Солдат удачи (СИ) - Мельников Андрей - Страница 12

— Пусть покоятся их души в вечном сне, — раздался дрожащий голос Наронеса Орина справа от меня. Я взглянул на его потерянный вид и задался одним вопросом, что же сейчас творится в его голове.

— Пойдёмте, — окликнул нас Таронс Тейт, направляясь сквозь черный песок, который хрустел под его ногами подобно битом стеклу.

Мы с Орином тут же последовали за вырвавшимся вперед Толстяком. Он почти бежал по черному песку, проваливаясь под своим весом почти по колено, но получалось у него, стоит заметить, довольно резво, а если учесть его обширные габариты, то я был в очередной раз удивлен его способностями. Особенно когда понял, что держаться с ним наравне было непросто. Ноги постоянно проваливались или съезжали в разные стороны. Хотя Толстяк таких проблем с виду не испытывал.

Видимо не только мне было неприятно это место. Другого объяснение этому марафону я не находил. Толстяк явно не был большим любителем спринта, судя по его животу. Переключив все свои мысли на бег, я отрешился от окружающего мира, стараясь выровнять дыхание и рукой поправить сверток, пытающийся свалиться на землю в сотый раз за последние полчаса. Не слишком удобную конструкцию смастерил Толстяк, но мне ли жаловаться? Это всяко лучше, чем тащить этот сверток в руках.

Пока я бежал меня ослепил блеск чего металлического. Как мне показалось. Сложно определить, когда на миг слепнешь. Из-за этого я сбился с шага и осмотрелся, ища то, что меня отвлекло. Вокруг был сплошной черный ковер, состоящий из миллиона песчинок и ничего больше. Что же меня остановило? Мой взгляд скользил по этому черному полю, но никак не мог отыскать нужный предмет. Ничего не выбивалось из общего вида. Это меня немного заинтересовало. Странность, выбивающаяся из этой единообразной картины сплошного черного пепла. Ведь всё, что попало под действие заклинание превратилось в эту единую черную массу. Так как что-то могло противостоять всепоглощающий магии?

— А зачем я вообще что-то ищу? — прошептал я вопрос, стараясь разобраться почему я обратил на это внимание. Как очнулся ощущается некая сумбурность в действиях. Некая несогласованность. Интересно с чем это было связано? Был бы у меня тот, кто отвечает на все рождающиеся у меня в голове вопросы, то стало бы немного полегче. Объяснений своему поведению я смог придумать целое море. Начиная от того, что я умер не так давно и заканчивая тем, что тело не хотело, что бы я в нём находился. Это были не самые бредовые мои заключения. Хотя и они могли оказаться правдой. Чем черт не шутит? Мне бы пособие по переселению душ для начинающих и томик по пребыванию в другом мире, то я бы не ломал голову над ответами, которые приходилось давать самому. Но не думаю, что в ближайшей библиотеке найдутся такие редкие труды. Поэтому придётся ко всему своей головой доходить.

Я с опасением взглянул на удаляющиеся спины моих спутников и решил отойти на несколько шагов назад, стараясь найти, то что меня остановило. Надо было идти вперёд, а не искать привидевшийся блеск. Но мне не хотелось уходить с пустыми руками. Что-то внутри подсказывало, что это могло быть очень интересным. Что более реально, так это тепловой удар, от которого у меня теперь визуальный галлюцинации проявляются. Уже готовый сорваться с места, чтобы догнать Тейта и Орина, я резко замер и повернул голову немного влево. Потому что лучик света, отраженный от чего-то металлического, настойчиво стучался в мой левый глаз.

— Попался, — обрадованно заключил я.

Подумав, что Тейт с Орином не уйдут далеко, я решил, что будет не лишним посмотреть, что смогло пережить действие заклинания мага. Всё равно ведь уже остановился. К тому же всё металлическое превратилось вместе с людьми в черную массу. Это я приметил, как только ступил на это черное поле. Поэтому было весьма интересно, что смогло пережить удар мага.

