Рождество на Ледяной Планете (ЛП) - Диксон Руби - Страница 4

Он прижимается бедрами к нижней части моей спины, и я чувствую сильный напор его члена к моей заднице.

— Тебе, Джорджи, моя пара, нравится все, что я с тобой вытворяю.

О да, нравится. Очень, очень нравится. В ожидании я задерживаю дыхание, пока он направляет меня к стене, которая сейчас стала нашим излюбленном местом. Быть на поздних сроках беременности и с огромным животом означает необходимость стать более творческими в сексе, и в нашей любимой с недавних пор позе я прислоняюсь к стене, прижимаясь к ней ладонями, а он входит в меня сзади. Я прикладываюсь руками к скалистой стене пещеры и немного выгибаю зад, поскольку мое тело неуклюжее и слишком округлилось, а красивая попка — это единственное мое преимущество, которое у меня сейчас есть.

И Вэктал любит мою попку. Он ласкает ее, поигрывая с округлыми формами ягодиц, прежде чем скользнуть рукой между моих ног. Его пальцы ласкают мою киску, и я испускаю стон. Я уже разгорячилась и промокла для него, а его пальцы продолжают скользить по моим складочкам, прежде чем двинуться, чтобы поиграть с моим клитором.

Я хныкаю, и мои пальчики на каменной скале загибаются.

— Вэктал, мне нужно, чтобы ты был внутри меня.

— Скоро, мой резонанс, — утверждает он своим глубоким сексуальным голосом.

Меня пробирает дрожь, когда его палец нажимает на мой клитор, а он целует меня в плечо. Вместо того, чтобы устроиться между моими раздвинутыми ногами, я чувствую, как он прокладывает дорожку из поцелуев вниз по моей спине, а затем снова ласкает мою задницу. Когда он приникает поцелуем к одной из ягодиц, я начинаю дрожать, потому что знаю, что последует дальше. И мне уже не терпится.

Он разводит мои ноги еще больше, и я покорно их для него раздвигаю, как раз перед тем, как его язык начинает скользить по влажным складочкам моей киски. О Боже, он же вылизывает меня сзади. Обожаю, когда моя пара становится развратным. Мои стоны становятся все громче и громче, когда его бугристый язык снова и снова проникает глубоко в мою сущность. Неужели я настолько мокрая, что могу слышать, как он с жадностью поглощает мои соки, чувствовать его там, тогда как его рога давят на мою задницу, пока он берет меня ртом сзади?

Я ни на что бы не променяла всю Землю на это.

Большие пальцы поглаживают мой клитор в то время, как его язык снова вонзается внутрь меня, и, испустив слабый крик, я взрываюсь освобождением. Он знает, как прикасаться ко мне, чтобы в кратчайшие сроки довести меня до края пропасти, и мне не стыдно признаться, что всякий раз, когда он дотрагивается до меня, я кончаю быстро и сильно. Еще он следит, чтобы я кончала по нескольку раз. Мой мозг как в тумане, когда он ласкает мой клитор, теребя меня до конца моего оргазма, при этом скользя по моим складочкам своим языком. Такое ощущение, что он никак не может насытиться моим вкусом, вообще никогда. Меня охватывает слабый трепет удовольствия, и я снова хныкаю. Если он будет продолжать в том же духе, то долижет меня прямо до еще одного оргазма.

Не то, чтобы я жаловалась.

Но мгновение спустя он опять целует мою ягодицу и бормочет мое имя, а потом я чувствую, как его большое тело прижимается к моему. Он хватает за горсть моих волос и обнажает мою шею, после чего наклоняется и царапает зубами мое горло. Я дрожу от нетерпения, поскольку при всей моей любви к тому, что он меня лижет? Я обожаю, когда он меня еще и трахает.

— Моя пара, — рычит он мне в ухо низким голосом, тогда как его член прижимается к моей киске. — Моя Джорджи.

Звук, который из меня вырывается, когда он глубоко погружается? Для этого нет ни единого подходящего слова на английском. Или на ша-кхай. Это похоже на задыхающейся стон, который в конце оборачивается полукриком. Просто он ощущается так хорошо, что я не в силах сохранять молчание. Его член вонзается в меня, и я чувствую, как его шпора толкается в мой задний вход, когда он проталкивается внутрь полностью. Каждый толчок — это двойное удовольствие, и я ловлю себя на том, что толкаюсь на встречу ему каждый раз, когда он врезается в меня, и все понемногу становится грубее.

