Кровь нерожденных - Дашкова Полина Викторовна - Страница 19

• Предыдущая
• 19/58
• Следующая

– Я сама не понимаю, – говорила Валя, – ну, ошиблись, допустили халатность. Никто не хочет отвечать. Но зачем понадобилось вас потом разыскивать? Почему вдруг уволился Симаков?

– Минутку, милые дамы! – Гоша поставил поднос на журнальный столик и сделал ораторский жест рукой, призывая к тишине. – Около года назад видел я по телевизору один сюжетец. В прямом эфире выступал некий деятель, фамилии не помню, и рассказывал о препаратах, которые производятся из нерожденных детей. То есть из плодиков, извлеченных в середине беременности. Там еще используется эта, как ее? Ну, мешок, в котором ребенок живет.

– Плацента! – подсказала Валя.

– Во, правильно, плацента. Я запомнил этот сюжет потому, что ведущий, уж не помню кто, пытался перевести разговор на нравственную сторону этого дела и призывал звонить телезрителей, высказываться. Мне стало интересно, что скажут телезрители. Так вот, звонков было много, и говорили – знаете, что? Говорили, будто безнравственна цена препарата, его недоступность для рядовых граждан. Спрашивали, где можно купить, при каких болезнях помогает. Но никто, ни одна сволочь не заикнулась, что производить лекарства из живых детей – паскудство.

– Господи! – выдохнула Валя. – Как мне это в голову не пришло? Я тоже слышала о таком. Раньше этими препаратами лечили всяких членов ЦК, эстрадных звезд, а теперь, наверное, лечат «новых русских». Во всем мире такое производство запрещено. Это же настоящее людоедство. В Англии, например, детишек, родившихся на двадцать пятой неделе, выхаживают.

– Лен, ты Кротову звонила? – спросил Гоша.

– Я с ним вчера встречалась. Он сказал: «Нет признаков преступления».

– Ну ничего себе! Хватают, усыпляют, потом гоняются по всей Москве, – Гоша даже присвистнул, – и, видите ли, нет признаков преступления!

– Для производства такого препарата нужна лаборатория, – задумчиво произнесла Лена, – она может быть и в самой Лесногорской больнице, и где-то еще. Но логично им сделать лабораторию прямо в больнице. Место тихое, ничего никуда перевозить не надо. Там сырье изъяли, там и переработали. Валя, как вы думаете, такая лаборатория будет отличаться от обычной, которая есть в любой больнице?

– Я не знаю, – пожала плечами Валя, – прежде всего должен быть холодильник, в который не сунут нос случайные люди. И, наверное, какое-то особое оборудование. Хотя... Понимаете, если об этом открыто говорят по телевизору, даже рекламируют, то это законно. Во всем цивилизованном мире запрещено, а у нас в России – можно.

– Если бы все было законно, – заметил Гоша, – это была бы солидная московская клиника, в которую никого насильно не потащили бы.

– Они на мне серьезно прокололись, – спокойно сказала Лена, – теперь они не оставят меня в покое...

В половине шестого вечера белая «Волга» Гоши Галицына притормозила у коммерческого ларька. Гоша в короткой замшевой куртке и длинном белом шарфе вышел из машины и купил в ларьке коробку импортных конфет. Затем он вернулся за руль.

Через несколько десятков метров «Волга» завернула за угол и въехала во двор длинного многоподъездного дома.

– Пересядь назад и жди меня, – сказал Гоша Лене.

Спрятав конфеты под куртку, он быстро обогнул дом и вошел в дверь, к которой была прибита табличка «Женская консультация».

Народу оказалось мало, у окошка регистратуры – вообще никого. Пожилая регистраторша читала любовный роман в мягкой обложке. Очки съехали на кончик носа.

– Здравствуйте! – нежно позвал ее Гоша, приникнув лицом к окошку.

Регистраторша с явным недовольством оторвалась от романа и сердито уставилась на молодого человека:

– В чем дело?

– Только вы можете мне помочь. Великодушно простите за беспокойство. Я понимаю, рабочий день кончается...

– Пожалуйста, короче! – Близорукие глаза регистраторши строго смотрели на Гошу.

– Понимаете, моя жена, – он перешел на таинственный шепот, – в положении. Недавно она проходила ультразвуковое обследование и вернулась домой такая грустная, чуть не плачет. А мне рассказать ничего не хочет, молчит. Я весь извелся. Мы так ждем этого ребенка, вдруг с ним что-то не так... Я бы хотел поговорить с врачом, который делал УЗИ.

