Таинственный человек дождя - Рэ Жан - Страница 20

Франческа вопросительно взглянула на мужа.

— Это редко встречающаяся разновидность клавесина, — пояснил он.

Они попросили счет, показавшийся им весьма умеренным. Перед тем как уйти, Джо заявил:

— Мы еще вернемся. Мы обязательно вернемся к вам.

***

Они вернулись через неделю; увы, ресторан был закрыт. Странно, но все здание выглядело заброшенным, причем давным-давно. Но их ожидало нечто еще более удивительное. Через несколько дней после так приятно проведенного вечера они нашли в своем почтовом ящике большой пакет. Каково же было их удивление, когда они обнаружили в этом пакете 250 тысяч франков крупными банкнотами.

Эти деньги оказались большой радостью для Франчески, давно мечтавшей о небольшом автомобиле и прекрасно понимавшей, что этой мечте не суждено исполниться. Тем не менее они, проявив осторожность, целый год не прикасались к деньгам, хотя адвокат заверил их, что они могут вполне законно воспользоваться ими.

***

В ресторане после их ухода официант выключил почти все светильники, оставив только дежурное освещение, запер двери и опустил ставни. За стойкой бара раздвинулась занавеска, и в зал вошел старик с бледным, усталым лицом. Когда он обратился к официанту дрожащим голосом, тот увидел, что руки старика сильно тряслись.

— Сэм, ты слышал, как они обращались друг к другу?

— Да, мсье, — вежливо ответил официант. — Даму звали Франческа, а ее мужа Джо.

— Великий Боже! И что они заказали?

— Сырные битки с мясом птицы, рубленый бифштекс под соусом по-американски и оладьи.

— А они пили рейнское?

— Нет, они заказали пиво.

— Значит, пиво… Что еще?

— Кофе и шартрез, мсье.

— Какой шартрез? Не молчите, какого черта! Зеленый или желтый?

— Желтый, мсье. Его заказала дама.

— Дама! Вот как! Продолжай.

— Я услышал, как мсье сказал, что Брейгель и Коро должны быть подлинными, что бокалы были из богемского хрусталя, а тарелки из мустьерского фаянса.

— Кто-нибудь из них узнал мелодию?

— Да, мсье, дама узнала ее. Она сказала, что это «Поющие дубы» и что ее родители часто напевали ее.

— Сэм, ты слышал еще что-нибудь? Я знаю, что у тебя очень тонкий слух…

— Дама с улыбкой сказала мужу: «Нам недостает всего лишь автомобиля, чтобы поверить, что мы богаты». На это ее муж ответил, тоже с улыбкой: «Для этого, дорогая, нам нужно иметь четверть миллиона!»

— Сэм, — сказал старик, — мне обязательно нужно знать, кто эти люди и где они живут. Завтра ты приступишь к поискам.

— Можете рассчитывать на меня, мсье.

— А теперь налей мне бокал шартреза. Желтого. Можешь и себе налить бокал.

— Я предпочел бы виски с водой, мсье.

Они молча выпили, глядя на пылавший в камине огонь.

— Сэм, — неожиданно обратился старик к официанту, — ты когда-нибудь слышал о салернской школе? О Schola Salemitana?

— Нет, мсье, я слишком мало учился, чтобы знать такие вещи, — ответил Сэм, покачав головой.

— Это была школа медицины, широко известная в Средние века. Там также изучали философию, особое направление философии. Преподаватели школы утверждали, что события любой человеческой жизни повторяются дважды, причем во второй раз они являются точным отражением прошлого. Понимаешь?

— Нет, мсье.

— Ладно, это не имеет значения… Лет тридцать тому назад я посетил вместе с женой небольшой ресторан, гордившийся тем, что на его стенах можно было увидеть подлинные картины Брейгеля и Коро. В камине весело потрескивало яркое пламя. Мы пили вино из бокалов богемского хрусталя, и на столе перед нами стояли тарелки мустьерского фаянса. Нас угостили сырными битками с мясом птицы, рубленым бифштексом с американским соусом, а также оладьями, потому что у них ничего другого не было. Но все заказанное нами оказалось очень вкусным. Я попросил принести шартрез, и жена добавила, что он должен быть желтым. Мою жену звали Франческа, а меня Джо. В это время самым большим желанием моей жены было иметь автомобиль, хотя тогда по улицам бегали уродливые, дребезжащие и плохо пахнущие самобеглые коляски. У Франчески были красивые серые глаза, и ее светлые волосы были с золотистым блеском. Ей нравилась старинная французская песенка «Поющие дубы». В тот день я выиграл на бирже в Нью-Йорке 50 тысяч долларов.

