В лето 6746 года от сотворения мира (СИ) - Нефёдов Борис - Страница 5

— Не, эти жили позже. А это — Олисей Гречин. Вот посмотри, характерные для него ошибки в написании слов. Вот «МАРО-ФУ» вместо МР ФУ — Богоматерь. Он автор знаменитых новгородских икон «Спас нерукотворный», ну и …

Но я прервал его:

— Стой. Так иконы же выглядят совершенно новыми. Ты хочешь, чтобы тебя за твой новодел, который ты за старину выдаешь, на прави́ло поставили?

— Никакой это не новодел, а значит и никакого прави́ла, и ты свой уголовный жаргон можешь по отношению ко мне не применять. Любую экспертизу по авторству проводи, бери на анализ состав краски, дерева. Все подтвердят, и авторство икон, и соответствующий химический состав. Другое дело, что я их немного состарю. Но ведь это не мошенничество. Я подлинники продавать буду. Под-лин-ники!

— Ладно, что еще?

— Вот кратиры — сосуды для причастного вина, изготовленные из позолоченного серебра, украшенные чеканными изображениями святых и чернью. Они выполнены новгородскими мастерами Братилой и Костой. Что, тоже не слыхал? Правда, жили они еще в XII веке, так что я их получил не из их рук. Но работы подлинные, можешь не сомневаться. Знаешь сколько они у антикваров стоят? А у меня в кругах этих антикваров связи еще с тех времен…

— С этим тоже понятно. Ну а третье?

— Да вот почти десяток книг рукописных… Но и это еще не все. В будущем думаю вообще круто навариться.

— Это как же.

— Понимаешь, серебро в ХIII веке дешевле золота всего в 12–15 раз. Америка еще не открыта, а там найдут серебра целую гору, а это собьет цену на сей благородный металл.

— Ну и что?

— Я когда улетал из Москвы, то, помнится, серебро у нас дешевле золота было раз в 40. А сейчас — вон у тебя газетка под банкой сайры, я пока сидел на крыльце, так всю ее на несколько раз прочитал. Нет, ты вот тут, вот тут посмотри. Золото дороже серебра почти в 80 раз! Но в Новгороде ХIII века по-прежнему только максимум в 15. Между веками туда и обратно слетал и больше до конца жизни можно не работать. Я как раз с собой на пробу сюда тамошнего золота прихватил. В изделиях, но без клейма пробирной палаты. Попробую в скупку сдать. Посмотрю, как пойдет. Потери неизбежны, но прибыль огромна. Здесь серебро закупил и вперед…Там на золото поменял и назад…

— Да, сильно тебя Новгород изменил.

— Я в Новгороде женился, ребенок у меня. Мне не только о себе, но и о семье думать надо. И вообще, ты попробуй купцом столько лет пробыть. Посмотрел бы я, как бы ты не изменился. Впрочем, такая возможность, как я понимаю, у тебя будет.

— Да ты не обижайся, Сергей. Ну, чего ты? Давай лучше еще по рюмочке.

— А давай.

Выпили по маленькой, и Сергей снова заговорил:

— А теперь скажу зачем мне твое имущество. Я хочу назад вернуться, да не один, а со своей семьей. Насмотрелся я на Новгород в страшный голод на переломе 20-х и 30-х годов, боюсь за семью, а тут еще такие времена для всей Руси наступают… Одно слово — иго!

Я, между прочим, потом специально посмотрел. В 1230 году в Новгороде действительно был ужасный голод, вызванный неурожаем, от которого погибли тысячи и тысячи людей. Только прибытие (с началом навигации 1931 г.) немецких купцов с хлебом спасло город от полного вымирания.

Тем временем, Сергей вышел из задумчивости и продолжил:

— Жене и дочери к новой обстановке нужно пообвыкнуть, для этого дача и сгодится. Самолеты, автомашины, холодильник, телевизор, телефон, аксессуары разные, сам понимаешь, с этим надо постепенно знакомиться. Тайны из ее покупки ни ты, ни я, как я понимаю, делать не собираемся. А здесь тихо и меня многие соседи еще с тех пор знают. Думаю, что примут они и мою семью. Ну из тайги привез, люди же, ничего страшного. А жить потом в Москве тоже где-то надо, почему бы не твою квартиру купить? Да и вопросов у продавца, — он хитро подмигнул, — к покупателю, скорее всего, не будет. Тем более, что я в Новгороде подарю (т. е. отдам даром!) этому самому продавцу расположенный в престижном районе здоровенный (между прочим, двухэтажный) дом, с большим двором, пристройками и конюшней на 10 лошадей, с санями и телегами, с холопами и холопками (правда их немного), да еще и с охраной.

