Я спас СССР! том 2 (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 12

– У древних греков на любой случай оправдание найдется. Но не стоит быть фаталистом, Алексей, и плыть по течению.

Прислушиваюсь к нежному перестуку Слова в голове. Сегодня оно чем-то напоминает Советский гимн.

– Вот уж кто-кто, но точно не фаталист! Скорее, та лягушка в крынке с молоком – дрыгаю лапами, чтобы не утонуть.

Коган открывает рот, чтобы изречь очередную еврейскую мудрость, но тут вваливаются довольные парни с пачкой еще влажных фотографий, и наш философский диспут на этом обрывается, толком не начавшись. Каждый остается при своем мнении.

Вскоре подходящий снимок выбран, передовица уходит в печать. На этом наша миссия окончена. Сделав контрольный звонок Мезенцеву и отчитавшись о проделанной работе, мы с Димоном откланиваемся. Лева обещает навестить нас с утра в общаге, только его обещание почему-то больше напоминает угрозу. Похоже, мне завтра предстоит очередной допрос с пристрастием. А вот Коган – старший оказался подобрее своего сына. Посмотрев на наши с Димоном замученные лица, он вызывал нам служебную Волгу, и до общаги мы добираемся с большим комфортом. А главное – в тишине. Индустрий уже спит и мы тоже обессиленно валимся на кровати.

Москва, общежитие МГУ

18 июля 1964 года, суббота 8.00

Просыпаюсь от громкого вопля Индуса, который носится по комнате, потрясая свежим номером Правды.

– Вы чего спите, парни?! Все на свете проспали! В стране заговор раскрыт, сегодня внеочередной Пленум ЦК собирается.

Приоткрываю глаза, и сразу встречаюсь с вопросительным взглядом Кузнеца. Делаю ему знак молчать. Да, ну на фиг этого стукача! На Лубянке кому надо и кому не надо уже и без него знают о моих подвигах. А Индус, не замечая наших переглядываний, начинает с чувством читать нам передовицу Когана – старшего. Потом вдруг удивленно замечает:

– Кузнец, а у тебя родственник в Правде случайно не работает? Смотри, под фотографией митинга фамилия их корреспондента: Д.Кузнецов. Или просто твой тезка?

Опачки…! Но мысли у Индуса, как мячики для пинг-понга – прыгают в разные стороны, не уследить. Через секунду газета уже забыта, и Индус начинает пересказывать нам вчерашние слухи и новости.

– Не знаю, где вы вчера шлялись весь день, что не видели в Москве танков и БТРов. Тебя Русин, кстати, Вика разыскивала, несколько раз заходила. Так вот – наши ребята с юридического вчера были в центре, говорят танки там на каждом перекрестке стояли, и патрули военные на улицах.

– Брехня! – констатирует Димон и, подкравшись, выхватывает газету из рук зазевавшегося Индуса. – В стране столько танков нет, сколько в центре Москвы перекрестков. Да им в центре города и развернуться-то негде! Индус, ты эти перекрестки вообще видел?

Поняв, что поспать мне больше не дадут, натягиваю треники и иду умываться. Димон завис над газетой, с гордостью рассматривает свою фотографию митинга на первой странице Правды. Надо будет аккуратно стырить газету у Индуса и сохранить ее для истории. Первое крупное дело СПК все-таки. Надеюсь, что не последнее. В ванной сквозь шум воды слышу стук в дверь и Левин голос. Явился мой мучитель! Всю ночь, наверное, не спал, еле утра дождался. Надо увезти их с Димоном на Таганку или в Абабурово, здесь поговорить спокойно все равно не дадут. Снова стук в дверь. Кого там еще принесло? Обреченно вздохнув, выхожу из ванной, чтобы тут же поймать в свои объятья взволнованную Вику. Непричесанная, с отпечатком подушки на щеке, моя верная подруга виснет на шее, прижимается ко мне, не обращая внимания на друзей. От ее запаха и приятных округлостей – кружится голова.

Девушка тем временем с тревогой заглядывает мне в глаза.

– Лешенька, ты где вчера был?! Я вся извелась, места себе не находила! В голове такое творилось, что заниматься не могла… А потом знаешь, вдруг вечером как-то разом отпустило и отхлынуло, я прямо за столом над учебником заснула, представляешь?!

