Вернуться (СИ) - Валин Юрий Павлович - Страница 38

Эррата претворялась спящей, пока Катрин не потрясла ее за плечо:

— Вставай, тебя хозяин вызывает.

Девчонка вскинула голову. Длинные волосы упали на лицо, глазища расширились. Соплячка соплячкой, ей бы в дневник девчачьи секреты вписывать. И что ей во взрослые игры играть?

— Ты уже надоела? Гордячка беловолосая. Думала ОН не поймет?

Нет, не соплячка. Крыска ревнивая. Дать бы ей щелбана по носу. Платье суетливо набрасывает.

— ОН правда зовет? Правда? Что ОН тебе сказал? ОН с тобою говорил?

— Нет, факс прислал, — огрызнулась Катрин, и прикусила язык. Что если крыска-чернавка дословно донесет? Вон как глазки от восторга засияли. Этак не то что настучать, и траванёт каким-нибудь слабительным. Понос кому угодно гордости убавит.

— Иди, Эррата. ОН ждать не любит.

Девчонка кинула через плечо презрительный взгляд, — кто бы говорил, — здесь есть девушки, которые ЕГО желания до мельчайших мелочей помнят.

Очень может быть. Катрин села на постель, погладила порез на плече. Чешется, зараза. Все чешется. Особенно между ног, и не у тебя одной. Эррата каждый вдох ненаглядного хозяина ловит. Наизнанку вывернуться для владыки готова. И выворачивается. Как же, — колдун, красавец, полубог. Как такому с искренним рвением не угождать? Влюблена девчонка по уши, да и плоть южная, рано созревшая, счастлива под смуглым богом раскинуться. Угождай, детка, угождай. Вот знает ли сам божок, цензор-преторианец и т.п. и т.д. что ему на самом деле нужно? Разврат в рамках приличий? Чинно, стыдливо и чтобы семя в потолок? Хм, тут разобраться неполного университетского образования не хватает. В "рамках приличий" это когда недотраханную партнершу на кухню высылают? Или когда маску напяливают? А сам-то цензор дебильный, он что, — из мазохистского приличия сам себе удовольствие сокращает? Или просто патологическая "скорострельность"?

Забыть, отвлечься. Шлюха и есть шлюха. Но надо о деле думать.

Катрин встала, потянулась до хруста в суставах. Сейчас бы кросс километров в десять. Всякие блудливые мысли как рукой сняло бы. Особенно если по спине сонного аванка пробежаться. На сексе сосредоточилась, леди благородная? Ничего, разберемся. Кораблик рядышком.

Катрин вышла в "залу" и очень вовремя. По коридору простучали шаги, вылетела Эррата. Лицо искаженное, платье в беспорядке.

"Это что ж он, — с дистанции отстрелялся?" – изумилась Катрин. "И двух минут не прошло".

Девчонка с разбега налетела на Катрин. Из глаз ручьем текли слезы.

— ОН тебя хочет! Тебя берет! Стерва старая!

Катрин перехватила руку пытавшуюся вцепиться ей в лицо. Девчонка пнула коленом, ушибла ногу. Всхлипнув, уцепилась за светло-желтые густые локоны великовозрастной соперницы. Катрин прихватила неумелую ручонку, выкрутила. Мимоходом сунув кулаком под дых, взяла обмякшую крыску за длинные патлы, усадила на лавку:

— Отдыхая, мартышка.

Эррата смотрела с ненавистью, трудно хватала ртом воздух.

Катрин покачала головой. Ну, да, "дылда долговязая", "сиськи отвислые пустые". Ну, сиськи, положим, не отвислые, но вообще-то слегка обидно. Ведь и, правда, в здешнем мире ты в свои двадцать три, тетка нагло молодящаяся, нормальной девушке дорогу перешедшая. Извини, крыска, ничего личного. Кроме кораблика.

Личное все-таки было. Подходя к двери тесных хозяйских покоев, Катрин почувствовала как учащается пульс. Таинственный, прекрасный жестокосердечный отшельник. Тайна сия велика есть. Тьфу. Просто не смотря на обстоятельства, вы, товарищ сержант, трахаться желаете как кошка мартовская. Зацепил, гад.

Объект вожделения сидел в кресле, и был раздражен. Катрин уже улавливала основные эмоции, упрятанные под холодным выражением точенного смуглого лица.

— Мой лорд, — Катрин приклонила колени. (Кажется, теперь всю жизнь будешь ходить на полусогнутых). – Вы желали меня видеть?

