Супргуа Архангела (СИ) - Сингх Налини - Страница 43

«Я чувствую эхо твоей боли, Елена».

Как бы она ни была расстроена, знала, что Рафаэль мог убрать причину этой боли, даже не говоря об этом Елене и, вероятно, борясь с желанием сделать именно это.

— Ничего страшного, — сказала она, чувствуя слишком сильную боль, чтобы поделиться ею. — Ничего нового.

В голове пронёсся яростный вихрь с запахом дождя и ветра.

«Опять твой отец?»

— Нет. — Она больше ничего не могла сказать, не развалившись на тысячу осколков. — Я пока не могу говорить об этом, Рафаэль.

Молчание, наполненное силой. Это непреднамеренное напоминание о том, что мужчина, которого она называла своей любовью, супругом, даже близко не человек. Тем не менее, она не отодвинулась и не подняла защиту. Это было очень сложно… Но Рафаэль держал её в руках, когда она падала, готовый разделить с ней бессмертие, с ней — охотницей, нежеланной дочерью и прямо сейчас с той, которую ненавидит сестра.

Он положил тёплую руку её на затылок.

— Тогда, поговорим об этом в другой раз. Но обязательно поговорим.

Чувствуя, как инстинкты затягивают боль, Елена подняла голову.

— Я думала, мы обсуждали всю эту ерунду, где ты вечно приказываешь.

Его глаза — бесконечная, безжалостная синева.

— Разве? — Он завернул её в махровое полотенце и в кокон своих крыльев. — Сегодня, у меня был гость.

— Ты меняешь тему разговора. — Он так беззастенчиво делал это, и Елена знала, что вот-вот позволит себя одурачить.

Он медленно растянул губы в улыбку.

— Ли Дзюань.

Стальное беспокойство стёрло все остальные эмоции.

— Опять? — По спине поднялся лёд при воспоминании об обожании и боли, которые она видела на лице одного из возродившихся, любившего свою госпожу, и о том, как он разорвал человека на части голыми руками, пока внутренности дымились на открытом воздухе.

— Я знал, что она на моей территории, — сказал Рафаэль, — но всё равно визит был неожиданным.

Позволив Рафаэлю вытереть её волосы вторым полотенцем, пока сама держала первое, она коснулась пальцами его тёплой груди.

— И чего она хотела на этот раз? — Рафаэль бросил второе полотенце на пол и провёл пальцами по влажным прядям, с глубоким и непроницаемым взглядом.　

— То же самое — убедить меня убить мою мать.

Полчаса спустя всё ещё находясь в шоке, Елена закончила сушить волосы, повернулась, чтобы поднять платье, которое появилось на кровати, и уставилась на Рафаэля.

— Нужно найти твою мать до Ли Дзюань, да?

— Да. — Рафаэль, одетый лишь в чёрные брюки, облокотился о стену и неторопливо, со скрещёнными на груди руками, осматривал тело Елены. — Ты не задаёшь очевидного вопроса, Елена, как и в первый приход Ли Дзюань.

Она сбросила халат, собираясь надеть платье — разумеется, ярко-голубого оттенка — и осталась лишь в паре тонких трусиков мятно-зелёного цвета. Ясно, что её Архангел думает о состоянии её наготы.　

— Думаю, — пробормотала она, — тебе нужно включить кондиционер.

Он медленно растянул губы в обольстительной улыбке.

— Подойди ко мне, Охотница.

Покачав головой, она взяла платье и надела его. В отличие от того, которое она надевала на бал Ли Дзюань, это оказалось на несколько дюймов выше колена, а материал плотно облегал бёдра, прежде чем опуститься в игривой юбке. Из-за высокой горловины, платье хорошо поддерживало грудь, и застёгивалось сверкающей хрустальной пуговицей. Она и за миллион лет не выбрала такое платье для себя, но должна признать, что оно выглядело одновременно элегантным и сексуальным.

— Какой очевидный вопрос? — спросила она, застёгивая пуговицу.

— Не лучше ли присоединиться к Ли Дзюань, найти Калианну и убить её во сне?

— Она твоя мать, Рафаэль. Ты, естественно не можешь убить её, не зная, исцелилась ли она и стала ли вменяемой.

Повернувшись к туалетному столику, она собрала волосы и закрутила их в пучок, которому её научила Сара.