Сейчас, вспоминая прошлое, я вижу, что меня справедливо считали отличным парнем, хотя мой возраст приближался к шестидесяти. Я немного походил на этого Джо… Ты знаешь, что мне сейчас около девяноста? Жаль, что ты ничего не знаешь об этой странной философии, что преподавалась в салернской школе, мы могли бы долго беседовать на эту тему…

Сэм понимающе кивнул:

— Насколько мне хватает моих жалких знаний, мсье, я понял, что этим вечером вы видели отражение того, что с вами случилось тридцать лет назад.

— Именно так, Сэм!

Все это объясняет удивительное везение Джо и Франчески. Но поскольку они ничего не знали об удивительной философии Schola Salernitana, случившееся с ними они не стали считать чудом, на которое каждый человек может рассчитывать один раз за всю свою жизнь.

Ночь в Бельвиле[6]

На Париж спустилась душная летняя ночь. Даже малейший ветерок не мог хоть чуточку освежить воздух над Бельвилем.

Надин никак не могла уснуть. Небольшая комната в отеле, где она поселилась сегодня вечером, казалась ей раскаленной, словно печь для выпечки хлеба. К жаре примешивался неприятный запах сырого постельного белья.

С трудом дышавшая девушка открыла окно и слегка раздвинула ставни, жадно стараясь вдохнуть немного свежего воздуха.

Она никогда не бывала в Бельвиле, хотя и знала, что жизнь в этом районе дешевле, чем в остальном Париже. Но сейчас, из-за проблем с деньгами, она не могла снять здесь квартиру.

На протяжении трех месяцев она скиталась по враждебному городу в поисках работы. Три месяца бесплодных усилий, разочарований и все более интенсивных самоограничений.

Сегодня утром она пересчитала все, что у нее осталось в кошельке. Результат оказался весьма удручающим. И на горизонте не появлялось ни малейшего намека на удачу… В ближайшие дни она должна была стать нищей…

Внезапно Надин услышала шаги на давно опустевшей улице и подошла к окну. Высокий мужчина массивного телосложения быстро шагал, направляясь к крутой железной лестнице, по которой можно было спуститься в нижнюю часть квартала. В его поведении не было ничего необычного, если не учитывать, что он был единственным пешеходом на давно опустевших мрачных улицах верхнего Бельвиля. Но какая-то неопределенная угроза в облике мужчины заставила Надин вздрогнуть. Она не могла понять, в чем тут дело. Только гораздо позднее она вспомнила ужас, который испытала, увидев лицо мужчины в свете фонаря, под которым он проходил.

Она увидела, что на месте глаз прохожего находились две черные дыры; как ей показалось, у него отсутствовал нос. На лице, выглядевшем зловещей маской, два ряда белых зубов блестели в угрожающей улыбке. Голова больше всего походила на голый череп!

На голове у мужчины была натянута до самых ушей простая крестьянская шапка. Но уши она тоже не смогла разглядеть. Что касается одежды прохожего, то Надин подумала, что она еще никогда не видела столь изношенного костюма.

Она уже хотела закрыть окно, когда услышала в конце улицы другие шаги, показавшиеся ей необычно торопливыми.

Посмотрев в ту сторону, она увидела молодого человека в светлом плаще и фетровой шляпе, явно старавшегося догнать первого прохожего.

Мужчина с жуткой физиономией оказался под окном Надин в тот момент, когда второй прохожий окликнул его:

— Эй, постойте!

Надин увидела в щель между ставнями, как первый мужчина остановился, потом, секунду поколебавшись, обернулся. При этом его лицо оказалось в свете фонаря, и Надин увидела, что не ошиблась. Действительно, на подходящего к нему преследователя смотрел со зловещей усмешкой голый череп.