А к тому времени, когда меня настигает оргазм? Он накрывает ладонью мне рот, чтобы приглушить то, что я выкрикиваю его имя. Он, когда кончает, ведет себя потише, чем я. Мое имя в его устах — всего лишь шипение сквозь зубы в то время, как я ощущаю извержение его горячего семени внутри меня. Он вздрагивает возле моего тела, затем нежно прикусывает мое плечо.

— Моя, — он снова рычит, и у меня аж мурашки по коже бегут от блаженства из-за того, какой он собственник.

— Полностью твоя, — соглашаюсь я, запыхавшейся и вспотевшая.

С бесконечной нежностью притянув меня к себе, Вэктал покрывает поцелуями мое плечо и шею в том месте, где несколько мгновений назад он ее прикусывал. Затем он приглаживает мои волосы, достает тряпку, которую я использовала для него, и вытирает все следы своего семени с моих бедер. После того, как он позаботился о моем теле, он тянет меня за собой в постель, и я с радостью туда отправляюсь.

— Итак, расскажи-ка мне побольше об этом ядовитом прауз-дныке, — настаивает он.

Я испускаю стон.

— Да ладно, забудь.

— Ради тебя я хочу его устроить, — заявляет он и целует меня в лоб. — Любое растение можно использовать? Или оно обязательно должно быть ядовитым?

— Омела была всего лишь традицией, — уверяю его. Если честно, я и понятия не имею, почему используется именно омела. — Мы можем использовать даже листья растения мыльных ягод.

Это растение легко распознаваемо, чертовски разрастается, но вместо белых, как у омелы, имеет ярко-красные ягоды. Весьма похожее.

Вэктал задумчиво кивает головой.

— Итак, мужчины могут целовать своих пар и напоминать им, что им необходимо помыться.

Придя в ужас, я начинаю хихикать.

— Детка, боюсь, что от тебя ускользает смысл этого праздника.

— Тогда расскажи мне побольше.

Так я и делаю. Я рассказываю ему о подарках и сюрпризах людей. Я рассказываю ему об обменах ненужными прошлогодними подарками, чего он совсем не понимал. «Зачем дарить кому-то что-то ненужное?» — спрашивает он снова и снова, а мой ответ «Потому что это весело!» для него точно не выдерживает никакой критики. В качестве альтернативы я перехожу на другие праздничные дни, рассказав ему все, что я знаю о Хануке (в основном из песен Адама Сандлера), День благодарения (который он чуть больше понял) и День святого Валентина. Этим он особо заинтересовался, а также особенностями ухаживания.

— И ты хочешь отпраздновать их все? — спрашивает он меня. — Одновременно?

— Нет, конечно, я подумывала только об одном празднике. Совершенно новом, который мы можем отпраздновать все вместе. — Я провожу пальцем по наростам на его груди. — Собрать обе пещеры вместе, устроить пир, обменяться подарками, и просто, ну…, радоваться, что все мы живы и здоровы.

— И без яда?

— Без яда, — соглашаюсь я решительно.

— Тогда, моя Джорджи, ради тебя устроим этот День без яда, — он снова целует меня. — Завтра утром я отправлю гонца в пещеры Аехако.

— И не забывай о Харлоу и Рухе, которые в пещере старейшин, — напоминаю ему. — Их мы тоже хотим позвать сюда.

Я с нетерпением жду новой встречи с Харлоу и ее малышом, больше, чем мне хотелось бы признать. У меня голова вроде как забита детишками.

Он кивает головой.

— Я отправлюсь и сам их приведу.

Подожди, что? Путь до пещеры старейшин займет по крайней мере один день туда, и один, чтобы вернуться обратно. Он что, собирается покинуть меня? А что, если за это время у меня родится малыш?

— Я пойду с тобой.

Вэктал, фыркнув, говорит:

— Ты не сможешь пройти пешком так далеко.

— Ты можешь тянуть сани, которые использовали для перевозки Харлоу после рождения Рухара.

Когда племя охотилось за са-кохчком, чтобы получить симбионт для Рухара, Харлоу не успевала идти в ногу с остальными, поэтому ее тащили на маленьких санях. Она говорила, что отлично прокатилась. Вэктал определенно достаточно сильный для того, чтобы тянуть меня с собой, и чем больше я думаю об этой идее, тем больше она мне нравится. Так мы не разлучимся.