Нова Проспект (СИ) - "J.C.Elliot" - Страница 29

Эредин оценил такую срочность — с их исчезновения прошло трое суток, а Ге’эльс еще не разобрался с бюрократией. Совету потребовалась бы пара недель для вердикта, а к тому времени проблема отсутствия короля решилась бы сама собой.

«Добрым бы я его не назвал, Дейдра, но я жив. Остальных ждет другая участь, если…»

«Они живы?» — поспешно перебила его Дейдра. Эредин нахмурился. Неподобающая для эльфки бесцеремонность.

«…если мы не поторопимся, — спокойно продолжил он, великодушно простив оплошность. — Мне нужна твоя помощь, Дейдра. И других магов, — он помолчал, прежде чем сухо добавить, — Если они не предпочтут забиться в угол и переждать грозу, как делали испокон веков».

Дейдра отвела глаза. Единственный, кто способен принимать быстрые решения в мире Ольх — это он сам и, быть может, Карантир. Остальных же из сомнамбулического состояния могла вывести только неминуемая опасность.

Aen Elle не малые дети, чтобы пугать друг друга страшными картинами, но если иного способа убедить их нет, то пусть весь Совет увидит то, что произошло с Красными Всадниками. Кроме одного воспоминания, которое ядом впиталось под кожу.

Очерченные острыми контурами губы Дейдры скривились от ужаса, когда она увидела случившееся в лаборатории. Теперь Эредин понял, чем был вызван порыв — чародейка волновалась о том, кто делил с ней ложе. Имлерих.

«До…достаточно, — выдавила она из себя, — Звери. Дикие, жестокие звери. Они не достойны жалости».

Если кто-то даже заикнется о жалости, то полетит со Спирали на прокорм тварям, вне зависимости от пола и титула.

«Эредин, — раздался еще один голос, который он хотел слышать куда меньше. Ге’эльс склонился в учтивом поклоне, — Поздравляю с драгоценной добычей».

Лицо советника было неподвижным и безразличным. Эредин бросил быстрый взгляд на пресловутый трофей и пожал плечами. Для поздравлений слишком рано.

«Красные Всадники в руках врага. Мы должны их вызволить».

«При всем уважении… — вздернул тонкую бровь Ге’эльс, — Мы не можем позволить себе еще одну безрассудную атаку. Я настаиваю на военном совете, прежде чем мы предпримем дальнейшие действия».

Aen Elle потерпели неудачу, свершившееся не изменить. Но каждое поражение позволяет выявить изъян тактики. Магия, а не меч. Бить в спину, а не в грудь.

«Ты либо глуп, Ге’эльс, либо жесток, — ответил Эредин, — Ты представляешь, сколько времени это займет? Мои воины будут уже давно мертвы».

К их разговору присоединялось все больше Aen Elle — Совет пробуждался, внемля зову короля. И, несмотря на регалии, Эредин чувствовал себя как в суде — все, что он скажет, будет взвешено, измерено и обсуждено. Призрачные силуэты напомнили о тенях на стенах, которые когда-то наблюдали за его пытками.

«Ты привел их в чужой и враждебный мир, о котором не имел ни малейшего понятия, Эредин, — продолжил обвинительную речь Ге’эльс. — Если всадникам суждено умереть, то их смерть — жертва на алтаре твоего эго».

А для придворного советника такое решение — на редкость удачное стечение обстоятельств: со смертью приближенных пошатнутся и столпы правления короля. Не может быть, чтобы он один видел эту подоплеку в речи Ге’эльса.

Следующим заговорил тот, кого Эредин меньше всего ожидал услышать — более пятисот раз видевший дымы Саовины Альберих. Некогда могучий чародей, величие которого помнят только пожелтевшие страницы летописей и сказаний. Эредин даже не подозревал, что Альбериха еще интересует что-то, кроме наблюдения за птицами.

«Не забыл ли ты, кто здесь король, Ге’эльс? — прошелестел он, — Не забыл ли ты, что нас не миллиарды, чтобы обрекать лучших из Aen Elle на мучительную смерть? Эредин предлагает не войну — хотя за сотни лет я не видал большей чумы, чем dh’oine — но освободить пленных».

В культуре Aen Elle старость и традиции уважаются беспрекословно — именно поэтому Эредин никогда бы не убил Ауберона. Каждый с молоком матери впитал, что обычаи его народа столь же незыблемы и священны, сколь зыбки и порочны обычаи других.

