Король (ЛП) - Райз Тиффани - Страница 44

Госпожа Фелиция провела рукой в перчатке по его волосам. Она сжала их в кулак на его затылке, заставляя запрокинуть голову назад.

Кингсли молчал.

- Я буду причинять боль так, как ты сегодня хочешь, - сказала госпожа Фелиция. - И никак иначе. Расскажи, что тебе нравится.

- Расскажу, Maîtresse.

- Так тебе нравится? - спросила она, сильнее потянув за волосы. - Нравится, когда обращаются как собственностью?

- Oui, Maîtresse, - подтвердил он.

- Тебе нравится боль?

- Больше всего.

- Сколько боли?

- Вся боль, - ответил он.

- Ты мазохист?

- Можете называть меня так.

- Чего ты не хочешь?

- Я не хочу ошейник, - ответил он. - Ненавижу их.

Госпожа Фелиция рассмеялась и сильнее потянула за волосы. Его глаза налились слезами из-за боли. Она была хороша, очень хороша.

- Я не стану надевать на тебя ошейник. Ничего на твое горло. Ничего кроме поцелуев. - Она прижалась губами к его шее и прикусила кожу над сонной артерией. Укус превратился в поцелуй и в еще один укус. - Твоя шея слишком соблазнительная, чтобы покрывать ее чем-то кроме моего рта. И к тому же, есть и другие способы порабощения мужчин, не требующие ошейников.

Она бросила стек на кровать и взяла Кингсли за запястье, притягивая его ладонь к себе между ног. Под кожаной юбкой ничего не было. Он обхватил ее там, положив ладонь на клитор.

- Один палец, - прошептала она. - Один.

Он проник одним пальцем между ее складочек и внутрь. Такая теплая, такая влажная. Он закрыл глаза.

- Тебе нравится быть во мне? - спросила она.

- Да, - выдохнул он.

- Если переживешь боль, которую я собираюсь причинить тебе, я позволю тебе снова оказаться во мне. И, может, позволю погрузить в меня член. Если примешь все, что я дам.

- Обещаю, Maîtresse, я вынесу все.

- Какое твое стоп-слово? – решила спросить она, в то время как Кингсли продолжал скользить внутри ее тела пальцем.

- У меня его нет.

- Выбери.

- Оно мне не нужно.

- У тебя флэшбеки после недавней травмы. Тебе оно нужно.

- Если произойдет флэшбек, значит, будем считать его стоп-словом.

Госпожа Фелиция рассмеялась, и Кингсли ощутил, как ее мышцы сжали его палец. Две недели… Он умирал от желания оказаться внутри нее. Ожидание почти убивало его. Но несмотря на это, он хотел боли, которую она ему предлагала, даже больше, чем секса. Прошло слишком много времени с тех пор, как он позволял себе наслаждаться той болью, которую причинял Сорен, когда они были подростками. Сегодня вечером он не собирался никому подчиняться. Но сейчас, когда Госпожа Фелиция была здесь, он понял, что подчинение именно то, в чем он больше всего нуждался.

Кингсли едва не застонал от разочарования, когда она снова схватила его за запястье и убрала руку. Но затем расстегнула его брюки.

- Не возбуждайся, - приказала она.

- Госпожа, если Вы выйдете из комнаты, тогда этого не произойдет.

- Ты взрослый мальчик. У тебя есть самоконтроль. Используй его.

Кингсли сосредоточил мысли на том, что, скорее всего, не возбудит его: политика, авиакатастрофы, тяжелые случая лишая, ванильный секс.

- Хороший мальчик, - похвалила она, просовывая два пальца между грудей и извлекая из корсета кожаный ремешок.

- Ебать, – выдохнул он.

- Конечно, но позже, - хмыкнула она и обернула ремешок вокруг его яичек и основания члена. Кольцо на член. Удовольствие и боль одновременно.

- У тебя прекрасный член, - сказала она, массируя его обеими руками. Кожа ее перчаток была стерта, и он стал быстро возбуждаться от трения швов по его самой чувствительной части тела. Она обхватила его член у основания и скользила руками вверх и вниз по длине. На кончике появилась жидкость и попала на ее перчатки.

- Не терпится, не так ли?

- Я не занимался сексом две недели, - признался он. - Не терпится - это еще мягко сказано.

- Такая впечатляющая эрекция, так не хочется терять ее до того, как я успею насладиться.

