Я спас СССР! том 1 (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 17

Наконец, маньяки. Эти твари не зависят от политики и текущего положения в стране. Во-первых, конечно, Борис Гусаков, работавший фотографом в детском приёмнике-распределителе ГУВД Мосгорисполкома. Тот еще ублюдок. Жертвами его в основном становились девушки (школьницы, абитуриентки и студентки), которых он заманивал в укромное место, оглушал ударом тупого предмета, раздевал, насиловал и убивал. На его счету 10 покушений, 5 убийств. До 68-го года будет бегать.

Во-вторых, маньяк уровня Чикатило. «Заслуженный учитель РСФСР» Анатолий Сливко. Эту тварь хочется прикончить собственными руками. Скольких детей он замучил! И ведь гад состоит в КПСС, значится «ударником коммунистического труда», будет несколько раз избираться депутатом Невинномысского горсовета. Местная, сука, знаменитость.

Сон совсем с меня слетает. Делаю несколько глубоких вдохов. Будто из унитаза воду попил.

Ладно, с гигиеной решил. Анонимки в уголовный розыск и КГБ, максимально шифроваться…

Внешняя политика. А тут на удивление все отлично. Несмотря на метания Хрущева, СССР вступает в относительно благополучный период истории. Американцы в следующем году увязнут в войне во Вьетнаме. Союз будет поставлять братскому народу оружие. Обкатает кучу технологий — от радаров, до зенитных ракет. Штатовцам будет больно. Очень. На долгие годы у них будет большая головная боль. Не до мировой гегемонии.

Англия. И здесь все прекрасно. Комитетчики сработали ювелирно. Запустили и раскрутили Дело Профьюмо. Являясь действующим военным министром (и будучи женатым), Джон Профьюмо в Палате общин Великобритании сделал заявление об отсутствии у него внебрачной связи с танцовщицей Кристи Килер. Разумеется, он с ней спал. И разумеется, Килер была подставлена министру Евгением Ивановым — помощником военно-морского атташе посольства СССР. Которому она сливала всю информацию, что добывала у Профьюмо. Разразился неимоверный скандал. Килер стала настоящим киллером, не только для Профьюмо, но и для правительства Гарольда Макмиллана. Консерваторы в глубокой заднице, к власти осенью в Англии приходят дружественные СССР лейбористы.

На этом фоне резко улучшаются отношения и с Францией. Совсем скоро состоится успешный визит Де Голля, после которого он вообще выведет страну из НАТО. А заодно отправит в Штаты целый корабль с долларовыми купюрами. И попросит обменять зеленые фантики на золото. Ведь бакс «обеспечен» желтым металлом! Самая надежная валюта в мира! Тридцать пять баксов — одна унция. И вот тут и выяснится, что «король то голый». Американцы откажутся менять и золотой стандарт рухнет. Штатовцы не простят Де Голлю измены. Еще спустя несколько лет во Франции случатся студенческие волнения. В 69-м году он уйдет в отставку.

Я посмотрел на часы. Три часа ночи! Нет, пора спать. Подошел к окну, открыл форточку. Может ночная прохлада поможет уснуть? Увы. Мозг лихорадочно искал выход.

За год до отставки Де Голля случится Пражская весна. Обуржуаживание чехословаков уже идет быстрыми темпами. В конце десятилетия они захотят и политических свобод. СССР придется вводить войска, это крайне негативным образом скажется на взаимоотношениях и с союзниками и с Европой в целом. Внутри страны вновь поднимут голову диссиденты. Как же… Можем править только с помощью штыков.

Я ложусь в постель. Какие-то мысли еще бродят в моей голове, еле слышно шепчет СЛОВО и тут я незаметно проваливаюсь в сон.

«Нас утро встречает прохладой…». У Индустрия срабатывает большой круглый будильник и мы просыпаемся. Я с громадным скрипом. Глаза красные как у вампира. Щетина еще больше отросла — шрама уже под ней не видно.

Водные процедуры, уборка комнаты. Легче всего это делать в воскресенье, на энтузиазме. Никуда не надо срочно бежать, перед кем-то отчитываться…

— Русин! Тебя звонят — к нам в комнату заглядывает дежурный. Тащусь к телефону, беру у трубку:

— Общежитие слушает.

— Привет, шутник — в трубке раздается резкий мужской голос — Загляни ко мне сегодня. К 12.

