Когда даже ангелы посылают (СИ) - Волкова Дарья - Страница 16

Катя так и лежала, обнаженная и освещенная лучами вечернего солнца. Великолепная в своей наготе. В голову упорно лезло только одно слово - валькирия. Хотя судя по исследованиям скандинавского эпоса, валькирии были те еще гром-бабы. Катя бабой не была, и уже тем более с приставкой «гром».

Тонкая, юная, изящная. Бесконечные ноги и плавные линии бедер. Плоский живот и небольшая упругая дерзкая грудь. Копна золотых волос до средины спины и полное отсутствие волос на теле.

Она была язычески прекрасна, раскинувшаяся на его постели. И не смотреть на нее он не мог. Хотя и пытался.

- У тебя разовьется косоглазие, - протянула Катя. - Если ты будешь так смотреть искоса. Нравится - смотри прямо. Мне не жалко.

Кир усмехнулся. Еще одно качество, которое его в Кате изумляло - и восхищало! - это прямота. Редкое качество для девушек, скажем честно. Но именно поэтому ему было с ней невероятно, фантастически легко.

- Твой кофе, - он присел на край кровати, полностью одетый. Катя тоже села, полностью обнаженная, и забрала чашку. Сделала глоток и блаженно зажмурилась.

- Умеешь ты варить кофе.

Он не ответил. Просто смотрел.

- Нравлюсь?

- Да, - пауза. - Очень, - выдох. - Безумно. Допивай быстрее.

Она не торопится - кофе горячий. Больше половины остается в чашке остывать. Его уже потом, совсем поздним вечером, в одиночестве допьет Кир.

*

Желание - поставить эксперимент, внести ясность, ответить на вопросы - в общем, как бы оно ни называлось, это желание, Катя не стала откладывать в долгий ящик. Не время тянуть время. Не так уж у нее его и много, времени этого. Через сколько недель ее фигура начнет меняться? Изменится гормональный фон? Катя ясно отдавала себе отчет, что через два-три месяца она может сильно измениться. А через пять-шесть - неузнаваемо. И ей уже будет не до интима. Скорее всего. Значит, все надо выяснять сейчас. Что именно выяснять, она не очень хорошо себе представляла. Но начать следует с орального секса. А то чего это они мимо него все проходят и проходят?..

- Катя, я сам... - низкий, подхрипший уже голос, и пальцы привычно пытаются взять контроль над ремнем. Ну уж дудки.

- Нет, я сама.

Он позволил расстегнуть ширинку, но не более.

- Катюша... - длинные пальцы скользят по спине. Он знает, как это на нее действует, и пользуется беззастенчиво. - Сейчас, я сам...

С господином дипломатом хорошо действует метод шоковой терапии.

- Чего ты боишься? - она прижалась губами к его шее, не убирая руки с развала замка, слегка поглаживая. Киру пришлось тяжело сглотнуть.

- Ничего я не боюсь!

- Ты стесняешься, что ли?

- Глупости! - он стал говорить громче. Значит, правда рядом. Катя оторвалась от его шеи и посмотрела в глаза. Смерть это ее, а не глаза. Чем грозят ей эти осенние тучи? Дождем, снегом, градом?

- Страшно терять контроль, да? - ее пальцы гладили его затылок, и Кирилл поплыл. Прикрыл глаза и едва заметно кивнул. Катя невесомо коснулась сжатых губ своими.

- Не бойся. Я с тобой. Я поймаю, - легко толкнула ладонью в грудь. - Падай. Я поймаю.

И он упал. Спиной на кровать. Сдался и позволил все. Отпустил контроль и отдал ей управление. Катя даже представить не могла, во что она ввязалась. И во что это выльется. Нет, во что выльется - это понятно, что в ее рот. Но сами ощущения. Не на уровне физиологии, напряжения мышц лица и положения языка. Это вообще вышло из-под контроля - не только Кира, но и ее. Все было где-то в другом месте. В груди, наверно. Где было сладко, горячо и надсадно. И только потом, после, прижимаясь уже щекой к его плечу...

- Я успела? Поймала?

- Да, - едва слышно. - Поймала.

Этот эпизод то ли стронул что-то, то ли обвалил. В их отношениях.

И лавиной посыпались прикосновения - уже не таясь, на публике, он мог обнять ее за талию, припасать губами к макушке, подставить губы для поцелуя. Без круглых глаз и с удовольствием. Стал уходить готовить кофе топлес, позволяя любоваться сильным поджарым торсом.

