Вернуться (СИ) - Валин Юрий Павлович - Страница 43

— У меня много забот. Ты должна сама напоминать о важных мелочах, — перед Катрин закачались шнуры проклятой упряжи.

Катрин пришлось опустится на колени и попросить прощение у повелителя нежным и изысканным способом. Губы уже побаливали. И пугало, то, что Цензор забыл о приличиях и своей вампирской боязни дневного света.

…Вот и все. Катрин, поддернув подол, и неприлично подставив прохладному воздуху колени и бедра, сидела на пороге. Утро осторожно просыпалось на востоке. Река бесшумно лижет берег, выступают из тьмы старые сети, растянутые на кольях около воды.

Отмучилась. Сил радоваться нет, только смутное ощущение, — как же, стерпела, выстояла. Вот дура, можно было и не терпеть. Чуть больше риска, вот и все. Ой, дура, дура. И последний разговор дурацкий.

…— Ты меня опустошила. Совершенно. Такое еще никому из женщин не удавалось.

— Хозяин мне льстит, — Катрин приложилась измученными губами к ореховой ладони.

— М-мм, я никак не могу подобрать тебе новое, настоящее имя, — лицо Цензора было блаженно расслабленно. – Ты не человек, и не животное. Какое имя тебе дать? Ты одичавшая вакханка. Какое имя подойдет вакханке? Дай мне подумать.

— Милорд так мудр, — наложница целует хозяйские пальцы. – Милорд свел с ума несчастную женщину. Возможно, меня нужно назвать как безумную ланон-ши?

— Оставь эти суеверия, — Цензор на миг хмурит красивые брови. – Я запрещаю верить в дикарские сказки. Ты умна, ты мила, ты.… О, Юпитер, ну почему ты так чудовищно невежественна? Неужели ты абсолютно неспособна ощутить величие древнего эпоса? Ах, бедное дитя, где тебе постичь жуткий эстетизм безумных плясок весталок и менад, как тебе представить жестокость игр блудливых сатиров.

— Я пойму все, что соизволит объяснить хозяин, — заверила Катрин, сдавшая в свое время тесты по античной мифологии с недурными результатами и еще не успевшая забыть разницу между вакханками и весталками.

— Ты умненькая, но не настолько, — Цензор погладил еще скользкую от пота попку наложницы. – Истинно магических вещей тебе никогда не познать. Но ты можешь попросить что-либо другое. Не буду скрывать, — я тобой пока доволен. Что ты хочешь в подарок? Говори, не бойся.

— Если милорд позволит, — Катрин приподняла растрепанную голову.

— Позволит, — холеные смуглые пальцы снова занялись игрой с соском.

— Милорд, у меня в низовьях Оны остались родственники. Нельзя ли…

— Отправить им письмо? Исключено, глупая девочка. Долина реки обезлюдела, деревушки сожжены, города лежат в руинах. Твои родственники наверняка давно мертвы. Забудь о них и оставь тщетные надежды. Письмо – затея безнадежная.

— Я подумала, вдруг милорду захочется прогуляться. У лорда Цензора-Преторианца такой замечательный корабль…

Любовник приподнялся на локте, с изумлением глянул на свернувшуюся в ногах красавицу, потом засмеялся:

— Ты подумала… подумала, что я выйду на реку из-за твоих сантиментальных причуд? Кэтти, ты шутишь? Война едва успела закончиться. Там лишь трупы и дымящиеся развалины. Да и какое мне за дело до твоих родственников? Что за странная фантазия? Разве ты не счастлива, оказаться здесь, в тихом, надежно защищенном убежище?

— Я лишь подумала, что такому могучему магу может быть любопытно…

— Тебе не нужно думать, дитя. Я сам вполне с этим справляюсь. Кстати о магии, — у меня еще много дел. Причешись и отправляйся к себе, — Цензор широко зевнул. — Завтра рано вставать. Кстати, если ты вновь малодушно уступишь Эррате свою кровать, я накажу именно тебя. Ту неблагодарную девчонку все равно уже не исправить…

Утро началось рано и все тянулось, тянулось. Хозяин, грозившийся отправиться в путь с первыми лучами солнца, еще не появлялся. Прислуга, оказавшаяся на ногах как приказывали — на рассвете, проверить рыболовные сети не решилась, отчего в меню завтрака оказалась лишь жиденькая ячменная каша.

— Хозяин уедет, сети проверим, — сказал Эрго, тоскливо заглядывая в опустевшую миску. — Кэтти, ты хоть бы немного меду капнула. Неужели там ничего в горшке не осталось?