К нужному месту я подбежал за доли секунды, чтобы рухнуть на колени и начать разгребать пепел. В руках эти невесомые черные лоскутки практически не ощущались. На поверхности торчал только кончик клинка, который был почти полностью скрыт черным саваном. Откопав его в достаточной мере, я вытащил на свет отполированный почти до состояния, когда в отражение можно увидеть свое лицо, меч. А если быть точнее, то саблю. Характерный изгиб клинка, присущий полумесяцу, и короткая рукоять, на которой на кожаных шнурках висели кусочки кожи, две деревянные фигурки, изображающие двух лошадей, и несколько разноцветных перьев. Я с интересом всмотрелся в маленький желтый камушек, инкрустированный в навершие. Показалось, что он засиял, как только сабля оказалась у меня в руках.

— И как тебе удалось сохраниться под действием этого заклинания? — спросил я у клинка, взмахнув им несколько раз. Неожиданно для самого себя мне понравилось, как он лежит у меня в руке. Я никогда не был фанатом холодного оружия, как и не доводилось держать меч в руках, но эта сабля почему-то вызывала у меня восхищение своими плавными изгибами и тонкими линиями. Я заворожённо смотрел за переливающимся в свете клинком и думал, что он мне нравится.

Удовлетворенно кивнув, я с неким сожалением взглянул на ножны для обычного прямого меча, которые продолжали болтаться у меня на поясе. Как бы мне не было тяжело, но придётся тащить саблю в руках. Я быстрым шагом поспешил за ушедшими далеко вперёд спутниками. Догнать их у меня получилось только из-за того, что они остановились и решили подождать меня на границе черной зоны. Тейт выглядел при этом мрачнее тучи, будто бы я сделал что-то не так.

— Бесплатный совет, — сказал мне он, как только я подошёл к этим двоим, державшимся на расстоянии пяти метров друг от друга. — Выбрось ту зубочистку, что у тебя в руках. У кочевников никогда нормальных клинков не водилось. Железо в степи дрянь. Я тебе подберу что-нибудь путное из твоего свертка.

— Пока и её хватит, — устало сказал я. С этой саблей я расставаться не хотел. Чем-то она мне понравилась. Вот только объяснить, чем я не мог. Назовем это внутренним чувством. Когда только взглянув на какой-то предмет, ты понимаешь, что он создан для тебя.

— Как знаешь, — ответил Тейт и побрел вперёд. — Но когда она переломится пополам, вспомни слова старика Таронса.

На последние его слова я скептически хмыкнул. Как можно умудриться сломать меч? Что же за силу нужно приложить, чтобы сталь переломилась? Или это была неудачная шутка?

Вот так мы и шли до границ стоянки наемников. Я старался поддерживать беседу с Толстяком, узнавая информации об окружающим мире. Орин превратился в молчаливого призрака, пугающего меня из-за левого плеча, а Толстяк делал то, что ему нравилось больше всего. Он рассказывал. Большую часть информации я хотел бы никогда не слышать, потому что её ценность была минимальна. Но я всё равно понимал, что другого шанса хорошенько расспросить Тейта не будет.

Лагерь. Громкое название для дюжины палаток, хаотично разбросанных по маленькому полю — было мое первое и ошибочное впечатление об этом месте. Оно очень быстро изменилось, когда я рассмотрел все повнимательней и сделал неутешительные выводы. По моим скромным прикидкам на этом клочке суши по среди леса было не меньше двухсот человек, которые постоянно перемешались. Добавим в этот общий котел примерно такое же количество животных, начиная от лошадей разных пород и заканчивая стоящим прямо передо мной ослом, нервно жующего стебелёк какой-то травки под его ногами и вздрагивающего после каждого громкого звука, и тремя здоровенными быками, одного из которых в данный момент трое мужчин привязывали к дереву. Что-тот мне подсказывало по взгляду совершенно лысого человека с серыми глазами, точащего клинок об точильный камень, что на ужин сегодня будет говядинка.

— Маловато палаток для такого количества народу, — заметил Наронес, осматривая лагерь. Мы с ним сейчас, наверное, были очень похоже внешне. Ведь для меня это был также первый раз, когда я увидел это место. И оно вызывало у меня некоторое опасение.

— Честному наёмнику кроме одеяла и шерстяного плаща больше ничего для счастья и не нужно. На улице весна уже, если кто не заметил, — поучительно протянул Тейт и хохотнул. Его настроение поползло вверх задолго до того, как мы дошли до лагеря. Наверное, оно начало подниматься, как только мы вошли под кроны густого лес. Вот теперь мне приходилось смотреть на его счастливую рожу, которую не смог бы изменить и Армагеддон.