Король (ЛП) - Райз Тиффани - Страница 29

Такси остановилось возле двухэтажного Бруклинского дома из красного кирпича, и ничто не выделяло его, кроме медной таблички на парадной двери. Он остановился на ступеньках и услышал рев двигателя итальянского мотоцикла. Ну, конечно. Конечно, он будет здесь.

- Я же говорил, что сделаю это, - обратился Кингсли к Сорену, когда тот снял шлем и ступил на тротуар. - Тебе не обязательно нянчиться со мной.

- Я не нянчусь с тобой, и я знаю, когда ты говоришь, что сделаешь, ты делаешь это.

Кингсли не был так уверен на этот счет, но оценил доверие.

К счастью, Сорен сегодня был не в сутане. Он выглядел как любой другой шестифутовый двадцатидевятилетний блондинистый Бог во время прогулки на мотоцикле в солнечный майский день.

- Тогда почему ты последовал за мной сюда?

- Даже такому извращенцу, как ты, иногда нужен священник. Особенно такому извращенцу, как ты.

Горло Кингсли сжалось. Но он проглотил ком.

- Ладно, - ответил он. - Ты можешь войти. Но не смущай меня перед симпатичными медсестрами.

- Даже не думал.

Он поднялся по ступенькам, Сорен шел рядом.

Оказавшись внутри, Кингсли назвал медсестре свое имя. Она протянула ему папку с бланками.

- Я не заполняю бланки, - сказал Кингсли.

- Отдай их мне, - вмешался Сорен с надменным вздохом. Медсестра изогнула бровь и немедленно провела Кингсли. Не дожидаясь, пока Кингсли попросит его остаться или уйти, Серен последовал за ним.

Какое неприятное место - на стенах висели постеры, пестрящие страшными предупреждениями и изображениями людей с заболеваниями.

- Хотел бы я, чтобы у меня был медицинский фетиш, - сказал Кингсли, рассматривая жуткий декор кабинета врача. – Может, тогда мне бы понравилось.

Он выдвинул ящик в конце смотрового стола.

- О, расширители...

- Ты не мог бы вести себя прилично? - попросил Сорен и сел в кресло под плакатом, предупреждающем о болезни Лайма. Кингсли сел на кушетку, словно ощущая себя мальчиком на приеме у врача, чтобы сделать прививку. Он вспомнил, как гордился им отец, что он ни разу не вздрогнул от укола. Сегодня он был напуган больше, чем двадцать лет назад. И он скучал по отцу.

- Когда ты последний раз обследовался? - спросил Сорен.

- Два года назад. И какого черта ты делаешь?

- Заполняю твой регистрационный бланк.

Кингсли выхватил планшет из рук Сорена. Своим аккуратным почерком ученика католической школы Сорен не только заполнил большую часть бланков, он заполнил их точно. Полное имя, рост, возраст, дату рождения, адрес, номер социальной страховки...

- Кто-то другой заполняет медицинские карты... - сказал Кингсли, кивая в знак благодарности. - Теперь понимаю, почему люди женятся.

- Теперь понимаю, почему люди не заводят детей, - парировал Сорен, забирая планшет. - А теперь сядь и веди себя прилично.

- Да, Отец.

Кингсли сел на покрытую бумажной пелёнкой кушетку и пытался игнорировать бешено колотящееся сердце.

- Почему ты здесь? - спросил Кингсли. - На самом деле?

Сорен замолчал и отвел взгляд.

- После нашего первого раза... - начал он и опять замолчал. - Я должен был навестить тебя в больнице, когда ты попал туда. Я сожалел, что не пришел к тебе тогда.

Кингсли покачал головой. Он вспомнил те первые несколько дней после ночи с Сореном в лесу, когда ему было шестнадцать, помнил почти религиозный экстаз, в который он погрузился. Он был в синяках, истекал кровью и был разбит, и ничего из этого не имело значения. Он никогда не испытывал такого покоя. Все, чего он тогда хотел, это повторения, чтобы это случилось еще раз, чтобы он опять был сломлен.

- Нет... если бы ты пришел ко мне, они бы поняли, что это ты сделал со мной.

- Знаю, это же оправдание я использовал на себе. Но правда в том, что я боялся обнаружить, что ты ненавидел меня за сделанное.

- Я любил тебя за то, что ты сделал со мной.

- И этого я так же боялся. - Сорен с беспокойством посмотрел на Кингсли. Возможно, он научился этому выражению с семинарии. - Ты напуган?