Представляю, милая… Вот только не знаю, стоит ли посвящать тебя во все. И врать тебе не хочется, и всю правду сказать не могу. Надо бы найти какую-то золотую середину… Только я открываю рот, чтобы предложить Вике поехать с нами с ночевкой в Абабурово, как в дверь снова стучат. Да, сговорились они что ли!

В дверях стоит Литвинов. О, нет… только не он!

– Собирайся, Алексей, поехали.

– Куда? – мученически закатываю я глаза – У меня же практика в Известиях.

– Кончилась твоя практика – мрачно отвечает точно так же невыспавшейся лейтенант – Поехали!

Очень информативно. Глаза красные, он поди сегодня вообще не спал. И на фиг ведь Литвинова не пошлешь – парень при исполнении. Приходится мне собираться. Друзья сочувствующе провожают меня глазами. Впрочем, это откладывает мои объяснения с ними до вечера, и теперь у меня еще есть время подумать. Суббота у нас в стране пока рабочий день, так что сейчас все разбегутся на практику, а Вике надо готовиться к экзамену в понедельник, химия – это вам не шутки.

Когда Литвинов привозит меня на знакомое до боли Воробьевское шоссе, я с тоской понимаю, что это хрущевское: «завтра поговорим» никакой не оборот речи. И мои планы тихо свалить на выходные в Абабурово под угрозой. Сегодня мы для разнообразия тормозим у дома № 9, а не 11. Перед его воротами застыл знакомый БТР, вокруг прохаживаются бойцы капитана Северцева. Хотя нет, теперь уже наверняка майора Северцева. Дружески машу ребятам рукой, захожу вслед за Литвиновым в калитку. Охрана на входе приветствует нас с Андреем как старых знакомых, что впрочем, не мешает им тщательно провести досмотр. С первого взгляда понятно, что охрану особняка тоже усилили – у парней и автоматы, и броники под пиджаками. Во дворе полно служебных машин.

Литвинов остается ждать, а меня принимает Литовченко и уводит в главный дом. Внешне он не многим отличается от особняка Брежнева, да и внутри похож. Проходим по коридорам и попадаем прямо в гардеробную Хрущева, где тот заканчивает одеваться в строгий костюм – видимо собирается в Кремль, на Пленум. Вокруг него хлопочет приятная пожилая женщина с круглым простоватым лицом и вьющимися волосами, забранными в пучок.

– Здорово, Алексей! – Хрущев жмет мне руку – Отдохнул?

– Доброе утро, Никита Сергеевич!

– Познакомься с моей женой, Ниной Петровной – представляет он мне свою верную подругу жизни – А это, Нина, наш молодой герой – Алексей!

– Приятно познакомиться, Лешенька! – Нина Петровна одаривает меня ласковой улыбкой и тут же смущается – ничего, что я так по-простому?

– Ничего! – улыбаюсь я в ответ.

Пиджак Хрущева украшают орденские планки и Звезда Героя Советского Союза. Странно, что по такому важному случаю, как Пленум, он не надел все свои ордена. Хотя там такой иконостас, что замучаешься таскать на себе, а Никита мужик энергичный, подвижный – он ему явно мешает. Только Звезд Героя Соцтруда у него три штуки, а орденов Ленина аж целых семь! И это не считая всего остального, включая фронтовые и зарубежные награды. Но до позднего Брежнева ему, конечно, далеко.

– А теперь пойдем-ка, познакомлю тебя с семьей. Дочь Рада, правда, в больницу к мужу поехала, но сын и две другие дочки сейчас здесь. Вчера к вечеру все примчались, волнуются за меня!

Хрущеву явно приятна такая забота детей, а они у него и впрямь хорошими выросли. Семья Хрущевых дружная, сплоченная, когда отца сняли со всех постов, они стали ему настоящей опорой. Но надеюсь, что в этой реальности им такого пережить не придется.

В просторной комнате, которая в этом доме была отведена под столовую, нас встретили три молодые супружеские пары. Хрущев по очереди представил мне дочерей и их мужей, потом сына Сергея со снохой Галиной. Чтобы сразу представлять, о ком сейчас идет речь, я попутно делаю легкие проколы в памяти.

Дочь Елена – худенькая и болезненная женщина в очках больше похожая на мать – сотрудник Института мировой экономики и международных отношений, ее муж Виктор Евреинов сотрудник Института химической физики – впоследствии он станет известным химиком. А вот век Елены будет недолог…