Низший - 4 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 38

— Стыдно?! — буркнула Йорка, на миг прекращая наблюдения за верхней частью багровой «джакузи» — А надрачивать посреди улицы ему не стыдно?! Охренеть! Лопнуть и сдохнуть! Гоблины! Вы совсем обалдели?!

— Дэвы — со смешком поправил ее я — Эй, Мук. Трусы натяни. А то девушка смущается. Ну или восхищается…

— Эй — дернулся Баск.

— Чем восхищаться-то? — фыркнула девушка — Натягивай трусы, плакса! Оди! Вот какого хрена, а?! Почему с тобой всегда так?!

— Я-то тут причем? — искренне поразился я.

— Притом! Мы шли искать в жуткой тьме Кислотки страшных тварей порешивших боевое паучье звено. А что нашли? Онанирующего подростка?!

— О — по-прежнему закрывая лицо, стонал Мук — О дерьмо… мне конец… мне сука конец…

— Ну он постарше — заметил я и, решив, что ситуация достаточно сильно разрядилась, велел — Дэв Мук. Поднимись. Сядь вон к той стене.

— О… — мотал головой дэв.

Шагнув, с силой пнул его по бедру.

— Встань!

Гигант неуклюже подскочил. И разом превратился из лежащего плакса в трехметровую гору мяса нависшую надо мной утесом. Трусы он натянуть не успел, и мы с Рэком невольно отшатнулись. Чем-то напоминая покорное травоядное, великан дотопал до указанного места, наконец-то подтянул трусы и штаны, после чего уселся, скрестил ноги, уронил на бедра кисти рук и замер, вопросительно глядя на нас.

— Давай-ка побольше подробностей — ласково улыбнулся я, протягивая ему бутылку с компотом — Хлебни сладенького, продышись. И начинай говорить.

— Спасибо… спасибо… — бутылка утонула в его ладони почти целиком и жалобно затрещала, пока он выдавливал ее себе в рот.

В буквальном смысле выдавливал. При этом не касаясь губами горлышка. А когда выдавил все до капли, вернул сплющенную бутылку мне, а сам торопливо прополоскал руку в воде и вытер о грудь. Рэк дернулся было, но я остановил его коротким жестом. Нас никто не хочет оскорбить. Тут что-то другое. Связанное не с нами. Его движения машинальны, он делал так уже очень много раз. Глянув на бутылку, спросил по наитию:

— Что не так с бутылкой?

— Пластик — лицо великана сморщилось в гримасе отвращения — Грязь!

Потрясающе. Пластик — грязь. И кто это заявляет? Мужик чьи яйца в данный момент полощутся в сточных водах.

Видя наше недоумение, Мук с готовностью попытался прояснить:

— Невидимая грязь, что убивает! Убивает постепенно — проходит сквозь кожу, проходит через желудок и собирается здесь и здесь — он постучал себя по лбу и по груди — А потом ты умираешь! Так всегда… так всегда… Что поделать? Но надо беречься. Бойтесь пластика! Он пикограммами оседает в мозгах, а затем сводит с ума! Я выпил потому что вкусно и хотел пить — но этим приблизил день своей смерти или безумия.

Та-а-ак…

Видя фанатичную и какую-то детскую искренность в его глазах, я понял, что тут нужен немного иной подход. Отойдя в сторону, демонстративно убрав оружие, я присел на корточки и мягко попросил:

— Расскажи нам о своем народе, дэв Мук.

— Я не укажу вам мой дом — эти слова были произнесены с решимостью обреченного — Пытайте, убивайте. Я не расскажу. Я дэв. Я часть семьи. Я не предам.

— Да не расскажем мы им о том чем ты здесь занимался — махнул я успокаивающе рукой — Меньше стресса, Мук. Меньше стресса.

— Я не поэтому! — дэв дернулся как ужаленный — К-хм… вы пришли мстить, верно? Пришил убивать.

— Не — покачал я головой — Скажу, как есть — мне плевать на тех, кого вы здесь убили. Они мне никто. Те, за кого я могу убить — все здесь. В этой трубе. Исключая тебя.

— Я не могу тебе верить — и снова эта обреченность.

И снова этот чистый язык. Чистый в смысле — без ругательств. Пообщайся с любым гоблином — да даже с нами — и через слово услышишь «дерьмо», «сука», «придурок», «сдохни», «хреносос». Это как часть разговорного этикета. Но дэв Мук говорит чисто. Он выругался недавно. Но в такой ситуации кто удержится от мата? Даже самый благочестивый из нас осерчает душой, если прервать его воображаемое соитие с лучшей самкой… Опять же шок.

