Аватар войны. Книга вторая: чёрный металл (СИ) - "Кросскун / Krosskun" - Страница 84

— И с чего бы в вас проснулось столько участия?

— Азула — моя племянница, — твёрдо ответил толстый старик. — Можете и дальше обвинять нас, но не мешайте её искать.

— Хорошо, — злобно рявкнул Никола. Потому что не мог найти изъяна в этой логике, если только не допустить что любящий дядюшка решил похитить собственную племянницу. — Но аватар и целительница останутся здесь.

— Да кто бы спорил, — фыркнула Бейфонг, — от него сейчас проку в поисках меньше чем от меня.

— А ты полетишь на этой штуке и проследишь, чтобы найдя Азулу они вернули её в целости и сохранности.

— Не вопрос, — не моргнув глазом бросила слепая, прежде чем топнуть ножкой оземь, от чего блокировавшие дверь каменные шипы разом скрылись под поверхностью ставшей гладкой как стол брусчатки. — Погнали!

— Вы с нами? — спокойно спросил старик, будто и не было только что разговора на повышенных тонах.

— Нет, — буркнул Никола, поспешно опуская на глаза визор и осматривая шестилапую тварь, пока её выводили из импровизированного хлева. — Если вы обманули меня, ваши друзья не увидят рассвета.

Он подтянул к себе попытавшегося было выскользнуть меченного.

— И твой племянник тоже.

*****

Азуле было тяжело вернуться к привычной жизни после пережитого кошмара. Ведь даже когда Урса мучала её каждую ночь, убивая тысячью всевозможных способов, её не превращали в безвольную куклу и не свежевали живьём. В отличии от матери, старая ведьма не ставила перед собой целью поиздеваться над беспомощной девушкой. Ей нужно было подготовить жертву для ритуала, как это делала та белобрысая одноглазая колдунья в самом первом видении чужого мира, и ей наверняка тоже было плевать на то, кто попал в её когтистые лапы. Ведь для великого духа жизнь смертного суть ничто. Всего лишь мгновение на фоне отведённой им вечности. Которым не жалко заплатить за исполнение своих планов.

От одной мысли об отведённой ей роли Хозяйку Огня бросало в дрожь. Уж слишком хорошо она помнила, как пылали зелёным светом знаки на торсе огромного воина, что был всего лишь рабом заклятий колдуньи. И как подобные знаки горели голубым на её собственных руках. Символы, которые не видел больше никто, но которые всё никак не выходили из головы. Будь это письмо Николе, старуха заставила бы её запомнить весь текст послания и снова записать его на бумагу. А так она не увидела и половины знаков, что были вырезаны на её теле.

Теперь же их не видел никто, даже она сама. Сколько бы она ни крутилась перед зеркалом, сколько бы ни медитировала и упражнялась, сколько ни парилась в бане, сколько не драила себя мочалкой, ничего не менялись. На её гладкой, чистой, ухоженной коже не проявлялось ни малейшего следа порезов от страшных когтей великого духа. И сколько бы она не спрашивала окружающих, никто не мог ей помочь. Даже дядя Айро был бессилен. Даже аватар. Хотя случившееся с ним было самым красноречивым свидетельством того, что это был не просто кошмар. Как ей объяснил Зуко, Аанг попытался проникнуть в её сон используя какую-то особую технику астральной проекции из арсенала трюков аватара. И ему якобы даже удалось увидеть и лес, и дом на спине стального чудища, и горбатую старуху в лохмотьях со странным посохом, прежде чем та плеснула ему в лицо кислотой.

Кислотой, которая обожгла его лицо и в реальности.

Катара проводила с мальчишкой дни и ночи, и по отчаянию на её лице Азула ясно видела, что магия воды не сможет помочь аватару вернуть лицо. В другой раз она бы позлорадствовала над неудачником, но сейчас это означало лишь то, что ей самой никакая магия не поможет.

Случившееся потрясло всех его дружков. Ни водные дикари, ни бывшие подруги, ни брат с дядей до конца не верили в реальность видений Хозяйки Огня. Даже Тоф считала это всего лишь очередным проявлением её безумия, на которое лично ей было наплевать. Но сколько бы они не ненавидели её, им пришлось признать, что никакое безумие не способно плеснуть кому-либо в лицо несуществующей кислотой, нанеся реальный ожёг и при этом не пошевелив даже пальцем.

