Герцог Настоящего Рождества (ЛП) - Маклейн Сара - Страница 12

– Господи, как я скучал по тебе, – проговорил он, словно прочитав её собственные мысли.

– Семьдесят три дня тянулись так долго,– ответила она, он провёл языком по её плотно сомкнутым губам, будто задавая вопрос, который едва ли нуждался в ответе.

Она открылась ему навстречу, и они начали долго, томительно и не спеша целоваться. А когда, наконец, оторвались друг от друга, задыхаясь и ловя ртами воздух, он прошептал:

– У меня есть для тебя подарок.

По её телу пробежала дрожь возбуждения.

– Какой?

Красивые губы Эбена изогнулись в ослепительной улыбке.

– Не могу вспомнить.

Она сделала вид, что хмурится.

– Отдавай.

Он одарил её ещё одним быстрым и восхитительным поцелуем.

– Пойдём со мной.

Она последовала за ним без колебаний, хотя и продолжала по пути дразнить:

– Не знаю, стоит ли идти с тобой. Сейчас два часа ночи. Что может хорошего произойти в два часа ночи в компании неженатого джентльмена.

Он рассмеялся.

– Уверяю тебя, в два часа ночи в компании неженатого джентльмена случаются самые прекрасные вещи, любовь моя.

Она бросила на него быстрый взгляд.

– Только с самим джентльменом.

Он понизил голос.

– Вам тоже понравится, леди Жаклин.

– Сказал лев мышке, – ответила она, без колебаний следуя за ним. Она всегда следовала за ним, не задумываясь.

Он вёл её по своему тихому дому, где теперь стало совсем пусто без дорогих его сердцу вещей, которые он продал, чтобы спасти зависящих от него людей.

Эбен был прекрасным человеком.

"Когда-нибудь этот дом больше не будет пустовать", – подумала Джек.

Вместе они заполнят его любовью и светлым будущим по самую крышу. Создадут семью. Не это ли и есть несметные богатства.

– Мне жаль, что в доме так холодно, – прошептал он. – Слуг нет.

Аристократы редко позволяли слугам отмечать праздники. Слишком часто персонал был вынужден работать, жертвуя своим торжеством ради чужого. Но в тот год Эбен сократил им жалованье, вместо того чтобы раздать подарки.

Его чувство вины за то, что ему пришлось сделать, чтобы сохранить слугам работу послужило темой для полудюжины писем между ним и Джек. Он предложил каждому выбор - остаться или уйти, получив прекрасные рекомендации, и все, кроме троих, решили остаться, полагая, что молодой человек сослужит им лучшую службу, чем его отец.

Чтобы выразить свою благодарность, Эбен даровал тем, кто остался, единственное, что мог - выходной, чтобы отпраздновать Рождество. И этим решением ещё больше влюбил в себя Джек. Она сжала его руку.

– Я счастлива провести время только вдвоём.

Они остановились в центре большого фойе, и он оставил её, чтобы зажечь дюжину свечей по периметру зала. Когда золотистый свет омыл Джек своим сиянием, Эбен подошёл к ней, взял её руки в свои и поднёс к губам, поцеловав сначала одну, потом другую, а затем произнёс:

– За все годы, что мы знаем друг друга, на Рождество никогда не шёл снег.

Она неодобрительно приподняла бровь

– Не надо об этом напоминать, Эбен.

Он улыбнулся.

– Я не сомневаюсь, что ты бы напомнила мне об этом завтра. Так же, как делаешь каждый год вот уже целую вечность.

– На Рождество должен идти снег, – заметила она. – В этом весь смысл Рождества.

– Ну, я не уверен, что смысл Рождества кроется именно в этом, но отложим этот разговор до следующего раза.

Снаружи прогремел гром, и Джек придвинулась к Эбену поближе. Он крепко обнял её одной рукой, чтобы развеять своё беспокойство, вызванное грозой, она заявила:

– И мало того, в этом году вообще идёт дождь.

Он улыбнулся.

– Стой здесь.

Её глаза расширились от любопытства, но Джек осталась стоять на месте, наблюдая за тем, как он подошёл к лестнице, взял небольшую коробку и начал подниматься на второй этаж. Он остановился на полпути и сообщил:

– Это глупый подарок.

