Враги друг друга не предают (СИ) - Титова Светлана - Страница 9

Кивнув, подхватила ведерко, бросилась к обитой для тепла тряпьем и облезлыми шкурами двери.

— Стой, дурища, кожух накинь. Тебя еще лечить, была забота, — каркнула в спину, кинув свою одежку в руки.

Накинув полушубок на мокрую футболку, вышла на покосившееся, покрытое инеем крыльцо и прислушалась. В тишине зимнего утра лишь потрескивал воздух от мороза. Вздох облегчения вырвался сам собой. Сквозь сугробы снега змейкой вилась тропка, по которой мы пришли. А за ней вдали над морем колыхалась жемчужно-розовая тонкая дымка тумана. Старушка жила на отшибе, в крохотной, заметенной по самую крышу, избушке. И пирс, и корабль Патрика с его шальной командой остались далеко за пеленой тумана. Я нагребала одной рукой свежевыпавший легкий и пушистый снег, придерживая металлическую посудину ногой.

Глава 10

Вернувшись в благодатное тепло, потянула носом травяной терпкий запах отвара. На печке кипело ароматное варево, и шипела, плюясь жиром, жарящаяся рыба. Справа от нее, у закопченного окошка стоял колченогий столик, на котором горкой высилась грязная посуда. Слева примыкал узкий топчан, куда старушка сгрузила свою ношу, под одеялом угадывались очертания детского тельца. У входа, рядом с обшарпанной дверью за ширмой из драного куска чешуйчатой кожи, пряталась приоткрытая дверь.

— Ставь сюды. Пущай топиться, — командовала бабка, кивая на раскалившуюся печь. — На вот, напои ее. И сама выпей.

Она отлила краснокирпичного отвара и сунула мне в руку мятую металлическую кружку. Благодарно кивнув, попробовала отвар сама и удовлетворенно причмокнула, почувствовав, как горячая чуть горчащая жидкость согрела внутри, разливаясь теплом по телу. Подсела на топчан к девочке и, устроив ее головку на искалеченной руке, приоткрыла ротик, влила отвара на два глотка. Малышка судорожно сглотнула, надсадно закашлялась, вздрагивая всем худеньким тельцем. Она разлепила мокрые реснички, узнала меня и слабо улыбнулась. Глотнув пару раз сама, переждав приступ кашля, напоила ее и уложила обратно на топчан.

— Я Дин, а ты… — едва слышно сипло протянула малышка.

— Лекса, — улыбнулась ей, вытирая выступившую на бледном лбу испарину. — Сейчас купаться будем, Дин.

— Переверни рыбу и пособи мне лоханку сыскать. Ишь расселась, а сулила помощь… любую… — недовольно проскрежетала старуха. — Да подкинь горючего камня пару кусков.

— Кто там? — девочка испуганно покосилась в сторону голоса, ее бровки нахмурились.

— Не бойся, это бабушка. Она нас приютила. Ты отдыхай, я пойду. Помочь надо.

Перевернув аппетитно подрумянившиеся кусочки рыбного филе, нырнула за ширму. Старушка ворчала, крутясь в крохотном чулане. Из-за приоткрытых дверей сыпалось ветхое, прохудившееся старье, жестяные тарелки и ложки.

— Держи вот, — сунула мне в руки железную объемную лохань с ржавыми ручками. — Кака я тебе бабушка? Меня Суларь кличут. И пошто кожух не сняла? Хто ж в доме ходит в верхнем?

— Меня знобит, — виновато призналась бабке, едва удерживая тяжелую посудину. — В нем теплее. И одежда на мне еще мокрая.

— Ох, дурища, та хто на себе сушит-то? — сокрушаясь, покачала головой бабка, с сочувствием глядя на меня. — Иди ужо, купай дите. Потом подберешь себе и ей одежонку-то.

Она махнула рукой себе за спину на забитый рухлядью чулан и поспешила к печке, где исходила ароматами рыба.

* * *

Отмытая, порозовевшая от горячей воды девочка выпила пару кружек рыбного бульона и заснула. Отогревшись в горячей воде, я перемыла посуду и подгоняла по размеру найденные у старушки сравнительно крепкие вещи, поглядывая на спящую кроху, оказавшуюся золотоволосой блондинкой аж целых пяти лет, сиротой, у которой есть дядька, живущий в Трехснежье, как гордо сообщила девочка.

Для себя я решила, что отыскав браслет, пока не верну девочку ее родственнику, на Землю не уйду.

