Кровь нерожденных - Дашкова Полина Викторовна - Страница 57

• Предыдущая
• 57/58
• Следующая

Домой он вернулся только в девять вечера.

Не успел он выйти из лифта, как открылась дверь соседней квартиры.

– Сергей Сергеевич, – высунулась из-за двери пожилая соседка во фланелевом халате, – вас можно поздравить? Тут вам кучу вещей привезли, а вас дома не было. Оставили у меня. Вы зайдите, пожалуйста.

В прихожей у соседки пахло щами и кошками. У стенного шкафа стояли собранная и запакованная детская кроватка, коляска, огромный кожаный чемодан.

– А кто привез все это?

– Девушка. Блондиночка такая, высокая, хорошенькая.

В чемодане оказались две пачки памперсов, пеленки, ползунки, кофточки, несколько забавных мягких игрушек. Сверху лежал отдельный пакет с одеяльцем и еще кое-какими детскими вещичками, вплоть до белоснежного, тщательно выглаженного марлевого подгузника. Из пакета выпал сложенный вчетверо листок. Кротов развернул и прочитал:

«Все это надо принести к выписке из роддома».

Никакой подписи. Твердый, четкий почерк.

Уже через четыре дня Лену с ребенком можно было забирать домой. Кротов, очень торжественный, в светло-сером костюме, с букетом роз, стоял в вестибюле роддома. Впервые в жизни в свои сорок лет подполковник забирал из роддома жену с новорожденным ребенком...

Наконец вышла Лена, бледная, похудевшая. Рядом шла медсестра с маленьким сверточком в розовых лентах. Отдав Лене цветы, Кротов осторожно и неумело взял из рук сестры ребенка.

– Ну, кто так держит? Тоже мне, папаша! Это же тебе не букет. – Сестра откинула кружевной треугольник, и Кротов увидел крошечное розовое личико.

– Очень симпатичная девчонка, вылитый папа! – заметила сестра.

Когда они подошли к машине, Лена взяла малышку у него из рук.

– Подожди, я на секундочку. – Она побежала к воротам.

У ворот стояла высокая блондинка в черных джинсах и черной кожаной куртке. Что-то в ней показалось Кротову знакомым. Он увидел, как Лена расцеловалась с блондинкой, как та осторожно откинула пеленку и рассматривает личико ребенка. О чем они разговаривали, он не слышал.

– Кто это? – спросил он, когда Лена вернулась к машине.

– А ты не догадываешься? Это Светлана.

– Ну, в общем, я догадался. Она столько всего накупила для нашей девочки, надо бы деньги отдать, неудобно.

– Она не возьмет... Скажи мне, молодой папаша, как мы назовем ребенка?

– Я об этом уже четыре дня думаю, – вздохнул Кротов, – оказывается, это так трудно – выбрать имя. Вот мне, например, очень нравится имя Елизавета...

– Угадал! – обрадовалась Лена. – Мне это имя тоже очень нравится. Так маму мою звали. Послушай, как красиво звучит: Елизавета Сергеевна Кротова!

Вечером к ним в гости пришел Гоша Галицын. Когда сели за стол, он сказал:

– Помнишь, ты обещала рассказать мне о своем первом и самом сильном нью-йоркском впечатлении? Давай, рассказывай!

– Когда мне было четырнадцать лет, – задумчиво произнесла Лена, – я зачитывалась повестью Селенджера «Над пропастью во ржи». Там есть эпизод, как герой сидит у пруда в Центральном парке и думает, куда деваются на зиму утки. Пруд ведь замерзает, а у них подрезаны крылья. Так вот, моим самым сильным впечатлением был этот пруд у южного входа в Центральный парк, и эти утки... Мне тоже, как Холдену Колфилду, никто не мог ответить, куда они деваются на зиму.

– И это все?! – У Гоши в голосе звучало разочарование.

– Разве этого мало? – спросил Кротов.

Середина мая была очень жаркой. Столбик термометра днем поднимался до тридцати пяти градусов. Москва плавилась в лучах ослепительного солнца, на небе не было ни облачка. Такая жара в мае случается раз в двести лет, не чаще.

