Твое имя - Платунова Анна - Страница 25

— А как же? Твои братья…

— Не двинутся с места. А мы с тобой вон за телегу отойдем. Ты мне польешь, потом я тебе.

Оказывается, Тайла отлично приспособилась к жизни в походах. Теплая вода, кусок душистого мыла — и Мара снова почувствовала себя человеком. Даже голову вымыла. Правда, настроение немного испортило то, что Тайла ойкала и охала, разглядывая ее шрамы — несколько длинных полос на спине, оставленных когтями, и еще не до конца заживший пунцовый след от укуса гомункула.

— Стой здесь! — приказала она вдруг Маре, кутавшейся в полотенце.

Мара ничего не поняла, но послушно осталась стоять. Тайла вернулась через минуту, сжимая в руках платье.

— Давай нарядим тебя? — спросила она чуть смущенно. — Хочешь?

Мара не носила платьев с того самого дня, когда наняла Бьярна. Платье, в котором пришла на экзамен в Академию и позже в трактир, нанимать напарника, она выкинула в тот же вечер. С тех пор надевала только брюки.

Но платье, которое протягивала ей Тайла, на секунду будто вернуло ее к прошлой жизни. Тогда у Мары были длинные волосы и мечты о будущем…

— Хочу, — ответила она быстрее, чем поняла, какое слово сорвалось с языка.

Платье Тайлы оказалось ей велико, но сообразительная купеческая дочь так ловко перехватила его поясом, что стало казаться — так и задумывалось с самого начала.

— Так, с прической не знаю, что и придумать, — протянула она, пожевав губу, но тут же всплеснула руками. — Погоди-ка!

Минуту спустя она набрала полную горсть белых мелких цветов снежника, что росли у канавки, отделяющей Тракт от леса. Мара знала, что отвар из снежника используется как слабое успокоительное средство, но даже представить не могла, что хрупкие соцветия могут так украсить ее коротко остриженные волосы.

Тайла покрутила Мару за руку туда-сюда и удовлетворенно кивнула, довольная результатом. Мара не знала, как она сейчас выглядит, но чувствовала она себя очень уязвимой. Злилась: зачем согласилась, поддалась уговорам.

Она шла к костру, увлекаемая Тайлой за руку, и вновь ощущала себя маленькой и слабой. Ей очень хотелось вновь натянуть на себя кожаную куртку, как броню, сорвать с волос глупые цветочки. «Сейчас они увидят меня и будут смеяться!» — с ужасом думала она.

Эрл увидел первым. Подбежал, схватил за руку и запрыгал:

— Марунечка! Какая ты хорошенькая!

Братья Тайлы одобрительно загудели. Только Бьярн не издал ни звука. Мара вскинула на него глаза, не понимая пока, оскорблена она молчанием или рада ему.

Она увидела в его взгляде растерянность, а следом за ней — нежность. Не перепутать, как себя ни обманывай. Бьярн с таким же точно ласковым выражением глаз наблюдал за играющими котятами или за Эрлом, когда тот резвился и дурачился. Но следом за нежностью в глубине его глаз родилось совсем иное чувство. Его Мара тоже узнала. Именно такими глазами смотрит любой парень на девушку, которую он бы не прочь…

Бьярн поднялся ей навстречу, а Мара шарахнулась назад, едва не оступилась, запутавшись в подоле.

— Мы с этой стороны костра сядем с Тайлой, — быстро сказала она, надеясь, что он поймет: «Не подходи, не нужно».

Бьярн понял. Взгляд стал жестким. Он сел и продолжил прерванный разговор с Альфом. На Мару больше не смотрел.

— Вот ты дикая! — прошептала Тайла, когда Мара уселась и, получив свою порцию похлебки, сделала вид, что ничто, кроме еды, ее не интересует. — Ведь ты ему нравишься!

— Мне все равно, — буркнула Мара.

— Все равно? — изумилась Тайла. — Да ты посмотри на него! Как тебе может быть все равно?

Мара, не понимая, о чем речь, подняла голову и всмотрелась сквозь языки пламени в Бьярна, сидящего напротив. Рукава он закатал до локтя, снял кожаный панцирь и расстегнул воротник рубашки. Он держал локти на коленях, слегка опираясь подбородком на сцепленные руки, и разговаривал с Руфусом. Открытая улыбка время от времени появлялась на его лице, и в такие секунды становилось ясно, что он еще очень молод.