Джек не представляла, что в коробке, но точно знала, что в ней не находится ничего глупого. Она посмотрела на Эбена и сказала:

– Хочу его.

Но на самом деле имела в виду: – “Хочу тебя”.

Он понял, о чём свидетельствовал огонь, заполыхавший в его глазах. Джек залюбовалась тем, как любимый мужчина грациозно и медлительно поднялся по лестнице, и занял место на верхней площадке, глядя на неё поверх перил, с высоты двадцать футов, одетый только в розовую пижаму и такой же бархатный халат.

– Ты не надела тапочки, Джек, – сказал он. – Мне видны твои босые пальчики.

Она усмехнулась.

– Да, и твой холодный пол служит мне напоминанием. Где всё-таки мой подарок?

– Какая ты требовательная.

Джек кивнула.

– Это одно из моих худших качеств.

Он засмеялся низким восхитительным смехом, который согрел те самые пальчики, о которых шла речь.

– Оно мне очень даже нравится.

Прежде чем она успела ответить, он поднял коробку и крикнул:

– Счастливого Рождества, любовь моя.

А потом устроил снегопад.

Она взвизгнула при виде сотен маленьких, искусно вырезанных, снежинок, которые порхая, опускались вниз, окрашивая всё вокруг в белый цвет. Джек протянула к ним руки и прокричала имя любимого в приступе чистой, необузданной радости. Эбен звучно и беззаботно засмеялся, и ей показалось, что ничего милее этого звука она не услышит за всю оставшуюся жизнь.

Он уже спускался по лестнице, наперегонки со снегом. Эбен подбежал к Джек, схватил в объятия, слегка закружив, в это же время последняя снежинка коснулась пола. Эбен притянул любимую к себе, она рванулась ему навстречу и принялась осыпать поцелуями. Он отстранился и снял маленький бумажный диск с её волос, взмахнув им словно наградой.

Она приняла снежинку. Глаза Джек сверкали в свете свечей, она снова рассмеялась, а потом, задыхаясь, спросила:

– Где ты их взял?

Он выпятил грудь, а его глаза наполнились гордостью.

– Я сам их сделал.

– Не может быть! Ты, должно быть, изрезал сотни листов бумаги!

– Всего лишь около пятидесяти.

И всё же это была самая дорогая покупка, которую он себе позволил за несколько месяцев, не считая вложений в поместье. Джек покачала головой, кружась, и, наблюдая за тем, как маленькие снежинки танцуют и разлетаются вместе с её юбками.

– Когда ты успел?

– По ночам, в экипажах, при любой возможности. – Он отвёл глаза, потирая рукой затылок и краснея под её пристальным страстным взглядом. – Однако я бы никому не посоветовал пользоваться ножом для резки бумаги в карете.

– Я и представить себе не могла, – сказала она с лёгким счастливым вздохом, а потом покачала головой. – Эбен это…

Он терпеливо ждал, пока она подбирала нужное слово.

Джек безудержно рассмеялась.

– Это восхитительно! – Она вынула ещё одну снежинку из своих волос и подбросила её в воздух над ними, наблюдая за тем, как она легко опустилась вниз и приземлилась на его плечо. – Ты сотворил для меня снег!

– Жаль, что я смог позволить себе только его.

Она не отрывала взгляд от пола, где лежали сотни маленьких белых бумажных кружочков, но его слова мгновенно привлекли её внимание.

– Что ты сказал?

– Другой мужчина, богаче меня, подарил бы тебе драгоценности. Или меха. Или...не знаю... вазу.

Она моргнула.

– Ты думаешь, я предпочла бы вазу?

– Ну, возможно, не вазу.

– Определённо не вазу.

Он рассмеялся в ответ.

– Вопрос снят. Никаких ваз. Никогда.

Она нежно улыбнулась, и, шагнув к нему навстречу, взяла его за руки.

– Нет, если ты опять устроишь мне снегопад.

Он наклонился и украл ещё один поцелуй, прежде чем прошептать:

– Обещаю, тебе стоит только попросить, и я сделаю так, что пойдёт снег.

– Ты ещё пожалеешь об этом обещании.

Он покачал головой.

– Но не пожалею об одном. Я обещаю, что заработаю целое состояние, а потом женюсь на тебе и осыплю подарками. Драгоценностями. Подарю всё, что ты только пожелаешь.