Эхо поющих песков (СИ) - Шульгина Анна - Страница 22

— Новые дороги пусть лягут под ваши ноги шелковой лентой. — Чуть более горячая, чем привыкла королева, вода омыла колени. — Руки ваши, соединенные человеческой волей и Её благословением, пусть не размыкаются. — Новый поток от локтей вниз. — Мысли ваши пусть будут направлены друг на друга, и никогда — в разные стороны. — Волосы намокали неохотно, и все же коса снова отяжелела, оттягивая кожу головы.

Дождавшись, когда жрица промокнет её кожу и всего парой слов высушит уже распущенные волосы, Тамила с облегчением скользнула в широкий ворот простой рубахи до пят из небеленого льна. Королева давно привыкла к наготе, не смущаясь присутствием многочисленных служанок, помогающих при купании, теперь же, стоя обнаженной всего в паре шагов от святилища, в котором, вполне возможно, уже ожидает жених, торопливо затянула шнуровку на горловине, пряча острые плечи.

Краткость подготовки могла показаться пренебрежительной, но, учитывая обстоятельства и тот факт, что взбешенный Совет может попытаться взять храм штурмом, это даже к лучшему.

Маара отвернулась, тяжело опираясь ладонями на край стола:

— Иди.

Тамила уже занесла ногу, чтобы сделать шаг, но потом вспомнила вопрос, который не давал покоя ещё до переноса. Пусть теперь он потерял острую актуальность, но королева малодушно воспользовалась минутной задержкой.

— Верховная, вы говорили, что мать моего жениха принесла сына в храм для имянаречения.

— Да, это так.

— Зачем?

Ещё тогда Тамилу удивило это решение — зачем показывать бывшим сестрам своего ребенка? Ребенка для храма нежеланного и даже оскорбительного. Для выбора имени совсем не обязательно обращаться к жрицам. Да даже благословение жриц лишь религиозная формальность, никто не осудит и не посмотрит косо, если родители этого не сделают. Всё же вера в их обществе дело добровольное, даже сам глава Совета не стесняется порой высказывать довольно далекие от почтительности речи в адрес храма.

Маара, повернувшись к замершей у порога невесте, лишь отстраненно качнула головой:

— Не знаю. Думаю, хотела, чтобы мы убедились в отсутствии магического дара у ребенка. Или же вера её, несмотря на отступничество, укоренилась в душе достаточно глубоко.

— И вы не увидели в нем этого дара? — Тамила затаила дыхание в ожидании ответа.

— Если бы он был, и Беатли, и её ребенка уничтожили бы сразу. Нет, жрицы не рассмотрели в нем и крупицы силы. А если бы все же что-то было, и её сын каким-то образом уцелел, я бы убила тебя, чтобы не допустить кощунственного брака.

Сказала она это с усталой полуулыбкой, но вот в искренности слов королева не усомнилась. Действительно, какое счастье, что её жених родился не магом.

Он уже ждал её в святилище. Одетый в простого кроя светлую рубаху такой же грубой ткани, что и её платье. Вот только брюки остались те же, в храме не нашлось этой детали мужской одежды. Босоногий, как и Тамила. С мокрых волос на шею и плечи скатывались капли, пятная рубашку — вряд ли кому-то из жриц пришло в голову предложить высушить их магией.

Тамила, задержав на мгновение дыхание, решительно прошла в центр комнаты, водружая шкатулку на алтарь. После чего вернулась к порогу, за которым, не переступая его, стояла Маара, и решительно захлопнула дверь. Появилось искушение для надежности заложить ещё и засов, но чего не было, того не было.

Мариф отреагировал на это удивленно приподнятой бровью:

— Разве для ритуала бракосочетания не нужно благословление жрицы?

— Нет. Мой род благословлен Богиней, потому наши ритуалы не нуждаются в их присутствии.

Она остановилась перед женихом, чувствуя одновременно предвкушение и страх. Страх, что не ничего не выйдет. Что у неё не получится снова пережить агонию коронации. Или что она сама переживет, а вот Марифу на это не хватит сил.