- Вы насладитесь, - пообещал он, ее пальцы скользили по краям кожаного ремешка. Кровь приливала и пульсировала в его эрекции, и он крепко зажмурился.

- Больно?

- Немного, - ответил он.

- Хорошо. - Она улыбнулась ему. - Но это всего лишь начало. А теперь стой, не двигайся. Я собираюсь раздеть тебя. До меня дошли слухи, что у Кингсли Эджа одно из лучших мужских тел в городе. Время узнать правду.

Она стянула его жакет с плеч и спустила по рукам. Покончив с ним, она подошла к креслу и аккуратно положила его на спинку. Он прекрасно понимал, что она показывает свое уважение к нему, уважительно обращаясь с его одеждой. Нет, на нем было эрекционное кольцо и болезненный стояк. Она будет раздевать его как можно медленней, растягивая процесс, пока не доведет его до исступления.

- Когда ты впервые подчинился эротической боли? - спросила она, расстегивая его жилет.

- Одиннадцать лет назад.

- Ты такой молодой, - сказала она. - Сколько тебе было, когда ты начал заниматься извращенными играми?

- Шестнадцать.

- Домина?

- Садист, - ответил он. - Мужчина.

- Шестнадцать - невероятно рано, чтобы подчиняться садисту.

- Ему было семнадцать, Maîtresse.

Госпожа Фелиция рассмеялась. - Жаль, что я не пошла в твою школу, а в свою.

- Вы бы не смогли. Это была католическая школа для мальчиков.

- Католическая, - повторила она, снимая с него рубашку. Она не поморщилась при виде его шрамов на груди. Вероятно, в своей работе она видела и похуже. - Мне стоит отправить Папе чек. Половина моих клиентов из его церкви.

Подняв ноги, чтобы позволить ей стянуть сапоги, Кинг почувствовал, что его живот прострелило болью. Он ненавидел эрекционные кольца. У него получалось удержать эрекцию и без них. Но боль делала то, что боль всегда делала с ним - очищала разум, вытаскивала из прошлого, стирала будущее. Не было ничего, кроме сейчас, в эту минуту, и боль удерживала его на месте, неспособного думать, неспособного мечтать, неспособного желать чего-либо, кроме еще большей боли.

Госпожа Фелиция стянула с него брюки, аккуратно сложила их и разложила на кресле, рядом с остальной одеждой. Он оценил, с каким почтением она обращалась с его одеждой, в отличии от Сорена, который получал извращенное удовольствие разбрасывая ее по полу и топча.

Кингсли сосредоточился на ее лице, пока она двигалась. Прелестная женщина лет тридцати с небольшим, с властным видом, гордым выражением лица и безжалостным взглядом. В этом отношении она очень напоминала ему Сорена.

- Maîtresse, когда Вы начали доминировать? - поинтересовался он, желая узнать, что еще общего было между ней и Сореном.

- Я накажу тебя за то, что заговорил без разрешения.

- Что Вы и должны сделать.

- Но отвечая на твой вопрос, - начала она, встав перед ним, - Мне было восемь, когда я начала командовать всеми соседскими мальчиками в округе, пятнадцать - когда я связала своего первого парня, и девятнадцать, когда появился первый клиент. Это был профессор по химии в колледже.

- Тогда Вы, должны быть, хорошо разбираетесь в химии?

- Я собиралась быть с тобой ласковой, - ответила Госпожа Фелиция. - Но из-за этой шутки, боюсь, теперь мне придется тебя уничтожить.

Сердце Кингсли поскакало галопом в груди. Эрекционное кольцо сделало его твердым. Угроза боли сделала еще тверже.

- Хорошо.

Госпожа Фелиция наклонилась и достала из длинной кожаной сумки два комплекта кожаных манжет.

- У тебя не было секса две недели? - переспросила она.

- Две самых длинных недели в моей жизни.

- Я оставлю на каждом дюйме твоего тела синяки, стоящие этих двух недель. Они будут так долго заживать, что у тебя будут два варианта. Или ты не сможешь заниматься сексом еще две недели, пока они не пройдут, или ты можешь приходить ко мне каждый день и удовлетворять меня, пока они будут заживать. И затем, если будешь хорошо умолять, я дам тебе больше.

Две недели в качестве собственности Госпожи Фелиции? Сейчас июнь, не так ли? Неужели Рождество наступило слишком рано?