— Ты спать ложись, а я ночью уйду на промысел, — огорошила новостью старуха. — Прилив буде знатный. Надоть успеть собрать гриваса, пока не обнесли зверюки. Да глянуть, не шукают ли тебя.

— Может, я тут чем-то помочь могу, — предложила я, откладывая иголку.

— Сиди ужо… помощница… — отмахнулась Суларь от предложения, но довольно едва заметно улыбнулась, собрав лучики морщинок в уголках глаз.

Мы замолчали, старушка вновь нырнула в чулан, недолго повозилась там и через время закинула в печную топку бурый кругляш.

— Гривас — это кто? — рассеянно поинтересовалась я, раздумывая о случайно найденных в чулане клинках, припрятанных запасливой хозяйкой.

Заканчивая сшивать раскроенные части мехового жилета, раздумывала, не попросить ли один из них себе, или это будет совсем наглость с моей стороны.

Похожий на мой жилет, только меньше размером с толстым шерстяным свитером и плотными штанами из чешуйчатой кожи уже был готов для девочки. Старуха, расположившаяся тут же на постели, ловко сметывала меховые детские сапожки-пимы.

— Дык промышляют ево. И еда, и одежа, и первое средство от хворобы, — непонятно объяснила женщина, поправив седую прядь и прикладывая сапожок к розовой ступне малышки. — Я ить ево промышляла с утреца-то, когда тебя заприметила.

Я согласно кивнула, поняв, что Суларь с ночи собирала улов неизвестного гриваса, когда наткнулась на нас. Стоило помочь старушке и не сидеть нахлебниками, но нас могли искать. Рисковать свободой девочки я не имела права.

— А зверюки — это кто? — вспомнила я, что уже слышала это слово от старухи.

— Дык слуги ярловы, — в голосе говорившей послышались нотки раздражения. — Все тащуть из под носа. Берна Рогатого на их нет! Наш-то ярл словно шарфрут сделался, гладкий да сытый, — она кивнула на кусочки истекающей жиром рыбы, похожей на камбалу, с которой сравнила местного царька, — а все мало. Шурха ему в печинку.

С трудом натянула кожаные штаны, взамен спортивных, превратившихся в лохмотья, и с удовольствием провела по ладному боку. Старушка, закончив тачать обувь, разглядывала мои обноски, цокая языком. То ли удивлялась их ветхости, то ли странной ткани и покрою. К слову, в этом мире я ткани не видела. Вся попадавшая мне на глаза одежда была сшита из странной чешуйчатой кожи или дубленых шкур.

Свободная рубашка мягко льнула к телу, в легких пимах стало жарко. После купания в ледяной воде, с наслаждением шевелила горячими пальцами внутри мехового сапожка, ощущая грубоватую шерсть, покалывающую кожу. Кивнула на сшитый мной жилет, спрашивая мнение старухи:

— Хорошо я сшила, до конца зимы продержаться?

Уронив на колени единственный, оставшийся после заплыва, истрепанный кроссовок, она удивленно вскинулась:

— Ты, девка, возьми еще взвару. Видать лихоманка прихватила. Бредишь, — покачала она головой, выдергивая шнурок из обуви. — Нет конца зиме-то на Галатусе. Сигур, звезда то исть не греить, так токмо свету даеть. Как богиня прокляла альвов-то, с той поры и нет.

Глава 11

Что-то знакомое в этом названии. Это она эльфов имеет в виду?

— Давно это случилось?

Пожилая женщина задумалась, пожевала губами и с сомнением произнесла:

— Прабабка моей прабабки помнила остроухих альвов. Все энти земли были под ними. От Канопуса до Трехснежья и далее. Но ужо больно осерчала на альвов-то Астрея, сжила их со свету, а в мир напустила вечного холода, — тяжело выдохнула Суларь.

— Жестокая богиня, — вздохнула в унисон с бабушкой. — Жалко людей.

Старуха старательно смотала шнурок и подала мне со словами:

— Прихорони. Сгодится, — попробовала на зуб китайский кожзам, сплюнула, скривившись и недовольно проговорила:- Дык за дело она альвов-то так.

— За какое дело? — я налила лечебного отвара и устроилась поудобнее на жестком топчане.

— Схотели оне равными стать богам и переделать энтот мир под себя, — старушка заботливо отнесла мои обноски в чулан и вернулась с ворохом болотного цвета шерсти.

Кинув оценивающий взгляд на спящую девочку, быстро набрала петельный ряд, и спицы резво замелькали в ее пальцах.