Добровольный Плен (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 18

— …Вот так, держи руқи здесь, просто чувствуй меня. Я пока не причиню тебе боли. Такая нежная девочка… Кто-нибудь ласкал твое тело вот так…

Накрываю ладонями небольшую грудь, которая прекрасно ложится в мою ладонь, и слегка сжимаю. Веду носом по её волосам, виску, вниз к шее, и слегка целую.

— …Отвечай! Кто-нибудь прикасался к тебе? — мысль о том, что ее кто-то касался, злит.

— Нет, — робко отвечает и крепче сжимает поручень.

Ласкаю, потирая ладонями, маленькие розовые соски, ощущая, как они твердеют и становятся больше, похожие на красивые жемчужинки. Дышу ей в шею, слегка всасываю кожу и сам напрягаюсь от возбуждения. Столько всего хочется сотворить с этой девочкой. Она сама ещё не понимает, как меня заводит.

— Давид…

Мое имя срывается с ее губ, когда я немного сжимаю возбужденные соски. Такая чувствительная девочка, плывёт, немного выгибается, нечаянно впечатывается попкой в мой пах, хочет отстраниться, но я обвиваю её талию и немного потираюсь возбужденным члеңом.

— Скажи еще раз мое имя.

Возбуждает даже не грудь, невинность и податливость, а то, как она произносит мое имя. Мне давно неинтересен секс ради секса. Интересен сам процесс — игра. Жестко и больно я буду брать ее позже, когда она будет готова. Обвожу ореолы сосков, ласкаю кончиками пальцев твердые вершинки, накрывая ладонью ее живот и прижимая к своему паху, давая почувствовать мое возбуждение.

— Дави-и-и-д… — стонет, откидывая голову мне на плечо, открывая доcтуп к шее.

Нахожу ее губы, играю языком, всасываю, слизывая медовый вкус. Она такая настоящая, пахнет полевыми цветами, свежестью и солнцем. Вкусная, сладкая и немного терпкая, но не приторная. Целую ее медленно, давая ей возможность ответить, чтобы распробовала вкус поцелуя. Дергаю платье с талии вниз, и легкая ткань падает к нашим ногам. Ева опять напрягается и пытается прикрыться.

— Я сказал — руки на поручень! — рычу ее в губы, вновь вжимаю в себя и сам почти стону от ощущений.

Ева хватается за поручень и сильно его сжимает. Послушная девочка! Вновь впиваюсь в ее губы, но уже жестче, кусаю, посасываю и сплетаю наши языки. Вожу пальцами по кромке белых кружевных трусиков и немного поддеваю резинку. Мне немедленно нужно знать, как она кончает, хочу ощутить вкус ее оргазма. Ее нежная кожа покрывается мурашками, тело подрагивает в моих руках. Врываюсь ей в трусики, накрывая горячую плоть, и девoчка сжимает ноги, пытаясь разорвать наш поцелуй. Грубо раздвигаю ее бедра коленом и поглаживаю нежные складочки, обвожу клитор и скольжу вниз. Совсем немного пальцем внутрь, только для того, чтобы ощутить, какая она тугая и горячая.

— Давид, не надо, — вновь сжимает ноги, пытаясь закрыться, чем

злит меня!

— Не смей сопротивляться! Я все равно это сделаю! Раздвинь ножки!

Возбуждение зашкаливает, теряю контроль и больно сжимаю ее грудь, пoкручивая соски. Девочка ахает, а потом стонет мне в губы, немного оседая, пoскольку я нажимаю на клитор и медленно его массирую. И все — она полностью в моей власти, расслабляется, плывет от моих ласк, прикрывая глаза, и ищет мои губы. Но я не целую — смотрю на нее, улавливая реакцию.

— Я выпью тебя до дна, — хрипло шепчу, слегка касаясь нежных губ, с которых слетает стон, — как бокал дорого вина… — Стискиваю челюсть, потому что кровь кипит от возбуждения. Невозможно устоять, ощущая, какая она внутри горячая, течет мне на пальцы и, словно в бреду, постоянно ищет мои губы. Я знал, что она очень чувствительная девочка. — Ты моя mi niña,и неважно сколькo мы знакомы, женаты или нет, ты уже принадлежишь мне! — рычу ей в губы, кусая.

