Мария (СИ) - Ярне Борис - Страница 30

— Шутите?

— Что ж, господа. Не будем терять времени. Ждем разрешения вопроса по обеспечению финансирования вооружения и готовимся к дипломатическому прорыву.

Агнесса уже была в замке, и Генрих, оказавшись в седле, взглянул на темнеющее осеннее небо. «День становится короче, — подумал он, — а ночь длиннее».

— Тьма наступает, — послышался ему шепот, который, как ему показалось, раздался со всех сторон. Его пробрала дрожь, но он тут же, встряхнувшись, взглянул на окна замка в надежде встретиться с взглядом Агнессы, отбросил страхи, и готовился было уже тронуться в путь, как услышал уже совсем рядом:

— Господин, господин!

Генрих оглянулся по сторонам и заметил не далеко, под навесом стоявшую девушку. Она призывала его подойти к ней. Генрих спустился с коня, наскоро привязал его и подошёл к девушке. Та была совсем молоденькой, почти девчонкой.

— Что тебе, дитя? — спросил Генрих.

— Вы же барон Траубе, Генрих Траубе? Вы часто бываете на прогулках с нашей госпожой, я видела вас.

— Да, что ты хочешь?

— Меня Грета зовут. Я живу недалеко, в деревне, а в замке я помогаю сестре. Она болеет часто. А еще у меня матушка болеет, уж как давно с постели не встает. Вот. А батюшка мой на охоту ходит, часто в лесу бывает. Вот. — Девушка замолчала, оглядываясь по сторонам. Генрих вопросительно на неё взглянул. Она жестом попросила Генриха склониться к ней, он исполнил её просьбу, и она продолжила уже шёпотом: — Госпожу нашу Дьявол к себе сманил, ведьма она.

— Что ты такое говоришь, дитя?

— Истинно говорю вам. Давеча видела, как она в ночь выходила из замка и направлялась в сторону леса, одна пешим ходом в самую ночь. Все в замке спали уже, а она уходила.

— Откуда знаешь, что в лес?

— Еще ранее, батюшка её заметил, было это три дня назад. Он на охоту шёл, рано-рано утром, темно ещё было, она из леса выходила, да не выходила, а выплывала будто. А лес, знаете, далеко как отсюда. Это от вашего замка до леса рукой подать, а у нас, вон видите, и не видать уже, за дымкой спрятался. Батюшка велит мне сторониться госпожу, как бы на меня порча не пала, говорит, не ходить больше в замок, и сестру пускать не хочет, она нынче тоже, как и матушка слегла. Хворь на всё наше семейство напала. Батюшка плох стал. А сестра намного старше меня. Думается мне, каждую ночь выходит госпожа из замка.

Генриху стало не по себе.

— Уж не врешь ли?

Грета перекрестилась.

— Правду говорю. А я одна осталась на ногах стоять. Только я за хозяйством нынче следить могу, еще вчера батюшка здоров был.

— Покажи, живешь где? — спросил Генрих.

— Самый первый дом в деревне, как отсюда идти.

— Провожу тебя.

— Что вы, господин, сама я, не дай бог, увидит кто! Я да с господином иду, не хочу я, чтоб обо мне худо думали, что и я ведьма какая. Прощайте, господин. Берегитесь госпожи нашей.

Девушка убежала. Генрих оседлал коня и тронулся в сторону дома. Проезжая мимо деревни, куда убежала девушка, он вдруг остановился, начал оглядываться по сторонам и обнаружил три дерева, растущие недалеко от деревни. Подъехав к ним, он спрыгнул с коня, привязал его к дереву, и пешком вернулся к замку.

Совсем стемнело. Генрих видел, как погасли все окна в замке. Округа погрузилась во тьму. Через какое-то время Генрих стал мерзнуть. Заморосил дождь. Закутавшись в плащ, он укрылся под тем самым навесом, где ждала его Грета. Нащупав валявшийся рядом пень, он подкатил его к краю навеса, так, чтобы был виден выход из замка, и устроившись, принялся наблюдать.

Тишина, только еле слышно капал дождь. Прошёл час, другой. У Генриха начали слипаться глаза. Он встал, походил взад-вперед, снова сел. Снова начали слипаться глаза. Ночь дошла до своей середины, начав движение к утру. Генрих сидел.

«А с чего я вдруг решил поверить этой девчонке? Что я делаю? Как я мог усомниться в моей Агнессе? Прости меня господи».