- В ужасе, - признался Кингсли. - Можешь себе представить. Или нет. - Кингсли усмехнулся над собой. - Постоянно забываю, что ты священник.

- Я не всегда был священником.

Это была простая констатация факта. Безусловно, Сорен не всегда был священником. Но Кингсли услышал кое-что другое в его словах, что-то под ними.

- А ты?... - Кингсли остановился и обдумал вопрос. - Я знаю, ты ничем не заразился от меня.

- У отца была любовница, - ответил Сорен безэмоциональным тоном.

- Твоя сестра Элизабет заразилась чем-то от отца, не так ли? Она передала тебе?

Сорен молча кивнул.

- Что у тебя было?

Сорен поднял руки и хлопнул в ладоши.

Кингсли рассмеялся бы, если бы это не было самой ужасной вещью, которую он слышал. Сорен в возрасте одиннадцати лет заразился гонореей или трипаком, от сестры во время их мучительного отрочества.

- Сестра-Бенедиктинка работала в больнице, куда меня отвезли после того, как отец сломал мне руку, - продолжил Сорен. - Она была моей сиделкой. Я никогда не забуду ее доброту. Нам всем время от времени нужна доброта.

Сорен хотел сказать что-то еще, но тут вошла доктор, интеллигентная женщина лет под сорок, и все слова были забыты.

- Кингсли, это доктор Саттон, - сказал Сорен. - Она посещает мою церковь. Доктор Саттон, это мой зять Кингсли. Он распутник. Я вас предупредил.

- На мою долю выпало немало распутников. Они обеспечивают меня работой. - Доктор Саттон улыбнулся той безмятежной улыбкой, какой всегда улыбаются врачи. - Как поживаете, Кингсли?

- Ненавижу находиться здесь, так что, пожалуйста, давайте покончим с этим как можно быстрей, - ответил Кингсли.

- Как вы можете заметить, Кингсли также очарователен и приятен.

- Все в порядке, отец Стернс. - Доктор Саттон по-матерински похлопала его по колену. - Бывало и хуже. А теперь, Кингсли, начнем осмотр? - спросила она, пододвигая стул на колесиках.

- Я не знаю, чем мы занимаемся, - ответил Кингсли. - Но меня осматривают.

Сорен одарил его «веди себя прилично» взглядом.

Доктор Саттон пробежала по длинному списку вопросов, на которые Кингсли отвечал, не глядя ей в глаза. Да, у него была гонорея и сифилис. Да, его вылечили. Нет, на данный момент у него не было каких-либо симптомов. Когда она спросила сколько сексуальных партнеров у него было, она удивилась ответу.

- Думаю, это рекорд, - ответила она и записала число.

- Я француз, - просто констатировал Кингсли.

- Это твое оправдание всему, - заметил Сорен.

- Это не оправдание. Это объяснение.

- Ты наполовину француз, - напомнил ему Сорен и нахмурился.

- Да, и, если бы я был чистым французом, это число было бы вдвое больше.

- Есть ли что-нибудь особенное, чем, по вашему мнению, вы могли быть заражены?

- Да, - ответил Кингсли, уставившись на Сорена, который вынудил его пройти этот глупый осмотр. – Комплекс вины относится к венерическим заболеваниям, oui? Интересно, от кого я ее подхватил.

Он ожидал еще одного взгляда от Сорена. Вместо этого он увидел нечто гораздо худшее - сочувствие, смешанное с жалостью.

- Расскажи ей правду, - попросил Сорен.

- Правду? – спросила доктор. - Вы можете рассказать мне все. Все, что вы скажете, конфиденциально. В этом отношении врачи подобны священникам. Если хотите, мы можем выгнать его из кабинета.

Кингсли отвернулся от них обоих и тупо уставился на желтый постер со смайликом.

- В январе прошлого года я выполнял кое-какую работу в Восточной Европе, - наконец сказал Кингсли как можно более спокойным тоном в такой ситуации. - Не спрашивайте, чем я занимался, потому что мне запрещено рассказывать. Но меня взяли в плен и подстрелили. И в госпитале сказали... сказали, что надо мной надругались. Я имею в виду, пока я был без сознания.

Боковым зрением он заметил, как доктор изучала его лицо.

- Над вами сексуально надругались? - Ее тон был нейтральным, спокойным. Он был благодарен за это.