Твое имя - Платунова Анна - Страница 44

— Твое имя? — спросила она, хотя и понимала, что в данном случае ошибки никак не может быть: мертвец был мертвее некуда.

Тело промычало в ответ невнятное. Мара вопросительно посмотрела на начальника. Она свою работу выполнила, задавать вопросы — прерогатива дознавателя, некромант же только посредник в разговоре. Но не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, каким станет первый вопрос.

— Кто тебя убил? — спросил дознаватель, а Мара повторила, обращаясь к воскрешенному.

Тот силился поднять болтающуюся голову, но так и не сумел. Двигать челюстями, упираясь подбородком в грудь, он не мог, поэтому продолжил бормотать нечто нечленораздельное. Мара, вздохнув, задрала ему голову. Молодой совсем парень. Печально.

— Кто тебя убил?

— Я… убил… его… Он… убил… меня…

— Что? — озадаченно спросил Витор, очевидно, и сам впервые столкнувшийся с таким ответом.

— Не знаю, — призналась Мара.

— Спроси его, кто «он».

— Кто — он?

— Я… Я — он… Он — я…

— Бред! — разгорячился Витор. — Да ты нормально спроси! Так, чтобы он ответил!

Мара оглянулась на начальника, но ничего не стала говорить. Еще не хватало вылететь с работы в первый рабочий день.

— Назови имя того, кто тебя убил, — приказала она. «Раз уж господин старший дознаватель дал позволение!» — скептически дополнила про себя.

Воскрешенный долго молчал, только открывал и закрывал рот, словно пытался выскрести что-то из глубин памяти.

— Нет имени… — тихо произнес он, а потом стал кричать все громче и громче. — Нет имени. Нет имени! Нет имени!!!

Он орал так, что Витор зажал уши.

— Упокой его! Упокой! — закричал он.

— Умри!

Вспышка. Парень дернулся, сполз на мокрую осеннюю траву, замерев уже навсегда.

— Поехали к медикусам, — мрачно изрек начальник.

Медикусы часто оказывали помощь в странных делах, требующих дополнительных исследований. Проводили вскрытие, могли определить присутствие в крови яда или обнаруживали невидимые с первого взгляда следы уколов или укусов.

В городской больнице существовало особое отделение в помощь дознавателям, где всегда дежурил один из медикусов.

Мару представили смуглому молодому медикусу Вайсу и попросили подождать — ее знания тоже могли понадобиться. Вайс провозился с телом до поздней ночи, исследовал вдоль и поперек. Мара и рада была бы помочь, но к столу ее не подпускали: не положено. Но и домой не отпускали: может пригодиться в любой момент.

В итоге узнали то, о чем и так уже догадывались. На теле ни одного разреза, однако почти все кости неведомым образом растворились, а внутренние органы попросту исчезли. Вайс заметил только одно наружное повреждение — укус с внутренней стороны губы. Но укус почти зажил и, скорее всего, к делу отношения не имел: вероятно, симпатичного парня в порыве страсти укусила возлюбленная. Мара надеялась, что именно в порыве страсти, а не пытаясь отбиться…

И все же о своем предположении рассказала.

— Возлюбленная, значит? — удивился Витор, но подумал и добавил: — Значит, завтра поищем возлюбленную. Жаль, имени своего он нам так и не сказал.

«Да, жаль, — согласилась Мара. — Ведь если бы сказал, это означало бы, что он жив…»

Домой вернулась совершенно разбитая, уставшая и голодная. Ей казалось, что от нее за версту разит покойницкой. Работенка, чтоб ее…

В окнах домика горел свет. Мара надеялась, что Бьярн давно дома и Эрл не успел соскучиться. Наверное, они давно спят — ночь на дворе. Догадались ведь перекусить чем-нибудь? Ну, Бьярн точно Эрла голодным не оставит, сварит свою знаменитую похлебку. А сама на ужин даже не надеялась. Умыться бы холодненькой водичкой и спать, спать, спать!

Мара тихонько отворила дверь и вошла. И тут же с коврика у камина подскочил Эрл, а с кресла поднялся Бьярн.

— Я закончил работу и пытался тебя найти, — сказал он. — Но никто не знал, куда вы отправились.

— А мы тебе воды принесли! — закричал Эрл. — И нагрели! А еще Бьярн приготовил суп!