Генрих выбрался из убежища и пошёл искать своего коня. С трудом в темноте найдя его, он вскочил в седло и тронулся в путь, надеясь на инстинкт своего благородного животного. К утру он был уже дома. О происшествии он решил ничего Агнессе не рассказывать, а девушку ту как-нибудь найти, да пожурить.

— Витя, что ты какой день, как не в своей тарелке? — спрашивала мать.

— Мама, всё хорошо, к отпуску готовлюсь, — отвечал Виктор.

— А ну, посмотри на меня?

— Что, мама?

— У тебя синяки под глазами. Ты опять не спал.

— Спал.

— Но, что-то тебя тревожит. Опять сны. И ты так и не сказал, что с тобой произошло на днях, пришёл, как побитый. Витя, что происходит?

— Мама! Мне двадцать пять лет. Я взрослый мужчина, и со своими проблемами разберусь сам. Спасибо за участие, но сейчас не тот случай.

— То есть, проблемы всё же есть?

— Я бы не стал назвать это проблемами. Это, скорее невыясненные обстоятельства, но это мои дела.

— Ты к врачу собираешься?

— Со мной все в порядке.

— Что тебя так беспокоит?

— Мама!

— Ты влюбился?

— Ну, мама, что ты такое… — Виктор запнулся.

— Влюбился, — улыбаясь, произнесла мать. — Так бы сразу и сказал, а то, я сам разберусь. Когда познакомишь?

— Мама!

— Всё, всё, я больше тебе не беспокою. Удачи, сынок, если что, я всегда готова тебя выслушать. Но, лучше бы ты нас познакомил. Всё, всё…

После случая с нападением американцев, а также после встречи с Лораном Дюбуа, Виктор решил выяснить все сам, не прибегая к помощи сотрудника «Интерпола». Он хотел задать прямой вопрос самой Марии, как только она вернется. Пока же он изучал ту страны, куда отправилась Мария, ту, что на карте показал ему Дюбуа. Он перечитал все статьи и новости, что нашёл о ней в «Интернете».

«Что ей там может быть интересно? Страна, как страна, ничем не отличающаяся от стран соседних. Поддерживает дружеские отношения с нами, стремится и к дальнейшему сотрудничеству. Именно с нами! И только с нами. В этом загвоздка? Американцы были чем-то недовольны. Значит она не их лагеря. Боже! Лагерей всего два, ну, по большому счету. Мы и Запад. Боже, она из третьего лагеря? Но тогда страна не подходит. На кого она может работать? Стоп, если она плотно общается с нашими силовыми структурами, значит она за нас? Тогда, причём тут французский «Интерпол» с обвинениями в махинациях по всему миру. Это она… для нас. Нет, что-то тут не так. В опасности я, как сказал Дюбуа. Только по той причине, что я рядом и могу быть задет огнем. Это единственное, чего мне стоит опасаться. Как в случае с американцами. Что мне делать? Ведь, черт возьми, я влюблен в неё, все остальное не имеет значения. И зачем я копаю? Дождусь её».

В Воскресение Артур Карлович вез Марию из аэропорта в отель. Мария молчала.

— Что там было? — спросил Артур Карлович.

— Ничего интересного, все, как всегда, — нехотя отвечала Мария. — Через два-три дня, страну будет не узнать, а через пару недель там вполне вероятно установится другой режим.

— Вы просто волшебница! Фея!

— Даже не знаю, что вам ответить. С одной стороны, вы мне льстите, с другой, звучит, как оскорбленное, хоть и в чем-то… да ладно…

— Что вы, Машенька. Думаю, в наше время, любая ведьма стоит сотни фей, как, возможно и наоборот. Сознание человека стремительно расшатывается. Белое совсем не белое, а даже черное, и наоборот. Крупномасштабный дальтонизм.

— Вы тут в философию решили поиграть?

— Это лишь наблюдения. Вы устали?

— Что вы.

— Хотите сказать, что у вас и сегодня будет свидание? — недовольно произнес Артур Карлович.

— После того случая было бы неплохо объясниться.

— Вы хотите раскрыться?

— Отчасти.

— Я вас не понимаю, Машенька. Ну, на что вам…

— Артур Карлович, есть вещи, которых я сама порой не понимаю. И именно в таких случаях мне и необходимо расставить всё по своим местам.

Мария набрала номер на телефоне.

— Алло, Витя, как ты? Слава богу. Я вернулась. Конечно. Я опережу тебя. Как ты смотришь на свидание в Александровском саду? Да, у стен Кремля.