И только Никола хранил мрачное молчание. При этом навещая её по несколько раз на день и обязательно осматривая через свой визор. Якобы он искал, не пристал ли к ней какой-нибудь злой дух, что насылает новые кошмары. Вот только он ничего не находил, всякий раз убеждая её, что всё в порядке. После чего снова запирался в своей лаборатории, куда утащил свой кристаллический клинок после того, как достал его из формы. Не без помощи Тоф, разбившей камень другим камнем, так как чары колдуна уже были не властны над чёрным металлом и его формой, что больше не поддавалась магии земли.

Если бы он сказал про знаки на её теле, Азула даже бы рискнула и попросила его остаться в этом мире. Она бы создала ему все условия. Завоевала бы для него северный полюс или южный, по его желанию. Но колдун молчал, и это молчание громче всех слов говорило о его выборе.

Атмосфера тягостного ожидания повисла над замком. Все ждали чего-то. То ли удобного момента чтобы напасть на колдуна, то ли момента, когда его паранойя возьмёт верх над здравым смыслом и он нападёт на них первым. Сам Никола говорил, что ждёт скорейшего выздоровления Тео, чтобы повторить эксперимент со своим механическим скелетом, в то же время продолжая готовить новые глаза для Тоф, которая ждала их с особым нетерпением. Казалось, что даже стража и слуги напряжённо ожидали развязки назревшего узла из интересов, планов, обещаний и обмана.

Сама же Азула не знала, чего она ждёт. Логика подсказывала убить колдуна. Убить как можно скорее, и забыть обо всём. Тем более, у неё для этого был подходящий инструмент. Достаточно всего-то раскочегарить как следует ту проклятую печь, и её взрыв сравняет лабораторию чародея с землёй вместе с ним самим. Или не сравняет? Он же пережил взрыв домны и позволил пережить его ей. Отравить? Легко, ведь она сама отбирала поваров, что готовили для него пресную пищу по вкусу в достаточных количествах. Но и этот вариант ненадёжен, поскольку Никола почти не ест рыбу и морепродукты, а из-за обострившейся паранойи всё чаще тычет в еду и питьё своим цилиндром-пробником. Кто знает, может быть эта штука действительно умеет определять яды? А спящим его не застать из-за обилия защитных заклятий, которыми он окружил и её, и себя чуть ли не в три слоя.

Но страшнее всего был даже не гнев колдуна, который в любом случае будет сражаться с яростью загнанного в угол зверя, а с клинком чёрного металла будет сильнее и опаснее чем когда-либо, а месть старой ведьмы. Великого духа, что оставил на теле Хозяйки Огня свои невидимые метки. Кто знает, на что способны эти колдовские знаки? Какие чары можно наслать с их помощью из другого мира? И какую кару приготовило это бессмертное чудовище тем, кто посмеет противиться его воле?

Правда оказалась пострашнее сказок. Её желания исполнились, и расплатой за это была её душа. Теперь же больше всего на свете она желала спастись от столь страшного конца. Ей только недавно исполнилось шестнадцать. Она даже не успела исполнить все планы. Что толку от власти над миром, если она не успеет ею насладиться? Ничего не успеет, поскольку жить ей оставалось всего три месяца, до затмения. Если колдун не решит зачаровать свой новый меч раньше.

И чем дольше она думала над этим, тем сильнее опускались руки. Государственные дела оказались окончательно заброшены, а навалившаяся апатия подавляла все желания. Даже идея с головой окунуться в порок, дабы напоследок урвать от жизни как можно больше наслаждения, не вызывала энтузиазма. Ведь все эти удовольствия будут ещё свежи в памяти, сделав осознание того, чего она лишилась, ещё болезненнее.

А ещё этот проклятый замок, в стенах которого она постоянно ощущала чей-то пристальный взгляд. И это чувство не покидало её даже ночью, сводя с ума ещё сильнее. Она сбежала из него, выведав у простушки Бейфонг место входа в подземный тоннель. И теперь, стоя на краю высокой отвесной скалы, слушая как волны разбиваются о камни далеко внизу, чувствуя тёплое дыхание моря, лёгким бризом ласкавшего её длинные распущенные волосы, любуясь клонящимся к закату солнцем, что уже начало алеть, но всё ещё дарило ей свет и тепло своих лучей, она не хотела умирать. Она хотела жить. Жить свободной от страха за собственную душу.