Северные волки (СИ) - Гуйда Елена Владимировна - Страница 19

И если ему нет дела до нее, то и она не станет больше мучиться совестью. Еще этим утром Берта, стоя на носу корабля, терзалась из-за того, чему не смогла бы помешать. И уже совсем не так она восхищалась кораблем, что словно морской змей проскальзывал между острыми скалами, что наводили ужас на моряков. Чертова расщелина. Так звалось место, по которому рискнул пройти Хальвдан. И ему это удалось.

Берта помнила, с каким ужасом смотрела на скалы Маргрэта, как бормотала, сложив руки в молитвенном жесте, слова святого писания Лиз. Берта и сама была не далека от того, чтобы обратиться к Нему...

Но права была старуха Гесса, сами морские чудовища несут на своих спинах корабли северян. А может это Бьерн, лучший кормчий в подлунном мире, способен вывести корабль даже из туманов Хелльхейма. Да что там - из самого Нифльхейма... И все же Бертрада не могла найти себе места. Ее мучило знание того, что должно было произойти.

- Фракийка, - обратился к ней Ульв, едва они ступили на скалистый берег. - Готова ли ты к тому, что увидишь?

Нет, его не волновали чувства Берты. Просто наслаждался ее душевными терзаниями. А потому есть ли смысл отвечать ему? Она и не стала. Промолчала. Да и что говорить?

И все же она была не готова. Не хотела видеть, как падают, словно подкошенные деревья, монахи. И единственное, что еще могла - помочь отцу Оливеру. Но и это принесло больше боли, чем облегчения.

- Славная добыча! - не скрывая восторга, сказал Снорри. - С такими богатствами, я смогу взять себе жену, которую захочу сам. Не хуже, чем Инглин Олафсдоттир. Берта рассеянно кивнула.

- Не знаю как ты, вельва, а я голоден, как проснувшийся по весне медведь.

- Да, - кивнула она. - Идем.

И как бы ей не хотелось сейчас оказаться подальше от всего, что творилось в еще вчера богатом монастыре, пришлось вернуться.

Теперь это ее новая жизнь. Жизнь, в которой ее будут вести сильные боги северных воинов, а не лицемерный милостивый Бог. Так какой же смысл прятаться от своей судьбы?

ГЛАВА 21. Прощанье с Богом

- Ты не передумала? - с сомнением оглядывая комнатку, скорее похожую на гроб, спросил Снорри.

- Я останусь здесь, - жестко сказала Берта, усаживаясь на кровать. Снорри поморщился, но говорить больше ничего не стал.

Там, во дворе храма, сейчас полным ходом шел пир. Завтра соберут серебряный урожай и отнесут его на корабль. А сегодня будут восхвалять богов и поднимать чаши с вином в их честь. И хорошо подвыпившие мужчины станут горланить похабные песни, которых никогда не слышали своды этого монастыря. Но Берте не хотелось сейчас быть там.

- Где отец Оливер? - спросила она, тем самым удивив Снорри. - Старик, которого я просила не убивать, - пояснила она, заметив его замешательство.

- Во дворе.

И Берта, резко поднявшись, вышла из кельи.

Огонь костров рассеивал ночную тьму. Его свет плясал по выглаженному до блеска шарканьем монашеских сандалий камню двора. Танцевал между тенями монастырского сада.

Взрывы хохота перемежались истошным криком монахов. А воздух, напоенный сладким запахом цветов и вечерней влагой, становился тяжелее от примеси вони горящей плоти.

Берта решительно подошла к Оливеру, сжавшемуся под одним из деревьев. Его руки и ноги были связаны, а голова бессильно упала на грудь. И только губы продолжали бормотать слова святого писания.

Бертрада села рядом, поджав колени и уткнувшись в них подбородком. И пусть глаза ее смотрели сейчас на пир северных волков, душой она была не здесь. Ее мучило другое. И за помощью она пришла к тому, у кого вряд ли имела право ее просить. Потому и не решалась начать разговор.

- Эти исчадья ада посягнули на святое, - с такой злостью сказал святой отец, что Берта вздрогнула. - Господь покарает их.

Девушка усмехнулась.

- А как же «простим врагов наших», отче? Разве не о всепрощении и доброте вы столько лет твердили мне.

- Пришедший с мечом...

- Да-да. Я помню. Не стоит читать проповеди теперь. Ваш бог не может ничего сделать. Он не защитил жителей моей деревни. Верных своих слуг. Он слаб, отче.