Под старыми широкими дубами сада «Эрмитаж» было хоть немного прохладней. Там и сидела Лена Полянская в тонком шелковом платье, в темных очках, с книжкой на коленях. Маленькая Лиза уютно посапывала в коляске. Рядом лежал Пиня с высунутым до земли языком. Лена должна была выбрать какой-нибудь рассказ модного английского писателя Кевина Лаудстера для сентябрьского номера журнала «Смарт». Сейчас она размышляла, взяться ли за перевод самой или отдать кому-нибудь из переводчиков. Было воскресенье. Сергею Кротову пришлось заехать на работу часа на два, не больше. К часу дня он рассчитывал освободиться и сразу отправиться со своим семейством на пляж в Серебряный Бор. Поэтому он оставил Лену с малышкой в саду «Эрмитаж», напротив Петровки, 38.

Лена не видела, как у входа в сквер остановился черный «Сааб» и из него вылез невысокий лысоватый господин в белых льняных брюках и голубой рубашке. Сказав несколько слов громиле-шоферу, господин направился по дорожке сквера к скамейке, на которой сидела Лена.

Проснулась и заплакала Лиза. Лена взяла ее на руки. Лысоватый господин присел на край лавочки и произнес:

– Какой красивый ребенок!

– Спасибо, – вежливо улыбнулась Лена.

– Надо же, – продолжал незнакомец, – нет еще и трех месяцев, а уже такое умное личико. Здравствуйте, Елена Николаевна. Вы отлично выглядите – похудели, помолодели.

– Что, простите? – Лена удивленно всматривалась в совершенно незнакомое лицо.

– Не пытайтесь меня узнать. Мы с вами никогда прежде не встречались. – Лысоватый господин достал сигарету, закурил, сделал глубокую затяжку и зажмурился. – Вам большой привет от Светланы.

– Спасибо. Как у нее дела?

– Неплохо, совсем неплохо. После ваших совместных приключений в Нью-Йорке она получила повышение. Вас, между прочим, тоже следовало бы как-нибудь наградить за мужество и смекалку. Но вы, к сожалению, работаете не в моем департаменте. Да, забыл представиться. Андрей Иванович, – он протянул руку, и Лена машинально пожала твердую, сухую ладонь.

– Очень приятно...

– Я владею крупной фармацевтической фирмой. Хочу предложить вам определенного рода сотрудничество.

– Я не имею отношения к фармацевтике! – Лена встала и, уложив Лизу в коляску, шагнула в сторону выхода. – Простите, мне пора.

– Постойте, Елена Николаевна! Мы даже не начали разговор.

– А стоит ли? – пожала плечами Лена.

– Уверен, что стоит.

– Я должна вам сказать «спасибо» за то, что вы поручили Светлане меня охранять? Ну что ж, большое спасибо. Теперь, как я понимаю, пришло время расплатиться за это?

– Ох, Елена Николаевна, зачем вы все так огрубляете? Вы же тонкий, умный человек. Да, я помог выжить вам и вашей чудесной девочке. Но вы тоже помогли мне.

– В таком случае мы квиты.

– Да. Мы квиты. Поэтому теперь можем говорить как равные. Если хотите, как партнеры.

– А если я не хочу? Если не хочу говорить с вами как с партнером? Какое может быть партнерство? Вы работаете в ФСБ, занимаетесь производством эликсира молодости из живого сырья. Когда-то этим поддерживали жизнь в немощных старцах из аппарата ЦК, омолаживали их жен, любовниц, не знаю, кого там еще. Препарата требовалось мало – только для избранных, для узкого круга элиты. И ведомство ваше называлось по-другому, менее красиво и более конкретно. А теперь эликсир молодости стал товаром и выходит из-под вашего контроля.

– Вот здесь вы ошибаетесь. Именно мы являемся гарантами того, что с препаратом не будет злоупотреблений. Ваш случай – яркий тому пример. Поймите, это давно запатентованный, научно разработанный метод. Вы же не станете возражать против трансплантации, а практически это то же самое. Поймите, нельзя остановить науку.

– Завтра кто-нибудь откроет и запатентует пользу каннибализма. Почему нет? Младенец, даже не родившийся, – такой же человек, только крошечный, беспомощный и бесправный. Если можно лечиться и омолаживаться его кровью и плотью, почему же нельзя вашей или моей?

– Елена Николаевна, давайте говорить серьезно. Прежде чем вступить с вами в философско-футурологическую дискуссию – кстати, очень для меня приятную и интересную, – мы должны сначала обсудить более конкретные и приземленные проблемы.

От жары дрожал и слоился воздух. Внезапно кроны деревьев, кирпичная стена Летнего театра – все будто засветилось изнутри странным, тревожным светом. Солнце провалилось в тяжелую лиловую хмарь. «Сережа не успеет прийти за нами до грозы», – подумала Лена.

• Предыдущая
• 57/58
• Следующая