подачи влиятельных местных авторитетов. Образовалась так называемая «зеленая дуга», охватившая огромную территорию, пусть еще не нашедшая свою концепцию развития, но уже активно продвигавшая идею Великого Халифата от Аравийского до Каспийского моря. Поэтому нахождение спецов в экспедиции не было какой-то из ряда вон выходящей новостью. Да и для англичан тоже — к слову.

Только это все было не то. С кем Китсеры пересекались в те годы и позже, после чего возникла вражда или противоречия, переросшие в откровенную войну между родами? Как ни странно, пару раз мелькнула фамилия Назаровых. Именно нежелание вторых контактировать с выходцами с немецкой фамилией, спровоцировало несколько конфликтных ситуаций молодых Китсеров и Назаровых с привлечением волхвов. Даже до применения Силы дошло. С обеих сторон много пострадавших. И ведь это было совсем недавно, по историческим меркам, в семьдесят пятом году в Москве. Назаров Анатолий Архипович к тому времени прочно занял место старейшины рода, хотя ему было еще чуть больше шестидесяти, что по возрастным меркам не так и много. Патриархами становились годам к семидесяти, если не позже. И дело вовсе не в каком-то ограничительном цензе. Просто предшественники крепко держались за жизнь, считая, что только на восьмом десятке человек приходит к гармонии силы, здоровья, ума, любви и ненависти. Всего помногу в равных долях — в этом и мудрость. Как бы там ни было, незримая связь двух родов становилась отчетливой. А с восьмидесятых годов на Назаровых словно мор напал. За несколько лет весь основной корень вымер. И это обстоятельство удивительным образом совпало с активностью их оппонентов. Китсеры перекупали мануфактуры, фабрики, заводы Назаровых, рушили логистику товаров, даже пытались влезть в банковские дела рода.