Дочь дьявола (ЛП) - Клейпас Лиза - Страница 17

Со временем недовольство Уэста улеглось, и он научился скрывать грубость за юмором. Когда он достиг совершеннолетия, небольшое, но достаточное денежное содержание, оставленное родителями, позволило ему, наконец, хорошо зажить и начать прилично одеваться. Но чувство отчуждённости никогда его не покидало до конца. В каком-то смысле оно помогло ему научиться с лёгкостью перемещаться между мирами аристократов, бедных фермеров, слуг, торговцев, банкиров, сапожников и пастухов. Со стороны, их проблемы и потребности казались яснее. Отсутствие принадлежности к определённым кругам общества создавало ощущение принадлежности ко всем сразу. Однако существовали определённые ограничения, особенно когда дело касалось таких женщин, как Фиби, леди Клэр.

– Взять в жёны богатую невесту... дочь герцога... означает попасть в зависимость. Обзавестись золотыми кандалами. Всё будет так, как захочет она. Её слово станет последним. – Уэст раздражённо попытался выдернуть палец. – Будь я проклят, если стану плясать под её дудку или её отца.

– Нам всем приходится плясать под чью-нибудь дудку. Мы можем только надеяться, что мелодия придётся по душе.

Уэст нахмурился.

– Когда ты пытаешься изречь что-то мудрое и лаконичное, то, как никогда, кажешься идиотом.

– Не мой палец застрял в чашке, – заметил Девон. – Существуют другие причины, кроме денег, по которым ты не станешь добиваться её руки? Потому что этот аргумент звучит неубедительно.

Дело было не только в деньгах. Но Уэста одолевали чересчур сильная усталость и угрюмое настроение, чтобы попытаться объяснить это брату.

– Только потому, что ты поступился мужской гордостью, – пробормотал он, – не означает, что я должен сделать то же самое.

– Знаешь, какие мужчины в состоянии уберечь свою гордость? – спросил Девон. – Те, что соблюдают целибат. Остальные не возражают против недолгого упрашивания или увещевания, если после не придётся спать в одиночестве.

– Если ты закончил... – начал Уэст, раздражённо махнув рукой.

В этот момент чашка соскочила с его пальца и стремительно вылетела в открытое окно. Оба брата безучастно уставились ей вслед. Через несколько секунд они услышали звон бьющегося фарфора о гравийную дорожку.

В наступившей тишине Уэст, сощурившись, посмотрел на брата, который так старался не рассмеяться, что у него начало подёргиваться лицо.

Наконец, Девону удалось взять себя в руки.

– Рад, что твоя правая рука снова свободна, – непринуждённо проговорил он. – Особенно если учесть, что в обозримом будущем ты будешь часто ею пользоваться.

Главным сюрпризом в день свадьбы Пандоры и лорда Сент-Винсента оказалось то, что сюрпризов не произошло. Благодаря тщательному планированию Кэтлин и экономки миссис Чёрч, а также мастерству прислуги, церемония и завтрак прошли безупречно. Даже погода оказала содействие: утро выдалось сухим и ясным, небо выглядело кристально-голубым.

Идя по проходу к алтарю в местной часовне, Пандора опиралась на руку Девона и выглядела ослепительно красивой в платье из белого шёлка. Пышные юбки были так замысловато собраны сзади и задрапированы, что наряду не требовалось ни кружев, ни декоративной отделки. Причёску украшали венок из свежих маргариток и фата из прозрачного тюля, в руках она несла небольшой букет из роз и маргариток.

Если у Уэста и оставались какие-то сомнения по поводу истинных чувств, которые питал Сент-Винсент к своей невесте, они навсегда исчезли, когда он увидел выражение его лица. Сент-Винсент уставился на Пандору, будто на чудо. На спокойном лице проступил румянец, выдавая глубину чувств. Когда Пандора подошла к нему и откинула фату, жених нарушил этикет, склонившись и нежно поцеловав её в лоб.

– Эта часть будет позже, – прошептала Пандора достаточно громко, чтобы люди вокруг услышали, и по толпе прокатился тихий смех.

