Некромант из криокамеры 4 (СИ) - Кощеев Владимир - Страница 92

мы можем ожидать, что логическое понятие содержит в себе также ключ к

трансцендентальному понятию и что таблица функций рассудочных

понятий даст вместе с тем родословную понятий разума.

В первой части своей трансцендентальной логики мы определяли

рассудок как способность давать правила; здесь мы отличаем разум от

рассудка тем, что называем разум

способностью давать принципы.

Термин

принцип

имеет двоякий смысл и обычно обозначает лишь такое знание, которое

можно применить как принцип, хотя само по себе и по своему

происхождению оно вовсе не принцип. Всякое общее положение, хотя

бы оно было заимствовано даже из опыта (путем индукции), может

служить большей посылкой в умозаключении; но это еще не означает, что оно само есть принцип. Математические аксиомы (например, между двумя точками можно провести только одну прямую линию) относятся даже к числу общих априорных знаний и потому в

отношении случаев, которые можно подвести под них, справедливо

называются принципами. Однако это еще не дает мне права

утверждать, что я познаю это свойство прямых линий вообще и само

по себе из принципов, так как [в действительности] оно познается

только в чистом созерцании.

Поэтому я назову познанием из принципов лишь такое знание, в котором я

познаю частное в общем посредством понятий. Таким образом, всякое

умозаключение есть форма вывода знания из принципа, так как большая

посылка дает всегда понятие, благодаря которому все, что подводится под

его условие, познается из него согласно принципу. Так как всякое общее

знание может служить большей посылкой в умозаключении и так как

рассудок а priori доставляет подобные общие положения, то они, если

иметь в виду их возможное применение, также могут называться

принципами.

Однако если рассматривать эти основоположения чистого рассудка сами

по себе по их происхождению, то они оказываются вовсе не познаниями из

понятий. В самом деле, они даже не были бы возможны а priori, если бы

мы не прибегали к помощи чистого созерцания (в математике) или

условий возможного опыта вообще. [Например], утверждение, что все

происходящее имеет причину, вовсе нельзя вывести из понятия

происходящего вообще; скорее наоборот, это основоположение

показывает, каким образом впервые можно приобрести определенное

эмпирическое понятие о происходящем.

Итак, рассудок вовсе не может доставить синтетические знания из

понятий, но именно такие знания я называю принципами в абсолютном

смысле слова, тогда как общие положения вообще можно назвать

относительными принципами.

Давно уже высказывается пожелание, которое, быть может, когда-нибудь

исполнится, – чтобы вместо бесконечного разнообразия гражданских

законов были найдены их принципы, так как только в разрешении этой

задачи и состоит секрет упрощения законодательства. Но законы этого

рода суть лишь ограничения нашей свободы условиями, при которых она

вполне согласуется с самой собой; стало быть, они направлены на то, что

полностью составляет наше собственное творение и причиной чего можем

быть мы сами посредством этих понятий. Однако требование объяснить, каким образом предметы сами по себе, природа вещей подчиняются

принципу и должны определяться одними лишь понятиями, представляется если не невозможным, то по крайней мере очень нелепым.

Как бы дело ни обстояло здесь в действительности (исследование этого

вопроса еще предстоит нам), во всяком случае отсюда ясно, что познание

из принципов (самих по себе) есть нечто совершенно иное, чем познание

чистого рассудка, которое, правда, также может предшествовать другим

знаниям в виде принципа, но само по себе (поскольку оно имеет

синтетический характер) не основывается на одном лишь мышлении и не

заключает в себе общего согласно понятиям.

Если рассудок есть способность создавать единство явлений посредством

правил, то разум есть способность создавать единство правил рассудка по

принципам. Следовательно, разум никогда не направлен прямо на опыт

или на какой-нибудь предмет, а всегда направлен на рассудок, чтобы с

помощью понятий а priori придать многообразным его знаниям единство, которое можно назвать единством разума и которое совершенно иного

рода, чем то единство, которое может быть осуществлено рассудком.

Таково общее понятие о способности разума, насколько можно разъяснить

его, совершенно не прибегая к примерам (которые будут даны в

дальнейшем).

В. О логическом применении разума

Обычно проводят различие между тем, что познается

непосредственно, и тем, что выводят лишь посредством

умозаключения. То, что в фигуре, ограниченной тремя прямыми

линиями, имеется три угла, познается непосредственно; но то, что

сумма этих углов равна двум прямым, выведено лишь посредством

умозаключения. Так как мы постоянно нуждаемся в умозаключениях и

потому совершенно привыкли к ним, то в конце концов мы перестаем

замечать это различие и, как, например, в случае так называемого

обмана чувств, считаем непосредственно воспринятым то, что в

действительности выведено лишь путем умозаключения. В каждом

умозаключении есть основное положение, затем положение, вытекающее из него, т. е. вывод, и, наконец, заключение (Consequenz), которое неизбежно связывает истинность вывода с истинностью

основного положения. Если выведенное суждение содержится в

основном положении таким образом, что может быть выведено из него

без помощи третьего представления, то заключение называется

непосредственным (consequentia immediata); я предпочел бы назвать

его рассудочным заключением. Если же кроме знания, положенного в

основу, для получения вывода необходимо еще другое суждение, то

такое заключение называется умозаключением. В суждении

все люди смертны

уже содержатся суждения

некоторые люди смертны, некоторые смертные суть люди, ничто не

смертное не есть человек,

и потому все эти суждения суть непосредственные выводы из первого

положения. Положение же

все ученые смертны

не содержится в данном положении (так как понятие

ученый

вовсе не входит в него) и может быть выведено из него лишь с

помощью посредствующего суждения.

Во всяком умозаключении я мыслю с помощью

рассудка

прежде всего

правило

(major). Во-вторых, с помощью

способности суждения

я

подвожу

некоторое знание под условие правила (minor). Наконец, разумом

я а priori

определяю

свое знание посредством предиката правила (conclusio). Отношение

между знанием и его условием, выражаемое большей посылкой как

правилом, определяет собой различные виды умозаключений.

Следовательно, видов умозаключений, как и видов суждений, может

быть именно три, поскольку они отличаются друг от друга по способу, каким они выражают отношение знания в рассудке; эти виды суть

категорические, гипотетические

и

разделительные

умозаключения.

Если, как это нередко случается, вывод задан как суждение, чтобы

посмотреть, не вытекает ли он из уже данных суждений, посредством

которых мыслится совершенно иной предмет, то я ищу в рассудке

утверждение этого вывода, а именно не находится ли оно в рассудке

при определенных условиях согласно общему правилу. Если я нахожу

такое условие и если объект вывода можно подвести под данное

условие, то вывод вытекает из правила,

действительного также и для других предметов познания.

Отсюда видно, что при построении умозаключений разум стремится

свести огромное многообразие знаний рассудка к наименьшему числу

принципов (общих условий) и таким образом достигнуть высшего их