Плоть орхидеи - Чейз Джеймс Хэдли - Страница 5

– За нами патруль! Он догоняет, от него не уйти. Да остановись же!

– Я от него оторвусь, – сказала девушка, ее высокий голос пробился сквозь рев мотора и ветра. И она засмеялась тем странным металлическим смехом, который так раздражал его.

– Не глупи, – сказал Дэн, придвигаясь ближе. – Мы просто во что-нибудь врежемся. На этом грузовике полицию не перегонишь. Давай остановись.

Дорога впереди вдруг стала шире.

«Ну, все, – подумал Дэн. – Коп проскочит мимо и развернется. Она сама себе подписала приговор. Угодит за решетку, а меня – меня не тронут. Вот же дура безответственная!»

Случилось именно так, как он подумал. Вдруг заревел мотор, ослепительно сверкнул налобный фонарь, и мимо пронесся, пригнув голову, полицейский – приземистый, широкоплечий, в черной куртке.

– Надо остановиться! – закричал Дэн. – Он встанет посреди дороги, и ты либо остановишься, либо наедешь на него.

– Значит, я на него наеду, – спокойно ответила девушка.

Дэн уставился на нее – и осознал, что она совсем не шутит.

– Спятила? – заорал он, и сердце екнуло.

Гленвью! Звон колокола, кому-то посчастливилось сбежать, странный металлический смех, «никто и ниоткуда», «я на него наеду»… Она сумасшедшая! Психованная! Полицейский гнался за ней, чтобы вернуть в Гленвью!

Дэн отодвинулся от нее с выпученными глазами, от страха ему стало дурно. Надо что-то делать. Она убьет копа, его и себя. Ей плевать на все. Если бы он только мог добраться до ключа зажигания! Но как? Если она заметит его движение и свернет с дороги? Он смотрел в окно с бьющимся сердцем, тяжело дыша. Они снова взбирались в гору. Слева был белый деревянный забор, отгораживающий обрыв над извилистой дорогой, которая осталась далеко позади. Если она свернет налево, им конец, но если направо – еще есть шанс, пусть и небольшой, что они оторвутся, прежде чем кончится горючее.

Коп начал сигналить им, чтобы они остановились. Мерцал знак: «Стойте! Полиция».

– Остановись, детка! – отчаянно закричал Дэн. – Ему не нужна ты, ему нужен я. Тебе нечего бояться.

Девушка засмеялась своим мыслям и подалась вперед, разглядывая мерцающий знак.

Дэн увидел, что полицейский сбавляет скорость. Грузовик надвигался прямо на него, он весь был в свете фар.

«Идиот! – подумал Дэн. – Знает ведь, что она чокнутая. Она же его переедет».

Он высунулся из кабины и закричал пригнувшемуся человеку впереди:

– Отойдите! Она вас размажет, идиот! Уйдите с дороги! Она вас раздавит!

Ветер сорвал слова с его губ и унес прочь. Коп ничего не слышал из-за шума мотора и ветра. Он все еще замедлял скорость, не сворачивая с середины дороги. Свет фар грузовика полоснул по нему, расстояние сократилось до каких-то двадцати футов.

Дэн резко развернулся, схватил ключ зажигания, но девушка замахнулась на него скрюченными пальцами. Ногти прорезали борозды на его щеке, и его отбросило в дальний угол кабины, а грузовик развернулся, пронесся по обочине, выровнялся и снова выскочил на дорогу. Дэн закрыл лицо руками, кровь стекала между пальцами, по коже бежали мурашки от боли и ужаса.

Потом он поднял голову – и это случилось. Коп обернулся через плечо, словно почувствовав опасность. На миг мелькнуло забрызганное грязью лицо в очках, рот раскрылся в беззвучном крике. Девушка с силой нажала на газ. Две машины словно зависли в пространстве – мотоцикл пытался увернуться, грузовик – догнать и уничтожить его. Потом грузовик со страшной силой ударил мотоцикл и подбросил высоко в воздух.

Сквозь завывания ветра Дэн расслышал крик ужаса, затем треск, когда мотоцикл ударило о скалу. Мелькнуло пламя от взрыва. Потом на дорогу тяжело рухнуло что-то темное – прямо на пути у грузовика.

– Осторожнее! – завопил он, закрывая лицо руками.

Коп пытался подняться на колени, когда грузовик наехал на него. Переднее колесо подскочило, задние заскользили на чем-то мягком. Потом впереди снова оказалась пустая дорога.

