Твое имя - Платунова Анна - Страница 32

Один из верзил, рябой и здоровый, как кабан, сел, подперев Тайлу к стене. Два других примостились по бокам от Мары, сдавили.

Мара оглянулась в поисках хозяина трактира. Но тот поймал ее взгляд, усмехнулся и ушел. Просто ушел. Оставил их самих разбираться. Быть может, сам подал знак, когда две молоденькие девочки остались одни.

Мара сегодня сменила походную одежду на городскую, более подходящую для прогулок. Скрепя сердце заставила себя купить еще один комплект, а то ведь стыдно: в приличное место не зайдешь, когда всего одна побитая жизнью куртка и штаны — больше, чем нужно, размеров этак на пять. Перчатки, хоть это против правил гильдии, не смогла заставить себя надеть. Ничто сейчас не выдавало в ней некромантку, и это, возможно, был их единственный козырь.

— Я Чак, — представился, осклабившись, кабан, — а тебя как звать, лапушка?

И тут же, без предупреждения, запустил руку в глубокий вырез платья Тайлы. Она завизжала, забилась, вцепилась в него ногтями, но тот лишь рассмеялся, зажал обе ее ладони одной своей и продолжил ощупывать грудь.

— Мягонькое мясцо. Монет пятьдесят-то выручим. Да, парни?

Мара краем глаза видела, как редкие посетители спешно покидают зал. Похоже, девушки, сами того не ведая, оказались в притоне, который только маскировался под трактир, и когда они остались одни, мерзавцы не замедлили этим воспользоваться.

Мара слышала о таких местах. У них несколько минут, чтобы попытаться что-нибудь предпринять. Потом уведут, спрячут, и больше никто никогда не услышит ни о Маре, ни о Тайле.

Мара чувствовала, как воздух покидает грудь. Сердце билось о ребра так, словно еще немного — и выпрыгнет наружу. Их трое. Она одна. Но она обязана что-то сделать.

Тайла, всегда уверенная в себе, потеряла весь свой лоск. Она совсем затихла, побледнела и только плакала, уже не сопротивляясь. Мара сжала губы. Нет, не дождетесь… У нее одна попытка, но ее она не упустит.

— Тайла, беги! — крикнула она, вскакивая на ноги и хватая предводителя за обе руки, тут же изо всех сил втягивая в себя жизненную силу, так что запястья его бычьих рук мгновенно похолодели, а сам он посерел и покрылся холодным потом. Покачнулся, выпуская Тайлу.

— Беги!

Тайла вскочила на ноги, перепрыгнула через скамейку и рванула к выходу. А на Мару тут же навалились, прижали, отрывая ее руки от Чака.

— Ах ты грязная некромантка!..

Кто-то ударил ее по лицу, и Мара в ответ укусила того, кто был ближе. Вцепилась до крови. Не дождетесь. Буду сражаться до смерти!

Сражаться не пришлось… Верзила, сидящий справа, вдруг тонко вскрикнул и повалился на бок. Пытался зацепиться пальцами за столешницу, но мелькнувший клинок отрубил ему руку выше запястья. Когда он упал на пол, то больше не шевелился.

Второй пытался бежать, но Бьярн, который вернулся так вовремя, будто играючи чиркнул клинком по шее сзади, и тот свалился кулем на пол. Чак, оглушенный, лишенный почти всех жизненных сил, пытался ползти, поскуливая, но Бьярн наступил ему на спину и пронзил мечом насквозь. Скулеж оборвался.

— Я вам здесь намусорил, — сообщил он грозовым голосом хозяину трактира, выбежавшему на шум. Тот резко сдал назад и отступил по стене обратно в кладовую.

Мара не могла подняться, сколько ни пыталась: ноги предатели просто не держали.

— Тихо, тихо, птаха, — Бьярн осторожно подошел к ней, протягивая руки. — Дай возьму тебя.

Она мотнула головой: нет, уходи! Но он не послушал, поднял со скамейки, прижал нежно-нежно. Мара всхлипнула и обмякла в его объятиях.

Тайла мялась у входа. Видно было, как ей хочется сбежать поскорее из этого места, а все-таки не уходит.

— Спасибо, — прошептала она, когда Бьярн приблизился с Марой на руках. — Спасибо, Мара… Если бы не ты…

Мара не разрешила Бьярну долго ее нести. Почувствовала, что сможет стоять на ногах, и попросила ее отпустить.

— Мне не тяжело нести тебя, птаха.