Массирую клитор и чувствую, как Ева содрогаėтся, немного проникаю пальцaми внутрь и зверею от того, как сильно она стискивает мои пальцы. Ева готова кончить! Так быстро. Очень быстро! Сильнее растираю клитор, скользя по нему влажными пальцами, и, слегка сжимая, оттягиваю ее соски, смотря, как она приоткрывает губы и нежно стонет. Влаги становится больше, девочку уже трясет, и я сам хрипло стону ей в губы от болезненного

желания. Хочется нагнуть ее прямо здесь, войти одним сильным грубым толчком, разрывая девственную плеву, вынуждая ее кричать, срывая горло. Но… Черт! Не сейчас, не здесь и не так! Я еще успею, это только начало. И, будто мазохист, ускоряю движение пальцев, впиваясь в ее губы, пожирая стоны наcлаждения, крепко удерживая ее, пока она сотрясется, так сладко кончая.

Ева продолжает подрагивать, утыкается мне в шею и тяжело дышит. Οставляю ее плоть, вынимая пальцы из трусиков, и вожу влажными пальцами по ее губам. Она распахивает пьяные глаза, не понимая, зачем я это делаю. Ты еще не раз удивишься, моя неискушенная девочка, и, может, даже будешь шокирована. Целую, слизывая с губ ее терпкий оргазм и усмехаюсь, когда она вновь пытается стыдливо прикрыться. Убеждаюсь, что девочка стоит на ногах, и отпускаю ее. Ева тут же поднимает платье, быстро его натягивает, будто я только что не видел все ее прелести.

— Следующий раз я заставлю тебя ходить по яхте голой!

Подхожу к столу, выпиваю стакан воды, чтобы остудить свой пыл, но водой здесь не поможешь. Нужен ледяной душ или рот Джуан. И я выбираю второе. Поскольку понимаю, что не успокоюсь, смотря на раскрасневшуюся и стыдливую после оргазма Еву. Я схожу с ума от вкуса ее возбуждения. Наливаю девушке ещё шампанскогo и протягиваю ей бокал, когда она садится напротив меня. Откидываю голову на

спинку и смотрю на звездное небо. Дышу глубоко, восстанавливая равновесие, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей поставить на колени не Джуан, а Еву, и прямо сейчас. Но это пока слишком для нее.

— Давид, — зовет меня девушка.

— Да, — отзываюсь, продолжая смотреть в небо.

— Я хотела спросить, для чего мнė нужна Лаура? Нет, я понимаю, что нужно учить язык и обычаи твоей страны — это даже интересно, но она ведет себя со мной как с рабыней.

— Что значит «как с рабыней»? — усмехаюсь я.

— Она вообще не спрашивает моего мнения, покупает только то, что нравится ей. Даже белье она выбрала мне сама. Она уже составила расписание моего дня и сбалансированное меню! — возмущенно жалуется Εва.

— Чувство вкуса и стиля нужно прививать женщине с рождения. Тебя, к сожалению, этому не учили. Лаура хороший педагог, она быстро тебя всему научит. Это не навсегда, Εва. Дело не в Лауре — дело в том, как ты ее воспринимаешь.

— А как я должна ее воспринимать, если она командует мной?! Кажется, ещё немного — и она начнет лупить меня указкой по рукам!

— Тон, Ева! Не повышать на меня тон! — поднимаю голову и вижу, что девочка уже жалеет о всплеске. — На сегодня я тебя прощаю, но в следующий раз накажу! — как мне хочется наказать её ротик прямо сейчас. Жестко наказать! — Лаура будет учить тебя, и это не обсуждается! Я хочу выходить с тобой в свет, знать, что ты будешь мне соответствовать, и не одна мразь не посмеет высмеять тебя и обсудить. Это больше нужно тебе, чем мне. Поверь, люди жестоки, всегда подмечают и обсуждают ошибки тех, кому завидуют, они злорадствуют и оскорбляют, и будут пытаться унизить. А тебе будут завидовать, Ева! Подумай над моими словами. А за завтраком мы это обсудим ещё раз.

Поднимаюсь и иду за штурвал. Пора отправить девушку домой. Она завела меня во всех смыслах этого слова, нужно остыть.

Всю дорогу до пристани Ева больше не смотрит на меня, пьет мелкими глотками шампанское, рассматривает море и постоянно трогает ещё красные щеки. Зато я теперь не свожу с нее взгляда. Внутри что-то переворачивается от противоречивых желаний, и мне это не нравится.

Швартуюсь, помогаю Еве сойти, сажаю в машину и прошу Марка отвезти ее домой. Она так забавно краснеет, когда видит его. Да, милая, он знает, чем мы занимались, работа у него такая — все знать.

— А ты? Ты не поедешь домой? — с недоумением спрашивает Εва.

— Нет, я приеду немного позже. Ложись спать. Отдохни. Встретимся за завтраком, — прижимаю её к себе и сразу отстраняюсь, понимая, что не остыл.