— Куда? — мозг отказывается узнавать собеседника.

— На Таганку.

В трубке раздаются короткие гудки.

Я иду в душ, включаю воду. Сначала холодную, потом горячую. Чередую. Закрываю глаза, терзаю память Русина. Мне только что звонил Степан Денисович Мезенцев. Фронтовой друг отца. Генерал, начальник 3-го главка КГБ. Военная контрразведка — особые отделы в армии, на флоте…. Видел его Русин после смерти матери трижды. Сразу после дембеля, на первом и втором курсе. Все разы — на конспиративной квартире. В первую встречу Мезенцев настоял на МГУ. Во вторую и третью, дал денег. Много. Собственно, с этих средств куплена Спидола, часы, фотоаппарат…

Я завтракаю, одеваюсь.

— Куда собрался? — Димон похоже готов ехать со мной.

— Надо встретится… с одним человеком.

Кузнецов понимающе кивает. Подмигивает мне. Хорошо, что Индустрий корпит над учебниками и ничего не видит.

Я качаю головой. Кузнецову, как и мне — 24. А в заднице все еще детство играет. Зарница плюс Казаки-разбойники.

Я выхожу из метро Таганская и нос с носом сталкиваюсь… с двухэтажным автобусом. Сначала стою в некотором оцепенении, наблюдаю, как народ грузится внутрь. Причем, практически никто не поднимается на вторую «палубу». Подхожу ближе, смотрю шильду на капоте. Да это же немецкие Büssing Do-56! Кажется, Хрущев получил их в подарок от председателя немецкого Совмина Отто Гротевеля. Пару или тройку штук. А они оказались не очень удобными. Опасно раскачивались при движении, грелись… И их скоро списали. Выходит, что пока нет… Живы еще бродяги.

Подивившись на ретро-автобус, я дошел пешком до Воронцовского переулка. Тут в старом, еще довоенной постройки здании, на третьем этаже располагалась служебная квартира. Их еще называют оперативными. Я позвонил, дверь открыл лично Мезенцев. Подтянутый мужчина, среднего роста, в обычном двубортном костюме. Высокий лоб был украшен многочисленными морщинами. Глаза карие, узкие губы. Взгляду зацепиться не за что.

— Проходи — Степан Денисович тоже внимательно осмотрел меня с ног до головы. Похоже, заметил шрам на скуле. Внимательный. Я мысленно поежился. Тяжело будет с таким.

Я зашел внутрь. Двухкомнатная квартира была обставлена в странном эклектичном стиле. Кожаные кресла, бюро с инкрустацией, в спальне была большая железная кровать с никелированными шарами, в шкафах заметил много книг по ботанике. На письменном столе в гостиной стоял мраморный чернильный прибор и ручки с железными перьями. Такими я писал в первом классе.

Мезенцев уселся за стол, я рядом на стуле.

— Алексей, ты знаешь, зачем я тебя позвал? — Степан Денисович достал пачку Мальборо, закурил.

— Вы испытываете чувство вины — с такими людьми надо сразу играть «в открытую» — Наверное, мой отец просил вас заботиться обо мне и маме, если с ним что-то случится.

Я сумел удивить Мезенцева. Тот расслабил узел галстука, скинул пепел с сигареты в хрустальную пепельницу.

— Откуда ты об этом знаешь? Подслушивал наши разговоры с мамой в Самарканде?

— Да.

— Не ожидал… И в чем же моя вина?

— Вы не смогли позаботиться о маме, от меня отделываетесь деньгами.

Мезенцев глубоко затянулся. Я видел, что он хочет мне сказать что-то резкое, но сдерживается.

— Ты стал… каким-то другим, колким… Впрочем, всегда таким был — генерал сильно вдавил сигарету в пепельницу — О маме я позаботиться не смог, это правда. Был в служебной командировке. Длительной. Хотя очень хотел… Даже готов был забрать вас в Москву. Я сильно обязан твоему отцу — он мне жизнь спас. Там, на фронте.

Мы помолчали.

— Я, обещал ему. Но видишь, не сдержал обещание.

— Это не ваша вина — примиряюще произнес я.

— Моя! — Мезенцев резко щелкнул зажигалкой, закурил новую сигарету — Я бы мог позаботиться о тебе, забрать из детского дома к себе. Но я тогда… женился. И в общем, супруга была против.

А кольца то на пальце нееет!

— Это жизнь — философски вздохнул я.