– Врачи уже заканчивают работать сегодня. Надо было вам пораньше приходить. Попробуйте завтра утром.

– Утром я никак не могу, – печально опустил голову Гоша, – я работаю сейчас с семи утра до десяти вечера. Сегодня еле вырвался. Пожалуйста, помогите мне. Я буду вам очень благодарен. – Гоша просунул в окошко коробку конфет.

– Ах, ну что вы, не надо этого! – Регистраторша быстро убрала конфеты в ящик. – Как фамилия?

– Чья? Врача?

– Нет, вашей жены. Я могу найти ее карту и дать вам посмотреть запись о результатах УЗИ.

– Нет, я все равно ничего не пойму, – покачал головой Гоша, – лучше все-таки мне с врачом поговорить. Жена сказала, он пожилой такой, интеллигентный, с бородкой. На профессора похож.

– Это Курочкин Дмитрий Захарович, – сразу догадалась регистраторша. – Он сейчас заканчивает прием. Там небольшая очередь в его кабинет.

– Спасибо вам огромное. Я его просто на улице подожду, чтоб не беспокоить. И потом – мне там в очереди сидеть как-то неудобно.

Регистраторша понимающе улыбнулась:

– Ну, как хотите. Только ждите во дворе, а не здесь. У нас персонал через двор выходит, эту дверь мы в половине седьмого запираем. А там наш служебный выход между третьим и четвертым подъездами. Да, вы не сказали, как фамилия вашей жены. Я предупрежу доктора...

Но Гоши уже и след простыл.

Регистраторша пожала плечами и снова углубилась в чтение любовного романа.

– Все нормально, – сообщил Гоша, усаживаясь в машину, – доктора твоего зовут Курочкин Дмитрий Захарович. Он сейчас здесь, закончит где-то в половине седьмого. Должен в шесть, но к нему очередь. Выйдет он из той двери, – Гоша кивнул на металлическую дверь между третьим и четвертым подъездами.

Открыв «бардачок», Гоша извлек оттуда какой-то тяжелый предмет, обернутый пластиковым пакетом, развернул и переложил в правый карман куртки.

– Ты что? – испугалась Лена. – У тебя там пистолет?

– Не волнуйся, он газовый и к тому же пока не заряжен.

– Но это все равно уголовщина!

– Ничего, это на крайний случай. Как разговор повернется. Не бойся, не буду же я здесь, в машине, палить!

Наконец из консультации стали выходить сестры и врачи. Курочкин вышел одним из последних, Лена узнала его в ту же минуту.

Гоша вылез из машины.

– Дмитрий Захарович, добрый вечер.

Доктор Курочкин остановился. Внешность молодого человека вызывала доверие – милое интеллигентное лицо, растерянная улыбка.

– Дмитрий Захарович, – робко продолжал Гоша, – простите, я отнимаю у вас время. Только вы мне можете помочь.

– Я вас слушаю, – улыбнулся Курочкин.

– Дело в том, что моя жена в положении... – И Гоша слово в слово повторил душещипательную историю, полчаса назад рассказанную регистраторше.

– Как фамилия вашей жены и когда она у меня была?

– Гринева Мария Ивановна, – не моргнув глазом, сказал Гоша, – она была у вас дня два-три назад.

– Гринева? Что-то знакомое... Но вы не волнуйтесь, было бы что-то серьезное, я запомнил бы. Надо было вам пораньше прийти, взять карту в регистратуре.

– Простите, Дмитрий Захарович, я вас задерживаю. Вот моя машина. Если позволите, я подвезу вас домой или куда вам нужно. А по дороге поговорим.

Погода была отвратительная. Курочкину предстояло ждать троллейбус, который ходил редко, потом толкаться в метро, потом минут двадцать идти до дома по слякоти. А молодой человек был такой милый, застенчивый. Минуту подумав, Курочкин согласился.

– Спасибо, конечно, только я живу далеко, в Черемушках.

– Это вам спасибо, – благодарно улыбнулся молодой человек, – садитесь.

Гоша распахнул переднюю дверцу белой «Волги». Только тут Курочкин заметил женщину на заднем сиденье. Он попытался заглянуть ей в лицо, думая, что это и есть жена милого молодого человека.

• Предыдущая
• 19/58
• Следующая