— Я тебе что, Пятачок, на такие вопросы отвечать? Тоже мне, Винни-Пух выискался, — пробормотала Катрин, не открывая глаз. Она сидела на лавке, опершись спиной о стену и сложив руки на груди. Спать хотелось смертельно.

Мужчины переглянулись. Эрго вернулся к созерцанию расшнурованного ворота платья новой кухарки.

— Ты бы харю отвернул, — посоветовала, не открывая глаза, молодая женщина. — Не ровен час, хозяин узрит. Он невыспавшийся будет, суровый до дрожи.

— Так ты, это... сама. Неодетая, — неловко сказал Эрго. — Он тебя первую накажет.

— Мне индифферентно, — пробормотала Катрин.

— Чего? — с некоторой тревогой спросил косолапый охранник. — Чего такое?

— Того такое — меня хозяин уже начал магическим заклинаниям учить.

— Да ну?! — Эрго, похоже, встревожился.

— Что ты уши развесил? — Дикси с отвращением покоился на красавицу. — Дразнит она тебя. В конец обнаглела за два дня. Королева купеческая.

— Нет, я еще не в конец обнаглела, — вяло сообщила Катрин. — Во мне хамства не меряно. Хуже будет, предупреждаю. Ладно, а где наша дама отъезжающая? Что-то даже позавтракать не соизволила явиться.

— Эррата за домом сидит, слезы льет, — с вызовом сказал Дикси. — Что, довольна, победительница? Уделала девку?

— Индифферентно, — Катрин приоткрыла один глаз. — Дикси, ты лично ко мне серьезные претензии имеешь? В лицо сказать рискнешь?

Охранник крепче уперся локтями в крышку стола:

— Претензии? Я у тебя, чё, ведро щелястое купил, чтобы с претензиями лезть? Я вас, баб, судить не собираюсь. Только у Эрраты здесь вся жизнь была. А ты — три дня, и хозяйкой на нас смотришь? Чем ты девчонки лучше?

— Ничем, — пробурчала Катрин. — Разве что прогибаюсь удобнее, да знаю, когда язык в ход пустить. Против вашей девчонки я ничего не имею. Она мне не подружка, пред разлукой я рыдать не буду. А ты как? Судьба малышки всерьез волнует? Доплывет куда, не доплывет — не загадываешь?

— Да устроится, она работящая... — успокаивающе начал Эрго, но его товарищ уже взвился с лавки, угрожающе навис над Катрин.

— Ты что говоришь?! Он обещания выполняет. Всегда! Я ему сам клятву дал. Потому как он благородный человек, образованный. И маг он самый истинный.

— Ты чего орешь? — удивилась Катрин, не меняя положения. — Аж наплевал на меня. Что так переживать? Давай я тебе еще чая травяного налью. Я просто думаю: надоем я хозяину года через два, боги позволят — через три. Спишет он меня с довольствия. Как устраиваться? Где обживаться? Здесь как за каменной стеной сидим, а дальше? Вы и сами, небось, об этом думаете? Не до смерти же в охранниках служить?

— Устроимся, — бодро сказал Эрго. — Денежки будут, война к тому времени забудется. Почему не жить?

Дикси сел на место. Катрин заметила, как на его некрасивом лице промелькнуло сомнение. Умный парень, да всё правде в глаза взглянуть не рискнет. Ну, его дела.

Из открытой двери коридора послышались шаги. Властелин шествует. Катрин быстро села, поправила платье.

— Почему на посту никого нет? — вместо приветствия рявкнул суровый маг и повелитель. Мужественное лицо выглядело помятым от недосыпа, черные глаза смотрели зло. Оправданий насчет того, что сигнал тревоги отлично слышен и здесь, Цензор-Преторианец слушать не пожелал. Домочадцы были обвинены в лени, неблагодарности и злостном игнорировании приказов. Охранники немедленно выскочили во двор, Катрин принялась поспешно убирать посуду. Возле нее маг задержался, прижал к себе спиной, по-хозяйски провел по бедру, проверяя — не испарился ли с ночи "гарантийный" пояс?

— Будь разумной, дитя мое. Я скоро вернусь.

Катрин дисциплинированно улыбнулась и в последний раз томно взмахнула ресницами. Доклетиан Кассий де Сильва сегодня выглядел круто — обряженный в чудный коричневый панцирь и такие же поножи. На поясе болтался меч, смахивающий на римскую спату. У пояса красовался и прицепленный шлем, и пара латных перчаток. Лыцарь, мать его. Геркулес и пара Аяксов в одном флаконе. Ты бы лучше манипулу личной охраны нанял, чем в эксклюзивных доспехах щеголять.