— А охрана откуда?

— Так Терентий, Трифон да Мирон — те три наемника, что ко мне в первый год моей тамошней жизни прибились, до сих пор на меня и работают. Вот я тебе их «по эстафете» и передам.

— Ну с этим понятно, а как же быть с документами, с паспортами для тебя и для членов твоей семьи?

— У меня паспорт старый сохранился. Так в термосной колбе и привез. Ну да, просрочен. Так был в тайге на заработках, а личность, при наличии старого паспорта, установить нетрудно. Покаюсь, пообещаю больше никогда, заплачу положенный штраф. И через две недели — новый паспорт. Может и раньше. У меня есть аргументы, — здесь он ткнул пальцем в сундук, — которые, как мне кажется, в новых российских условиях могут сильно помочь мне в разрешении этих вопросов, причем без всяких особых проволочек. Затем оформим договоры купли-продажи твоего имущества.

— С твоим паспортом я тебе помогу. А вот с документами на жену и дочь — нет. Я чту уголовный кодекс.

— А на что у нас Кавказ? Были бы деньги, а такие вопросы там, думаю, и сейчас решить можно. Существовали у меня в свое время там кое-какие подвязки, что-то, но должно сохраниться. Пока здесь будем, все прозондирую. Но, если честно, больших проблем не жду.

— Но ведь жена и дочь из другого мира.

— Это ничего. Женщины, они быстро к новому привыкают. И быстро адаптируются. Главное, чтоб деньги были. А деньги у меня будут. У меня в Новгороде, еще два сундука стоит, да не таких и битком набитых. Готовился, как-никак.

— Ты мне зубы не заговаривай. Когда деньги отдашь? Давай хотя бы по частям, но пораньше. У меня закупки большие будут. Надо все успеть.

— А мы что, по рукам уже ударили? Что-то ты быстро сдался. А где же сопли по щекам «как же я отсюда, да туда», на кого семью оставлю?

— Считай, что ударили. А от семьи у меня мало что осталось. Одна дочь и та в Канаде. Позвоню ей, скажу, что решил попутешествовать по свету, что все распродал и направляюсь в самые дикие уголки планеты. Так что пусть меня не ищет, если звонков долго не будет. Она знает, что я заядлый охотник и рыболов. На пенсии. Скажет, мол пусть поблажит малость.

— Ты что, обиделся что ли? Нет? Тогда, наливай. Думаю, что через пару дней первые серьезные деньги я тебе уже передам. А ты мне пока давай деньги несерьезные. Мне надо переодеться, сходить в парикмахерскую, ездить по Москве, опять же, на что-то надо, есть-пить.

— За этим дело не станет. Это ты не подведи.

— Не подведу.

— Ну, смотри, ёкарный бабай.

Не стояло бы передо мной такой задачи, можно было бы жить в древнем Новгороде припеваючи, даже если бы я выручил при продаже имущества значительно меньшую сумму. Скажем, имел бы я маленькую квартиру в панельном доме и не в самом лучшем районе города (или вообще не в столице), да такое же недорогое остальное имущество. Пусть общей стоимостью (на круг) потянуло бы все это миллиона на четыре деревянных. Да я бы не стал заморачиваться, а просто купил бы 100 кг серебра (это немногим больше 3-х миллионов), а на остальное — железо. И был бы у меня в Новгороде ХIII века просторный дом где-нибудь рядов с боярскими теремами, своя прислуга, охрана, свой выезд, хорошее питание и одежда до конца моих дней, уважение и почет со стороны соседей и сплошное ублажение собственных прихотей.

Но я еду туда не сладко есть и крепко спать. Денег у меня побольше, но и проблемы помасштабнее. Проблемы эти надо решить и решить качественно (хотя и не сильно заметно для окружающих). Шутка сказать, самого Батыя остановить! Тут словами не отделаешься. На мой взгляд, тут нужна будет, пусть небольшая, но армию, как минимум в 1000 человек. Из них не менее 400 лучников, да 200 мечников, да 200 копейщиков. Да конницу (хотя бы 120 сабель тяжелой кавалерии, да 30 — легкой), да различные службы. Никак не меньше 1000. В эту армию надо найти людей, их одеть, обуть, вооружить, научить воевать, хорошо кормить каждый день, мыть и обстирывать. Если за все платить звонкой монетой, то никаких денег не хватит. Моих, по крайней мере — точно. Можно, конечно, кредитов набрать, да скрыться, но это — путь бесчестья. Свои принципы, да и себя, уважать надо, думать, какую память ты здесь о себе оставишь. Нет, это не для меня. Да и говорил уже, чту я уголовный кодекс.