– Ты убила его! – заорал Дэн. – Сука злобная, ненормальная!

Не раздумывая, он подался вперед и схватил ключ зажигания, уворачиваясь от острых ногтей. Ему удалось повернуть ключ и ухватиться за руль. Он попытался развернуться вправо, чтобы грузовик врезался в скалу, но девушка оказалась слишком сильной. Грузовик бешено закрутился на дороге, пока они боролись за руль.

Их лица были совсем близко. Он видел ее глаза, похожие на лампы за зеленым стеклом. Дэн выругался и замахнулся, но грузовик крутануло, и его кулак лишь задел ее.

Она со свистом втянула в себя воздух, выпустила руль и бросилась на него. Ногти прошли по его глазам, кромсая веки, ослепляя его. Горячая кровь залила лицо, он рухнул назад, отчаянно молотя пустоту, ничего не видя – сплошной кошмар боли и движения.

Девушка выскользнула из-под руля и кинулась на него, сжала руки у него на горле, длинные пальцы погрузились в плоть.

Грузовик снесло с дороги и бросило на белый деревянный забор. Фары осветили черную пустоту. Камни колотились о крылья, шины безуспешно цеплялись за гравий. Что-то захрустело, и грузовик на миг завис в воздухе, потом обрушился в темноту, в долину.

Большой грузовой «бьюик» с поблескивающим на утреннем солнце капотом легко поднимался по дороге, круто забирающей в гору.

За рулем сидел Стив Ларсон, рядом развалился его брат Рой. Об их родстве человек сторонний и не догадался бы. Стив был крупным, мускулистым, светловолосым, с добрыми глазами. Его кожа дочерна загорела под солнцем и ветром, и он казался моложе своих тридцати двух лет. На нем были вельветовые штаны и рубашка-ковбойка с закатанными рукавами.

Рой был старше, темноволосый, почти на голову ниже брата, с нервными тонкими губами и узкими темными глазами. Движения его были резкие, дерганые, словно демонстративные, как у человека, нервы которого сдают от постоянного перенапряжения. Его приличная городская одежда казалась неуместной в этой глуши.

Стив приехал на машине со своей зверофермы на Голубой горе встретить брата, прибывшего на поезде из Нью-Йорка. Братья не виделись много лет, и Стив удивился, узнав, что Рой вдруг решил навестить его. Они, в общем, никогда особо не ладили, и угрюмое приветствие Роя на вокзале ничуть Стива не удивило. Первые две мили пути братья и десятком слов не обменялись. Рой как будто нервничал и все смотрел в заднее окно, словно желая убедиться в отсутствии погони. Это начинало действовать Стиву на нервы, но он знал, как обидчив брат, и предпочел не расспрашивать.

– Неплохо выглядишь, – сказал он, пытаясь завязать разговор. – Хорошо устроился в Нью-Йорке?

– Так себе, – пробурчал Рой и снова обернулся, чтобы посмотреть в заднее окно.

– Ну что ж, рад видеть тебя, столько-то лет спустя, – продолжал Стив, сам сомневаясь в своей искренности. – А что вдруг решил меня повидать?

Если у Роя что-то было на уме (а в этом Стив не сомневался), он мог бы откровенно все рассказать.

Но Рой увернулся от ответа.

– Решил немножко подышать воздухом. – Он заерзал на сиденье. – В Нью-Йорке летом слишком жарко. – Он мрачно уставился на скалистые пики, изрезавшие далекую линию горизонта. Куда бы он ни посмотрел – везде поднимались горы, одна за другой, то зазубренные, острые, то мягко-округлые, и в расщелинах ослепительно сверкал на солнце снег. – Здесь чертовски одиноко, да? – вдруг неожиданно для себя спросил он.

– Здесь великолепно, хотя после Нью-Йорка, наверно, слишком тихо. От меня до ближайшей хижины двадцать миль, и хорошо, если раз в несколько недель кто-нибудь заглянет.

– Вот и отлично, я как раз хочу расслабиться. – Рой опять принялся крутиться на сиденье и смотреть в окно. Длинная пустая дорога, вьющаяся позади, словно успокаивала его. – Да, точно. – Он ненадолго задумался. – Но навсегда я так не хочу. Ты-то как справляешься – вот так, один? Не страшно?

– Да нет. Конечно, иногда одиноко, но у меня много работы. У меня больше сотни лис, за ними надо присматривать, да и прокормиться самому.