Битва вечной ночи - Дарт-Торнтон Сесилия - Страница 115

• Предыдущая
• 115/118
• Следующая

Она кивнула. Страх захлестывал ее могучим приливом, и всей стойкости девушки едва хватало, чтобы сдерживать этот прилив, не давать ему прорваться.

— Полагаю, семь лет. А Ангавар? Что с Ангаваром?

— Он ушел.

— Ушел? Нет!

— Да. Ангавар и Светлые ушли. Мы никогда больше не увидим их.

— Я не верю! Не верю! — в смятении закричала Ашалинда. — Как такое возможно?

Глаза его не отрывались от ее лица. Эдвард разглядывал девушку задумчиво, точно видел в первый раз. Он бережно взял ее за руку.

— Не переживай, Аш. В должное время ты все узнаешь. Клянусь всем святым, ты жива — ты, кого я и не чаял больше увидеть. Как же произошло это чудо?

— Я была с Ангаваром. Прилетел Ворон, и Ангавар отправился в погоню за ним. Я нашла Геата Поэг на Дайнанн. Страх загнал меня внутрь, и я закрыла Ворота. В таких местах время течет иначе — и когда я через несколько минут вышла оттуда, здесь прошло семь лет. Прошу, расскажи мне скорей об Ангаваре, мне так не терпится услышать о нем.

И вот что он ей рассказал.

Семь лет назад в Аркдуре неявные чудовища, напавшие на рыцарей Орлиного кургана, были разбиты наголову, а Ворона снова прогнали прочь. Уже потом, задним числом все решили, что именно появление Моррагана в Аркдуре — пусть даже в обличье ворона — притянуло туда владык неявных, а вместе с ними и кое-каких прочих неявных тварей вроде дуэргаров и Накалэвие. По злополучному стечению обстоятельств Ашалинда отбилась от спутников. Когда она исчезла — как все подумали, — не осталось никаких следов, да и Ворот тоже нигде видно не было, ведь когда они закрываются, отыскать их невозможно.

Поскольку даже самый могущественный из Светлых не мог обнаружить Ашалинду ни на земле, ни под землей, ни в воде, ни в воздухе, все сочли, что ее сожрало какое-то чудовище. Ни Светлые, ни призванная ими нежить, как ни бились, не отыскали ни клочка плоти девушки, ни обрывка ее одежды. Исчезновение ее вызвало такой всплеск общего горя, что никому даже не пришла в голову мысль, а не нашла ли она Ворота и не прошла ли сквозь них.

Сами Ворота, кстати, тоже так и не нашли. Желающие могли сколько угодно высматривать серую скалу в форме гигантской руки с прислоненным к ней тонким обелиском цвета лепестка розы и плоской плитой поверх обоих. Но искать то, что тебе описали, — совсем иное дело, чем искать то, что ты видел собственными глазами, и в Аркдуре, краю скал и камней, такого рода сочетание никоим образом не могло быть уникальным и неповторимым. Среди тысяч миллионов обелисков и монолитов, менгиров и дольменов самых разных цветов и оттенков — и гранитно-серых, и розовых, и зеленых, и серебристых — искомая пара камней затерялась напрочь.

Поблизости от места, где последний раз видели Ашалинду, нашли Накалэвие, и Ангавар, разгоряченный безуспешными поисками, решил, что именно это чудовище убило и съело его возлюбленную. Он не задавал никаких вопросов. Охваченный яростью, он испепелил Накалэвие на месте, да с такой яростью, что в скале, на которой стояло злополучное существо, образовался кратер. В следующие годы этот котлован заполнился водой — так образовалось озеро, получившее название Королевской Мести. Ни зверь, ни птица не приближались туда. Ходили легенды, будто бы — хотя это, конечно же, было решительно невозможно — по дну озера все еще бродит окаянный Накалэвие.

Ангавар сказал Ашалинде, что она будет в полной безопасности, если не сойдет с места. Он рассчитывал, что всегда окажется рядом с ней и сумеет предотвратить беду — или же что с ней будут его телохранители, или же ей отыщут надежное укрытие. Однако события развернулись совсем не так, как он ожидал.

Не помня себя от горя, король Светлых проклял свое пребывание в Эрисе — ибо здесь он лишился и возлюбленной, и королевства. Обуревающие его чувства он излил несколькими разными способами — например, отменил подъемную силу силдрона, ту силу, что прежде была его даром Эрису. По всей Империи рушились и обваливались башни и Причальные мачты, вся конструкция которых основывалась на силдроне. Все Летучие корабли попадали на землю, точно раненые голубки. Гонцы более не носились по небу, а Двенадцать Домов пали.