Совет замолк.

Над головой Эредина пронеслась летающая машина. Нужно поторапливаться, пока гонцы dh’oine еще не донесли вести о случившимся.

«Мы не можем терять времени, — подытожил Эредин. — Я покажу, где они держат Всадников».

Они кивали, мерно и чинно, исчезая один за другим.

Меньше всего Эредин чувствовал себя готовым к схватке. Все плыло перед глазами, в горле пересохло. Эльфы могут протянуть долгое время без нормальной еды и отдыха, но если голод сопровождается пытками, даже они начинают терять силы.

Эредин мог сколько угодно ненавидеть прибегать к таким мерам, но ему придется принять щепотку пыли, чтобы не стать своим же воинам обузой. Никакой враг так не страшен, как собственная слабость.

Темная вода лизнула ступни, вынеся на берег пакет с гербом того самого здания, где держали всадников. Крест и капли вокруг него. Эредин взглянул на небо и ему показалось, что он смотрит сквозь грязное темное стекло. Пахло гнилью.

Железный мир начали разрушать задолго до него; добить умирающего — не что иное, как милосердие.

******

Тай Юн Медикал, лаборатории, около часа спустя

«По вашей команде, мой король».

Совет дал ему в распоряжение всех учеников Карантира — и в отличие от своих предшественников, они знали о том, как искривление пространства и времени разрушает механизмы. Оставшиеся в мире Ольх Всадники были готовы отправиться, как только Дейдра проведет их сквозь миры. Пусть свежая кровь обрушит гнев на палачей: все, что требуется от полководца — направлять их ненависть.

За пару мгновений до того, как войти в портал, Эредин наблюдал в черной глади за тем, что происходило по ту сторону. Уродливый карлик склонился над кушеткой и что-то объяснял русоволосой девушке в белом халате.

Эредин уже видел эту комнату, пугающий симбиоз больничной палаты и пыточной камеры.

«No matter what Dr. Zeuss says, Catherine, — сказал карлик, подняв к свету колбу с белой массой, — and despite the difference in parietal lobe I insist on classifying them as homo sapiens silvanus» (Что бы ни говорил Доктор Зюсс, Катерина, несмотря на разницу в теменной доле, я все равно настаиваю на том, чтобы их классифицировали как хомо сапиенс сильванус).

Лежащий на соседней кушетке Карантир с виду больше принадлежал миру мертвых, нежели миру живых. Плоть отторгла железную руку, покрываясь рубцами и отливая пугающей синевой. Как только они освободят его от оков, протез лучше отрезать, пока не омертвело плечо.

Девушка увидела прорезавшие пустоту порталы первой; ее наставник, лицо которого вдруг посерело, не мог даже обернуться, схватившись за сердце и судорожно пытаясь вдохнуть. Колба упала и покатилась по выложенному плиткой полу. Смерть от испуга? С иглами и шприцами карлик казался куда более грозным.

Когда Эредин увидел, кого ведун обсуждал со своей ученицей, то сильно пожалел о том, что позволил тому уйти так быстро и безболезненно. Голову Имлериха окольцовывал тонкий хирургический разрез. Череп вскрыт. То, что должно было быть внутри — в той проклятой колбе.

Лицо Дейдры исказилось, страшный крик вырвался сквозь крепко стиснутые зубы. Эредин положил руку на хрупкое плечо, слегка сжав. Он разделял её боль: великий воин, сразивший тысячи, достоин пасть лишь в бою, а не от скальпеля.

Имлерих будет похоронен в родной земле, под сенью плакучих ив. Жаль, что он не мог сделать для старого соратника большего.

«Возьми себя в руки, Дейдра, — сказал Карантир — передавать мысли ему было легче, чем говорить. — Ты нужна живой, а не мертвой».

Голос мага слаб и далек, как шум моря в морской раковине, но в нем звучала та тьма, что когда-то пугала Аваллак’ха.

Всадники, вошедшие через портал, держали наготове мечи. Зияющие глазницы шлема горели синеватым огнем. За стенами послышались крики — не только в этой комнате открывались врата сквозь миры.

«Professor Suchong, — оцепеневшая от шока девушка склонилась над обмякшим телом, не пытаясь убежать или защититься, — Please, somebody…» (Профессор Сучонг… Пожалуйста, кто-нибудь).