— Ох, ребята, — у Мары в носу защипало. — Обожаю вас!

Эрл тут же подбежал ластиться, подставляя черноволосую головку под поцелуй. Мара поцеловала его в макушку.

— А меня поцелуешь? — спросил Бьярн и тут же улыбнулся: «Шутка, шутка, птаха!»

Наверное, от усталости голова плохо соображала — иначе не объяснить. Мара и сама не поняла, что это такое она сделала, но она вдруг обняла Бьярна, поднялась на цыпочки и поцеловала в щеку. И вновь ее охватило чувство тепла и защищенности, а Бьярн снова пах костром и совсем чуть-чуть медом.

— Почему ты медом пахнешь? — выдохнула она.

— Потому что я тебе сделал молока с медом, — тихо сказал Бьярн, ошеломленный не меньше самой Мары. — Моя девочка…

Потом они сидели у огня, и Мара, стараясь не упустить ни одной подробности, рассказывала Бьярну о странном убийстве. Вдруг, пока рассказывает, случится озарение и она что-то поймет? Или Бьярн подскажет. Но пока оба терялись в догадках. Засиделись за полночь, обговаривая все детали, но так ни к чему и не пришли. А Эрл притулился к Маре, да так и уснул, счастливо сопя.

Насыщенный событиями день не позволил Маре задуматься о том, что произошло утром. Но сейчас она поужинала, немного отдохнула, выговорилась, и в сознании невольно толкнулась та самая мысль: «Кто же он?» Она пообещала не спрашивать, да и Бьярн прямо сказал, что не ответит, но… «Ведь не может он в самом деле быть благородным?»

Она искоса наблюдала за ним, крошечными глотками пила вторую порцию молока с медом. Тянула время. А кроме того, напиток оказался невероятно вкусным, Бьярн еще травок каких-то добавил. Он смотрел на пламя в очаге, думал о чем-то своем. Он совсем, ни капельки не был похож на благородных — изнеженных, утонченных, подлых созданий. Правда, Мара знала только одного, но и этого хватило на всю жизнь.

— Пойду спать! — сказала Мара, решительно поднимаясь.

— Да, сладких снов, — рассеянно отозвался Бьярн. — Я Эрла перенесу позже.

Мара сделала шаг в сторону спальни, зажмурилась, сжала руки в кулаки для пущей смелости.

— Бьярн. Прости. Ты ведь не из благородных? Ты незаконнорожденный, да? Я только один раз спрошу, больше никогда не стану…

Щеки заалели от стыда: было неловко за свою настырность. Бьярн долго молчал. Мара буквально спиной чувствовала повисшее в воздухе напряжение.

— Да, — наконец ответил он. — Если это так важно для тебя.

— Слава Всеединому, — вырвалось у Мары. Вот ведь, никогда она молитв светлому богу не приносила, а тут само вырвалось.

Благородным верить нельзя, никогда и никому, но Бьярн сам от них пострадал. Он не такой, как они. Хорошо, что спросила, теперь сможет спать спокойно.

К началу утренней смены стала известна личность убитого. Его опознал лавочник, торгующий неподалеку украшениями из лент и бисера.

— Только недавно он для своей девушки брошь покупал… А до этого ленты для волос, заколки… Одну в виде капли, а другую… — бедный лавочник ерзал на скамейке под суровым взглядом невыспавшегося дознавателя, который всю ночь искал свидетелей и никак не мог собраться с мыслями.

— Короче, — оборвал его Витор. — Вам знаком убитый?

— Не то чтобы знаком…

Начальник Мары ударил ладонью по столу, так что и несчастный свидетель, и Мара, только что вошедшая в комнату, подскочили на месте. Витор Даг с утра явно был не в духе.

— Отвечать! Быстро! Кто он?

— Студент! Говорил, что учится в Академии темных искусств. На втором курсе. Звали его… Да! Точно! Раймон Блесс. Он представился и просил обращаться за услугами, если что.

Мара нахмурилась: убитый оказался почти коллегой.

— А девчонка его?

— Рита, Лита… Не запомнил!

Имени убитого оказалось вполне достаточно для того, чтобы установить, где тот проживал. В Академии обучался только один Раймон Блесс, и он снимал комнатку неподалеку от Академии. Студентам предоставляли койки в общежитии, но Раймон, видно, нашел способ заработать на отдельное жилье.