— Глазищи огромные, — шептала Тайла. — Ты посмотри! Такие необычные. Серые с коричневым. Иногда будто бы такой болотной зеленью отдают.

Мара кивнула немного удивленно. Глазищи у Бьярна действительно были большие.

— А руки! Ты видела эти руки! А ключицы! У меня аж скулы сводит, когда на него смотрю.

— Это хорошо? Или плохо? — не поняла Мара.

— Дурочка! Да я готова его прямо сейчас оседлать и объездить! Он умывался когда, рубашку снял, так я едва Всеединому душу не отдала. Ты видела эти мускулы? Клянусь, ничего красивее в жизни не видала. Наши парни в деревне вроде тоже не хилые, но у них мышцы, как наросты на деревьях. А Бьярна точно из мрамора ваяли.

Мара удивленно вскинула брови, не ожидая такого поэтического сравнения от деревенской девушки.

— А что ты смотришь! Я не такая простачка, как ты считаешь. В прошлом году была в музеуме, в Корни-Кэше. Там на постаментах такие же красавцы стоят.

Мара потрясенно молчала. Сейчас, посмотрев на Бьярна глазами Тайлы, она будто увидела перед собой другого человека. Она смотрела на него каждый день, но замечала, похоже, только бороду, громкий голос и огромные кисти рук.

По ту сторону костра сидел невероятной красоты молодой мужчина.

— Кстати, — продолжила Тайла. — А ты знаешь, что он тебя обманывает?

Мара закашлялась и с трудом проглотила похлебку, которая отчего-то встала поперек горла. Тайла похлопала ее по спине и дождалась, пока Мара сама спросит:

— Обманывает? Ты о чем?

— Ну… Сложно вот так прямо сказать, но он не тот, за кого себя выдает.

Мара снова взглянула на Бьярна. Зачем ему выдавать себя за кого-то другого? Обычный деревенский парень, который, как многие молодые люди, пошел в наемники: платят неплохо, так что потом, разжившись деньгами, можно и дом построить, и семью завести. Мара ничего этого не произнесла вслух, но Тайла и так поняла, о чем она думает.

— Я спросила, откуда он родом. Он сказал, что из небольшой деревушки на юге, из Болотинки.

— И что же?

— А то. Он специально это сказал: мы-то на севере живем, а значит, никогда в Болотинке не бывали и не можем проверить. Но вот представь, я в детстве совсем неподалеку жила и в Болотинке бывала. Конечно, он знать этого не мог. А у всех жителей там, знаешь, такой интересный выговор, ни с чем не перепутать. Они слова растягивают, словно поют. У Бьярна этого нет.

— Ну и что, ерунда какая, — вспылила Мара.

Бьярн вполне мог придумать эту историю просто потому, что не хотел, чтобы Тайла лезла ему в душу. Как и сама Мара придумала бы, спроси ее кто про детство…

И все же похлебка остывала в чашке, которую она держала в руках, а аппетит, и так никудышный в последнее время, снова пропал. Дело в том, что Мара четко вспомнила один из разговоров с напарником. Осторожный разговор, когда они впервые шли вместе по лесу.

— Я выросла на юге Симарии, — сказала она тогда, чтобы хоть что-то рассказать о себе.

— А я на севере, в маленькой деревне, — сказал Бьярн.

Даже бровью не повел. Кому он правду сказал? Ей или Тайле? Или никому? Мара убеждала себя, что каждый имеет право на свои тайны, что и она сама из одних только недомолвок состоит, но все же осознание того, что Бьярн, казавшийся таким открытым и прямым, что-то скрывает, неприятно кольнуло ее.

— А еще, — продолжала Тайла как ни в чем не бывало, не замечая, как Мара опустила руки и сидит, уставившись в землю, — ты приметила, как он говорит?

— Как же?

— Так деревенские не говорят! Он будто роль выучил и шпарит. Хочет показаться дремучим парнем. Слова иногда неправильно выговаривает. А иногда забудется и плавно так, стройно рассказывает. И не ругается через слово, как все наши.

Маре, которая выросла в доме с профессором Вигге — образованным и умным человеком, — речь Бьярна действительно казалась речью деревенского парня. Она не видела подвоха. А Тайла, сама выросшая в деревушке, сразу поняла, что здесь что-то не то.