- Его сила не в этом. Его сила в смирении. Он посылает нам несчастья, чтобы испытать крепость веры нашей.

Берта рассмеялась.

- В таком случае он проиграл. По крайней мере, для меня. Я устала смиренно терпеть все его удары, - и тут же став серьезной, заговорила о том, зачем пришла.

- Я уйду с ними, святой отец. На север. Не знаю, что ждет меня там, но и жить среди людей, почитающих лицемерного бога, больше не хочу.

- И ты пришла мне сказать об этом?

- Я пришла просить Вас о помощи. Отец Оливер горько усмехнулся.

- Тебе не кажется, что ты просишь не того? Берта спрятала лицо в поджатых коленях.

- Ты стала похожа на этих демонов. Надела их одежду. Заплела волосы, как они. И даже говоришь на их языке. И все же я надеюсь, что твоя заблудшая душа рано или поздно найдет снова дорогу к Богу. Я чувствую, что твоя вера еще не умерла.

- О! Сейчас она как раз бьется в агонии, - усмехнулась Берта, откинувшись на ствол яблони.

Некогда она любила собирать сладкие яблоки под ней. Почивший настоятель не разрешал срывать их с дерева, но не запрещал подбирать с земли. Как по-христиански: «Возьми то, что мне самому не нужно. И благодари за это»

- Одумайся, дитя... - взглянул на нее отец Оливер и Берта отвернулась.

Она не хотела видеть его таким. Несчастным. Связанным. И все же слепо верящего в милость Господа.

- Хватит, - резко оборвала она его и уже более спокойно продолжила. - Я пришла, чтобы просить вас, отче, позаботится о моих брате и сестре. Я не знаю, что ждет меня в землях Норэгр. Не рассчитываю на теплый прием. И вряд ли вообще мне будут рады.

- Зачем тогда решила уйти? Берта поджала губы.

- Такова моя судьба. Теперь я понимаю слова старухи Гессы, о том, что мне так и не найдется места среди христиан. На меня будут коситься и проклинать за спиной. А может и того хуже...

- Она была безумна.

- Ее разум был намного трезвее моего, - вздохнула Берта. - Так я могу рассчитывать на вас?

Оливер неуверенно кивнул.

- Грэта и Вальд в селении у тетушки Лауры. Я вверяю их жизни в ваши руки, и могу только надеяться, что слова ваши не расходятся с делом.

Берта поднялась, не говоря больше ни слова. На душе стало легко, как бывает, когда все решения приняты, а мосты позади пылают

- Берта, ты еще можешь одуматься, - выкрикнул отец Оливер.

Она не оглянулась. Не остановилась. Словно и не услышала его слое.

- Пойдем Снорри, - снова заговорила она на норэжском. - Я хочу поднять чашу во славу богов.

Снорри просиял улыбкой.

- Наконец-то. А то я уже думал, так и будем слоняться, словно призраки по этому мрачному местечку.

Она не оглядывалась на свое прошлое. Больше его не существовало. Если норны сплели ей странную нить жизни, стоит смотреть вперед.

Гомон стих, стоило ей подойти. Она обвела взглядом тех, с кем предстояло провести остаток своей жизни. Короткой она будет или долгой, ведомо только пряхам. И все же Берта не собиралась снова становиться изгоем. Снова слоняться на окраине жизни.

С хитрой улыбкой Бьерн протянул ей серебряную чашу для причастия, полную до краев вина. И Берта приняла, чувствуя, как в крови нарастает радостное чувство. Так бывает только тогда, когда в душе нет сомнений.

- Славься Великий Один, даровавший удачу храбрым воинам, несущих его имя! -выкрикнула она, подняв чашу, в повисшей тишине. - Славься Тор, величайший из воителей, даровавший им силу, перед которой не может устоять ни одна стена...

- Славься Фригг, - добавил Хельги, не скрывая своей радости, - что даже во фракийских землях наделяет своим даром детей Аска и Эмблы.

Берта улыбнулась ему, и осушила чашу до дна.

- Славься! - поднял чашу Хальвдан.

- Слава Одину, - подхватил Эрик.

А за ним нестройным гулом и другие. Снорри, Бьерн и Хельги. И другие, что пришли во Фракию за богатствами или славной смертью. И даже Ульв, с подозрением косящий на непривычно оживленную вельву.