А еще через неделю Катерина решила его добить.

10.3

А еще через неделю Катерина решила его добить.

*

- Ответная любезность будет? - Катя оторвалась - не без труда - от нежного, жаркого, влажного и черт его еще пойми какого поцелуя.

- Какой любезности ты хочешь? - его длинные пальцы скользили по спине к бокам, в опасной близости от груди. А Кате еще нужно кое-что сказать!

- Куни.

- Чего? - она таки снова дождалась круглого взгляда.

- Куннилингус, - а потом еще по слогам. - Кун-ни-лин-гус.

- Линго? - Кир наморщил лоб. - На суахили «линго» значит «они». А куни? Что это значит?

Катя закатила глаза. Ну, знаете ли, Кирилл Константинович...

- Я в ванную. А ты... погугли, полиглот!

К тому моменту, когда Катя вернулась из ванной, завернутая в полотенце, господин Коробейников сидел, прислонившись к изголовью кровати голой спиной. И совершенно круглым взглядом смотрел в смартфон.

- Просветился? - Катя поддернула с независимым видом полотенце на груди и села с ровной спиной на край постели.

Кир отложил телефон и медленно кивнул. Выражение его глаз не поддавалось расшифровке. И Катю это вдруг заставило нервничать. Чего он там нагуглил, полиглот лопоухий?!

- Я передумала! - тут же поспешила она уведомить. - И вообще, мне домой надо!

- Катя... - мягким гипнотическим голосом заговорил он. И вдруг оказался рядом. - Чего ты боишься?

Длинные пальцы заскользи по девичьему плечу, находя и размазывая остатки влаги.

- Ничего, - ответила торопливо и отчего-то сипло.

- Ты стесняешься, что ли?

- Нет! - с вызовом. И тут же шепотом: - Да...

И это правда. Откуда-то взялась вдруг и затопила все ее существо стыдливость, абсолютно невинно-девичья какая-то. А ведь это Катя провоцировала. Она дразнила. И теперь вдруг чувствовала себя... невинной и очень стыдливой. Господи, да откуда эти капризы психики?!

Катерина относилась к сексу как к чему-то простому и естественному. Возможно, с подачи матери, которая всегда все объясняла и ничего не скрывала. Невинности Катя лишись в двадцать, с тем, кого сама выбрала, и в той позе, которую сама выбрала. В коленно-локтевой с хорошим мальчиком-сокурсником из приличной семьи. Потом они еще год были вместе. А потом еще был в интернатуре коллега анестезиолог, старший ее на десять лет, опытный и умелый. И она уже подумывала присмотреть себе кого-то из коллег в госпитале. Да не сложилось.

Оральный секс и мануальные практики в активе тоже были. Потому что клиторальный оргазм - самый физиологичный, потому что у тебя мама - гинеколог и сама ты врач. И все эти нюансы ты прекрасно понимаешь. Но теперь Катя не понимала одного - откуда эта почти паническая стыдливость? И желание одеться и убежать? Или - поддаться уговорам коварного соблазнителя.

Катя впервые почувствовала себя соблазняемой. И это вдруг оказалось головокружительным. И это и пугало, и возбуждало. И еще она и сама не понимала, чего от себя ждать.

А соблазнитель соблазнял. Не трогал полотенце, только плечи и шею - пальцами. И горячо дышал на ухо. И туда же тягуче мурлыкал тяжелым низким шепотом.

- Не бойся. Падать - не страшно. Я поймаю. Падай.

Шептал, касался, обвивал, обволакивал коконом уговоров. У нее кружилась голова.

- Падай, - шептал он. - Я с тобой. Не бойся. Падай...

Но первым упало полотенце. И Катя - которая тут не раз и не два лежала нагая на этой постели, плавясь под мужским взглядам - Катя пыталась еще натянуть его обратно и прикрыться! Но Кир мягко шептал что-то искусительное, и мягко тянул из ее рук полотенце, и мягко опрокидывал на кровать.

И гладил, и целовал. Везде.

Причем до того, как добрался до главного «везде», его пальцы и губы успели побывать в таких местах...

Но последний оплот Катя держала. Не могла понять как, но колени все еще сжимались. А он целовал ее в губы, пальцами рисуя какие-то фигуры на животе, иногда забираясь вверх и снова обозначая себя хозяином - прищипывал соски, сжимал грудь. Колени уже начали дрожать...