Цензор шевельнулся на своем аскетичном троне.

— Эррата оскорбляла тебя?

— Нет, милорд. Она плачет и очень сожалеет что впала в немилость.

Мужчина смотрел испытывающе:

— Почему ты ее защищаешь? Эррата зла на тебя.

— Я видела гораздо более злых людей, — пробормотала Катрин.

— Для купеческой жены ты слишком самоуверенна.

— Муж не отпускал меня от себя. У него было много деловых партнеров. Я слушала их рассказы. Я знаю как жестока жизнь.

— Вижу, ты умеешь лгать. Какую жизнь ты вела в действительности?

— Если милорду Цензору-Преторианцу будет угодно, то я расскажу о своей жизни с самого рождения. (И зваться тебе — Шахерезадой).

— Потом. Может быть, — хозяин резко наклонился в кресле. – Ответь мне, — о чем ты разговаривала с моими людьми?

Катрин заморгала:

— Стражники объясняли мне правила вашего дома. Мне нельзя с ними разговаривать?

— Только по делу. Пустой болтовни я не потерплю, — после краткой паузы объявил Цензор. Лицо его было таким надменным и ледяным, что Катрин, никогда не уважавшая музу Мельпомену[2], чуть не хихикнула. Ой, умри все живое! Что там короли и лорды благородные, — то сам цезарь многомудрый. Уж не впало ли его святейшество в грех ревности? Следил, но не расслышал, да? Маг с электронными оком, но без всеслышащих ушей? Прелесть какая.

— Кто ты? – резко и приглушенно спросил хозяин. – У тебя нездешние глаза. Ты красива, распутна, лжива. Что тебя привело в мой дом?

— Неудача, — прошептала Катрин, глядя в глаза хозяину. – Мне не повезло, милорд. Я потеряла все, что у меня было. Кем бы я ни была в прошлом, — я ваша раба. Я лучше маленькой Эрраты. Много лучше. Пусть господин поверит.

Хозяин молчал. В его глазах Катрин видела желание. Разве сомнения в искренности крепкогрудой наложницы нагнали бессонницу на великого мага? Хочет. От похоти глупеют все мужчины, даже цензоры-преторианцы. Женщинам похоть, впрочем, тоже ума не прибавляет.

Хозяин молчал, но колено его чуть заметно дрогнуло.

Ползи, падшая женщина.

"По-крайней мере, ноги у него чистые, — подумала Катрин, прикасаясь губами к пальцам смуглых ног.

Цензор задышал чаще. Выдавил из себя:

— Подними голову.

Катрин подставила лицо. Маска знакомо легла на лоб и щеки, стала второй кожей. Цензор поспешно отвел руки, тут же тихо ахнул.

— Ты… ты совсем не знаешь стыда. Ты животное.

— Я не виновата, милорд. Такой меня сделали, — прошептала Катрин и провела кончиком языка по гладкой щиколотке.

— Он.… Твой муж, твой растлитель… что он от тебя требовал?

— Все, — едва слышно мяукнула Катрин. – Все что ему в голову приходило.

Ласкала…

Маг и чародей крепче вцепился в спасительное кресло.

"Заспиртовать бы. Ох, у меня сейчас совсем крыша поедет" – подумала наложница, продолжая

"Зверь" оказался реликтовым. Нет, не размерами. Катрин приходилось видать экземпляры и покрупнее, причем, так сказать, вживую. Но этот был идеален. Пропорции будто все конструкторское бюро "Боинга" рассчитывало. И насчет идеального покрытия постарались. Просто "стелс" биотехнологий. Вершина фаллической революции. Взведенная, готовая к взлету. И "подвесное вооружение"… Бывают смуглые апельсины? О боги!

Бесстыдно распятый Цензор завопил от блаженного напряжения, страстная на

Конвульсии, беспорядочные движения локтями и бедрами, глухие удары по креслу, — Доклетиан Кассий де Сильва выгибался в сильнейшем оргазме…

— Тебе нужно немедленно промыть и прополоскать рот, — голос хозяина звучал неровно, но свои штаны он уже привел в порядок, и теперь изнеможенно сидел в кресле, опасаясь прямо взглянуть в глаза коленопреклоненной наложнице.

— Да, милорд, — пробормотала Катрин. В висках дребезжащим набатом стучал пульс. Бедра не просто ныли, — мучительно и остро болели. – Прикажите идти спать? – она совершенно ясно представила, что на ноги встать не удастся, придется выползать на четвереньках. Впрочем, это его не удивит. Чего еще ждать от похотливой самки?