Когда пастор начал говорить, Уэст украдкой взглянул на скамью через проход, где сидели Шаллоны. Герцог что-то прошептал жене на ухо, и она улыбнулась, потом он поднёс руку герцогини к губам и поцеловал её пальчики.

Фиби с Джастином, расположившимся у неё на коленях, сидела по другую сторону от герцогини. Мальчик откинулся на мягкие изгибы материнской груди, играя с маленьким кожаным слонёнком. Слон взобрался по руке Фиби. Она осторожно опустила игрушку и попыталась обратить внимание сына на церемонию. Однако через мгновение слон снова начал восхождение по её руке, мимо локтя, направляясь к плечу.

Уэст наблюдал за ней, с тайным любопытством, ожидая, что Фиби сделает ребёнку выговор. Вместо этого она подождала, пока слон почти доберётся до её шеи. Повернув голову, она игриво укусила игрушку, сомкнув белые зубы на маленьком хоботе. Захихикав, Джастин отдёрнул слона и затих у неё на коленях.

Уэста поразило, насколько естественными и нежными выглядели их взаимоотношения. Было очевидно, что это поведение не укладывалось в обычное понятие о воспитании отпрысков в высших кругах, когда детьми занимались слуги, а мать редко их видела или слышала. Сыновья для Фиби означали всё на свете. Любой кандидат на роль будущего мужа должен стать идеальным потенциальным отцом: полноценным, респектабельным и мудрым.

Что полностью списывало Уэста со счетов.

Такая жизнь, мужа Фиби, отца её детей, уготована кому-то другому. Тот достойный мужчина будет по праву находиться с ней в близких отношениях и наблюдать за её вечерними женскими ритуалами: купанием, переодеванием в ночную рубашку, расчесыванием волос. Он один станет укладывать её в постель, заниматься с ней любовью и обнимать, пока она спит. Где-то находился мужчина, которому всё это было предназначено.

И кем бы он ни оказался, Уэст ненавидел этого мерзавца.

Глава 9

На следующее утро после свадьбы, Фиби с отцом и сыном собрались в приёмной. Несмотря на сомнения, она всё-таки решила отправиться на экскурсию по фермам. Особого выбора не оставалось: было довольно рано, и остальные гости проспят ещё несколько часов. Она тоже пыталась остаться в постели, но в голове роилось множество беспокойных мыслей, и требовалось больше усилий держать глаза закрытыми, нежели открытыми.

Постель была удобной, но отличалась от той, что находилась дома, Фиби предпочитала более твёрдый матрас.

Дом... это слово навеяло ей образ просторного, приземистого семейного особняка на берегу моря, с арками, увитыми розовыми розами над входом в сад и холлоуэем позади, ведущим к песчаному пляжу. Но скоро ей придётся называть домом поместье Клэр, хотя, вернувшись туда, она будет чувствовать себя практически такой же чужой, как и в тот день, когда Генри привёл её в качестве своей невесты.

Фиби беспокоило состояние земли и ферм. По словам Эдварда, который присылал ей ежеквартальные отчёты о делах поместья, доходы от аренды и урожайность сокращались второй год подряд. И цены на зерно упали. Он заверил её, что, хотя для поместья наступил трудный период, но в конце концов всё вернётся на круги своя.

"В таких вещах прослеживается цикличность", – говорил он.

Но что если Эдвард был не прав?

Джастин проскакал по комнате на своей деревянной лошадке, представляющей собой палку с резной лошадиной головой на одном конце и небольшим набором колёсиков на другом.

– Деда, – спросил он, гарцуя и носясь рысью вокруг Себастьяна, сидящего за маленьким столиком и читающего корреспонденцию, – ты очень светлый?

Герцог оторвался от письма, которое держал в руке.

– Почему ты спрашиваешь, малыш?

Деревянный конь встал на дыбы и описал небольшой круг.

– Все постоянно говорят о твоей светлости. Но почему?

Себастьян и Фиби обменялись весёлыми взглядами.

– Полагаю, ты имеешь в виду почтительное обращение, – сказал он Джастину. – Люди называют герцога или герцогиню не относящихся к королевской семье “ваша светлость" в знак уважения, не подразумевая личные качества. – После задумчивой паузы он добавил: – Хотя я довольно просветлён.