Но Мара покачала головой. Она знала, что ему не тяжело, но у нее нет времени на то, чтобы себя жалеть. Нет, она вовсе не та хрупкая девчонка, какой была два года назад. Ничего. Все обошлось. Надо забыть и поскорее выкинуть из головы.

Бьярн поставил ее на землю, но шел рядом, и Мара каждую секунду ощущала на себе его встревоженный взгляд, заставляющий злиться и жалеть о том, что она показала свою слабость.

— Я не из сахара сделана, — огрызнулась она наконец. — Не рассыплюсь.

Бьярн промолчал в ответ на колкость. А Тайла всю дорогу вытирала слезы, сначала от испуга, а потом из-за предстоящего разговора с отцом.

Разговор действительно вышел жарким. Альф сначала кричал, что убьет мерзавцев, а узнав, что те и так мертвы, обещал напороть дочери неугомонную пятую точку, которая давно напрашивалась на приключения. И почти перешел от угроз к действию, вытянув из штанов широкий кожаный ремень.

— Ты посмотри, как ты вырядилась! Вот мужики и липнут к тебе, как мухи. Бестолочь! А ну иди сюда!

Но Бьярн загородил перепуганную Тайлу.

— Она и так достаточно наказана. И можете мне поверить, платье здесь сыграло последнюю роль. На девушек напали не поэтому. Они не местные: искать не станут. А если станут — в Соувере все равно заступников нет.

Мара согласилась с Бьярном: даже в Соувере, считавшемся современным, просвещенным городом, девушкам приходится держать ухо востро. Девушкам всегда и везде надо быть начеку…

После объяснений Бьярна Альф обратил свой праведный гнев, ищущий выхода, на власть и Вседержителя.

— Куда они смотрят? Чем занят наместник? Только и делают, что нечисть по лесам гоняют, когда такие вещи под носом творятся!

На это Бьярну нечего было ответить. Он сумрачно пожал плечами, словно мог держать ответ за наместника, Вседержителя и иже с ними. А Мара подумала, что правитель, в общем-то, и так делает многое: южные леса почти безопасны, города процветают. Но, увы, победить людские пороки под силу разве что светлоликому Всеединому богу.

Те несколько дней, что они провели в Соувере, Тайла просидела, закрывшись в комнате, боясь даже нос на улицу высунуть. Что и говорить, перепугалась она сильно. А Мара старательно делала вид, что все в порядке. Бьярн несколько раз пытался заговорить с ней о произошедшем, но каждый раз Мара его обрывала.

— Я не маленькая! — говорила она. — Я шатунов убиваю! А тут ерунда такая. Думаешь, так просто меня испугать?

Она ходила, расправив плечи, и шутила, пересказывая историю Бимеру и Вильяму, которые теперь наверняка далеко разнесут весть о подвиге Бьярна, зарубившего трех негодяев зараз. И подтрунивала над Тайлой, которая спускалась на ужин, закутавшись в плащ с ног до головы.

Что и говорить, Мара отлично научилась носить непроницаемую маску и обманывать саму себя. У нее было много времени, чтобы научиться.

Вот только во сне продолжала видеть, как распутывает мужская рука шнурок на запястье, чтобы перевязать волосы. Иначе они будут мешать, лезть в глаза… «Ты ведь сама этого хотела. Да, моя сладкая?»

Поэтому в том, что случилось дальше, обвиняла Мара только себя. Это она подманила их, притянула своим страхом, смешанным со стыдом. Всеми теми образами, что вставали в воспоминаниях, не давая спать. Те, кого она привела, питались сильными эмоциями, и чем острее оказывались переживания, тем неотступнее преследовали они носителя, требуя дань.

Все начиналось мирно. Вечером обоз выехал из Соувера и направился в сторону столицы. Альф намеревался посетить по дороге несколько небольших городков. На ночь остановились на лугу, когда-то покрытом россыпью ярких цветов, но теперь осень заставила их опустить головки и поникнуть. Вечера стали холодными, а по утрам землю укрывал туман.

Мара не удивилась, когда, проснувшись, увидела, что телеги утонули в белой, густой хмари. Такое уже бывало раньше. Ничего, солнце пригреет — и дымка развеется без следа.

Но время шло, а туман и не думал редеть. Даже пламя костра, казалось, боится, жмется к земле. Без настроения позавтракали. Говорить не хотелось: голоса звучали жутко, словно голоса призраков. Все чувствовали вялость и странную безысходность. Так и не дождавшись, пока хмарь рассеется, решили ехать.