— Когда я захочу отыскать твой дом — а я захочу — то справлюсь и без твоей помощи. Мне всего-то надо побродить чуть подольше по этим трубам и однажды я наткнусь на очередного дэва предающегося фантазиям в укромном уголке. И однажды мне попадется тот, кто укажет путь в нужное место. Если я сам на него случайно не наткнусь.

— Но не сегодня.

— Не сегодня — согласился я — Но давай не будем торопиться, дэв. Ты же можешь просто рассказать о своем народе? Вы вроде неплохие ребята, верно? И попадаться вам на пути не стоит только в день Резни, правильно?

— Так и есть! Мы никого не трогаем! Мы просто живем здесь! Просто живем! Раньше никогда сюда не приходили — но чуть больше года назад одна дверь почему-то открылась. Та дверь, что с экраном. Что никогда раньше не открывалась! И это случилось в день Резни… я был там…

— Был там?

— Да — великан вздрогнул, поежился — Все черно перед глазами! Я бегу. Все бегут. Мы кричим. Мы ищем. Мы ищем, но обычно никогда не находим. А потом успокаиваемся и все снова становится нормальным. Так было всегда! Но не в этот раз…

— Вам встретились чужаки.

— Да! Они были за той дверью с экраном. Дверь открылась — и там мелкашня вроде вас! Смотрит на нас. А мы бежим. Они начали стрелять! Вот — гигант ткнул пальцем себе в правый бицепс, где на светлой коже выделялись три красные точки — Они первыми выстрелили! Но… даже если бы и не стреляли… это день Резни.

— Вы ответили?

— Мы смели их. В день Резни мы становимся сильнее и быстрее. Злее. Мы ничего не боимся.

— И так весь день?

— Нет! Что ты! Только тридцать минут!

— Полчаса? — хмыкнул я — Всего полчаса? Вот это сучья невезуха у Трахаря случилась…

— Всего полчаса! Если никого не убивали, не проливали кровь — всего полчаса. Мы просто бежим. Никого не трогаем. Перепрыгиваем крыс и жавлов, колотим по стенам. А потом останавливаемся и возвращаемся домой. И все! Но тут эта дверь… я помню, как сломал одному шею. Сдавил и там что-то затрещало. А изо рта у него потекло… — гиганта затрясло — Фу! Фу! Фу! Он так на меня смотрел… так смотрел… а я разбил ему голову о стену, а затем раздавил глаза и… и… я откусил у него кусок из шеи. Вот… потом меня неделю рвало. Хотя в тот день мы ели…

— Отвлекись — прервал я его нагнетание — Ты сказал перепрыгиваете крыс и жавлов? Как они выглядят?

— Обычно — удивился дэв и зашевелил пальцами — Чешуя разных цветов у крыс. А у жавлов кожи нет, они как пузыри. Еще они яйца в воду откладывают.

Дэв Мук описывал плунарных ксарлов и беспанцирных черепах. И если черепах — жавлов — мы тоже могли спокойно оставлять в тылу, то вот плуксов…

— И крысы вас не трогает? Не нападают?

— Крысы на нас? — поразился дэв — Конечно нет. Зачем им это?

— Действительно — улыбнулся я — Зачем им это? Вы их едите?

— Иногда. И жавлов тоже. Можно многое приготовить. Но все равно вкуснее мясных грибов не сыскать. Настоящее мясо едим только после Ража в день Резни. Традиция и все такое.

— Но в тот день кушать пришлось другое? — вернулся я к главной теме.

— Да… в тот день мы убивали по-настоящему.

— И во время Ража всех подряд вы не крошите? Крыс и жавлов не трогаете?

— Конечно нет! Не знаю почему, но мы нападаем только на чужаков вроде вас. Хотя слышал это только от старших. Но и те не встречали чужаков — мы лишь слышали, что так было раньше. Но у нас никогда не было чужаков! Мы никогда не убивали!

— Убили и убили — пожал я плечами — Всякое случается. Давай о том моменте. Дверь открылась. А у вас Раж. Вы налетели, сбили с ног первых. Убили. Остальные что? Побежали?

— Да. Сначала стреляли. Убили Молка, Миклу, Лошу. А потом побежали. Те, кто остался. А мы за ними. Бежали долго. По трубам и лестницам. Кое-где трубы узкие, там мы не могли бежать, только ползти.

— И пауки смогли оторваться — понял я — Но потом трубы расширились, и вы догнали выживших.

— Да. Под конец, когда меня уже ранили в руку и голову, мы догнали последних двух. И убили. Мы бы может и не догнали, но один вдруг прямо на бегу замер, что-то пробормотал про «гребаный мемва» и упал как мертвый. Так и добили его.