Всё тот же тайный раздел библиотеки, в котором древние книги сохранились лишь благодаря магическому поддержанию необходимых условий хранения, содержал не только дневники давно почивших предков. Королева внимательно изучала всё, что смогла расшифровать, не прибегая к помощи посторонних. Выносить что-либо она опасалась — никто не поручится, что её покои время от времени не обыскивают. Не потому что подозревают, а просто из предосторожности. Потому, зная, что последний, кто мог бы беспрепятственно проникнуть в её личный уголок знаний, погиб десяток лет назад, свободно чувствовала себя лишь там. И ритуал введения нового члена семьи в род Ассандер на всякий случай заучила. Не то, чтобы она собиралась его применять, хотя бы потому, что, в случае успеха, именно ему, вновь принятому, будет подчиняться корона. Но, как и всё, что касалось особенностей родовой магии, тщательно изучила и запомнила.

— Не бойтесь. — К изумлению Тамилы, жених подошел вплотную и осторожно провел ладонью по её волосам. Это было непривычно — только личные служанки и жрицы могли так свободно касаться королевы. Но и неприятно не было. Даже наоборот, стало будто чуть легче от того, что он понимает её состояние. — Вы прошли тяжелейший путь, который способен осилить не каждый мужчина, поэтому даже не сомневайтесь, у нас всё получится.

Говорил он тихо и почти ласково, словно успокаивал испуганного ребенка. И оттого, насколько это контрастировало с тем, что им предстоит, Тамила невольно улыбнулась.

— Я не боюсь. Скорее, волнуюсь. Вы готовы?

— Что я должен делать? — Он не отступил, продолжая стоять вплотную, так близко, что королева ощущала тепло его тела.

— Сначала мы должны умыться первородным огнем.

Будто только и ждавшее этих слов пламя в жаровне за алтарем полыхнуло длинными языками темного, почти вишневого цвета. Странным образом оно не только не осветило комнату, но будто вобрало свет, сгущая тени.

Они подошли к нему рука об руку, молча и почтительно поклонились, про себя благодаря за возможности касаться святыни. Во всяком случае, Тамила благодарила, о чем в этот момент думал жених, она сказать не могла.

Погрузив ладони в огонь, они зачерпнули его горстями, быстрым троекратным движением омывая лицо. Пусть, в отличие от обычного, это пламя не обжигало, но и приятным это касание не было.

Тамила, жестом показав, что не нуждается в помощи, взяла из жаровни маленький металлический кубок. Он был раскален докрасна, но тоже казался лишь слегка горячим, быстро темнея в пальцах королевы.

Уже поняв, что будет дальше, Мариф вынул второй предмет — небольшой кинжал, тонкий, с отсвечивающим синим острием. Рукоятка жгла ладонь, но кожу не повреждала. Эта часть обряда была привычной, разве что обычно хватало только сделать надрез и совместить ладони, смешивая кровь, а остатков её на лезвии хватало для жертвенного огня.

— Нам надлежит произнести клятвы, — Тамила без колебаний протянула левое запястье, правой рукой подставляя под него кубок. — После этого обряда вы не только станете моим мужем, но и войдете в род Ассандер, умерев для своего. Готовы ли вы к этому?

— Готов, — не задевая глубоких вен, Мариф быстрым движением полоснул по бледной коже, стараясь касаться лишь острием. Широкая сторона кинжала понадобится чуть позже.

Тяжелые капли с дробным звуком застучали о дно кубка.

— Принимая вас в мужья, я клянусь хранить верность телом и разумом вам, как своему единственному королю и повелителю. Клянусь дать все знания для владения фамильным даром. Клянусь быть опорой и поддержкой перед лицом любой опасности.

Лишь три клятвы, которые следует давать с чистым сердцем и пониманием, что за нарушение любой из них кара будет неминуемой и страшной, потому подбирать их следует с огромной осторожностью.

Кубок заполнился уже до середины, когда королева кивнула, показывая, что довольно. Повернув кинжал боком, жених быстрым касанием прижег рану. Шипение, сопроводившееся характерным запахом, но Тамила лишь чуть плотнее сжала губы, ни единым звуком не выдав реакции на резкую боль. Переведя дыхание, она отдала кубок почти мужу и с той же бережной почтительностью сжала кинжал.