И так болезненно было разочарование короля Светлых, что он вернулся в Орлиный курган и заснул там колдовским сном, сказав:

— Я более не люблю эту землю. Я не проснусь в Эрисе. С ним в курган отправились Эрсилдоун и Роксбург со всей семьей, за исключением дочери Розамунды.

Эдвард велел выстроить в Аркдуре усыпальницу — и слуги его время от времени навещали ее, следя, чтобы ни единое пятнышко не омрачило снежной белизны мрамора и ни один сорняк, ни один вьюн не грозил трещиной плитам и стенам.

— И вот ты вернулась, — так закончил Эдвард свой рассказ. — И я прикажу снести этот проклятый памятник, чтобы ничто не напоминало мне о последних семи годах и не нарушало моего счастья.

Что-то стучало в окно — или хлопало по нему.

— Но разве возможно, чтобы Ангавар уснул навсегда? — спросила девушка. — Ворота снова открыты — и я хорошенько приперла их, чтобы они не захлопнулись. Где Койнид? Надо снова подуть в него, разбудить спящих. Не все потеряно! В Королевство еще можно попасть, и я вместе с Ангаваром поскачу искать свою семью.

Эдвард поглядел на нее долгим и пристальным взглядом.

— Ты не любишь меня? — спросил он потом.

— Ну конечно же, люблю, Эдвард, — изумилась Ашалинда. — Ты мне как брат, родной брат.

Быстрая тень с бледными крыльями пересекла чертог. Неожиданно Эдвард нагнулся и поцеловал девушку в губы.

А когда оторвался от ее уст, она стояла, застыв, как восковая кукла.

Он улыбнулся. Она никак не отреагировала на его улыбку.

— Как меня зовут? — спросил он.

Девушка озадаченно замялась, потом покачала головой. Молодой человек продолжал улыбаться.

— Это же я, Эдвард, — произнес он громко и отчетливо, словно обращаясь к маленькому ребенку, — а ты — Аш, моя возлюбленная, моя нареченная.

За стеклами окна скользнула прочь белая сова.

— Правда? — переспросила девушка, глядя на него широкими глазами, невинными и пустыми, как глаза новорожденного младенца.

— О да!

Семь лет народ Эриса отчаянно боролся, силясь наладить жизнь заново — жизнь, рухнувшую, когда оборвались привычные пути торговли и сообщений. Потеря волшебных свойств силдрона затронула всех — крестьянина и лорда, купца и вора, пекаря и оружейника, ведунью и колдуна, аристократа и принца — всех детей, женщин и мужчин. Казалось, костяк, поддерживающий всю нацию, внезапно исчез, оставив лишь агонизирующую плоть.

После войны с нежитью Намарры, после семи лет отчаянной борьбы за жизнь народ жаждал услышать хоть какую-то добрую весть.

По всему Каэрмелору радостно звонили колокола. Король-Император наконец надумал жениться. Правда, невестой его стала не та, что ждали, — ведь все в Империи были свято убеждены, что королевой их суждено стать Розамунде Роксбург. Но вместо нее Эдвард выбрал Леди Печали.

По всей стране только и говорили, что о возвращении Ашалинды. Прославленная своей красотой девушка каким-то чудом провела семь лет в глуши. Бедняжка сполна хлебнула горя, добавляли рассказчики, и полностью оправдала свое прозвище. Как горько ей было узнать, что тот, кого она сперва полюбила (имя его осмеливались произносить только шепотом), навеки исчез. А еще хуже, что такой прекрасной даме пришлось семь лет терпеть нужду и лишения в дикой глуши — и хотя она вышла из этих испытаний живой, да вот только здоровье себе подорвала. Такая слабенькая, хрупкая, и на люди-то ей выходить нельзя, так и живет под опекой императора и его знахарей. Пока силы к ней не вернутся, она даже никого не принимает и сама ни шагу за порог дворца. Но красота ее, утверждали слухи, ничуть не поблекла, и молодой Король-Император от нее просто без ума — к ужасу леди Розамунды, которая, как известно, с детства любит его безответной любовью.

Шло время.

• Предыдущая
• 115/118
• Следующая