— Законы существуют не просто так — ангелы могут проснуться в состоянии лучшим, чем когда засыпали. — Опустив взгляд в поисках шпильки, она не была готова к обжигающему поцелую архангела в шею, как и к обжигающему прикосновению к бёдрам. — Большая часть меня убеждена, что она проснётся такой же безумной. Но…

— Она твоя мать. — Елена больше других понимала противоречивые эмоции, разрывающие Рафаэля изнутри.

— Да. — Он прикусил её нежную кожу, заставляя дрожать

— Мы опоздаем.

Проведя ладонями по рукам, он обхватил её грудь и сжал. Вновь поцеловав в чувствительное место вдоль изгиба шеи, он отстранился.

— Ты права, что напомнила мне об этом, Елена. Я должен уважать Колибри.

Сделав причёску, она накрасила губы и повернулась, когда Рафаэль поднимал рубашку. Чисто-белая рубашка, прорези которой были вышиты чёрными завитками, повторяющим узор крыльев, подчёркивала точёную мужскую красоту Рафаэля.

— Знаю, что Колибри тебя нашла, — сказала Елена, и сердце её сжалось при мысли о том, что он раненый и побитый лежит на том лугу, где его оставила мать. — Но связь между вами… она сильнее, да?

Когда он отвечал, вечернее солнце превратило его крылья в янтарные.

— Она не только спасла меня, а заботилась столько, сколько я мог позволить.

Елена подошла, чтобы застегнуть ему рубашку.

— Ты ведь не очень-то ей это позволял, правда?

— Нет.

В этот миг земля задрожала, заставив Елену положить руку ему на плечо, чтобы не упасть.

— Слабое землетрясение, — когда всё закончилось, сказал Рафаэль. — Судя по отчётам, погода во всём мире приходит в норму.

Елена едва не утонула в синеве его глаз, когда он понял голову после нескрываемого любования телом Елены.

— Это хорошая или плохая новость.

— Это значит, что она почти проснулась.

Елена бросила взгляд на Колибри, когда ангел вошла в гостиную под руку с Иллиумом и перестала дышать. Микаэла красива, вероятно, самая прекрасная женщина, которой Елене доводилось видеть, но эта женщина… само сияние. Лишь таким словом возможно её описать. Глаза цвета сверкающего шампанского, волосы чистейшего чёрного оттенка с золотым отливом, кожа, поцелованная солнцем… и крылья дикого, неожиданного цвета индиго, каждое перо с полосами мерцающего золота, такого бледного, что казалось солнечными бликами.

Когда она улыбнулась и на секунду закрыла глаза, Елена увидела, что ресницы у неё черные с золотыми кончиками.

— Привет, — поздоровалась ангел. — Они зовут меня Колибри, но ты можешь звать меня Шарин.

Елена сжала, протянутую Шарин, руку, не в силах отказать. Такая маленькая и аккуратная, так подходящая к миниатюрному росту и весу Колибри.

— Я Елена.

— Ох, знаю. — Её смех походил на чистые алмазные искры, сверкающие в воздухе. — Мой малыш мне всё о тебе рассказал.

Посмотрев на Иллиума, она ожидала натолкнуться на игривый взгляд, но синекрылый ангел смотрел на свою мать с немой грустью, от которой веселье Елены сошло на нет.

— Твой малыш, — сказала она, наконец, — очень красив.

— Да, мне стоит быть осторожней — девочки будут толпами бегать за ним, когда он немного подрастёт. — После этого Колибри посмотрела за спину Елены. — Рафаэль. — Улыбаясь с такой любовью, что у Елены защемило сердце, она шагнула в объятия Рафаэля. — Как поживает мой второй мальчик? Не по крови, но всё же мой сын.

Елена зачарованно наблюдала, как Рафаэль опустил голову и позволил Шарин поправить сначала его волосы, а потом рубашку. Она никогда не видела, чтобы он склонял голову перед другими существами, но к Колибри он относился с величайшим уважением… и заботой. Такая осторожность говорила об обращении с чем-то сломанным.

Когда Елена снова взглянула на Иллиума, не смогла вынести того, что увидела на прекрасном лице. Сократив между ними расстояние, она взяла его под мускулистую руку — как и в Убежище, торс ангела был обнажён. Вот только сегодня на его груди нарисована огромная птица в полёте.