Эхо поющих песков (СИ) - Шульгина Анна - Страница 5

— Магистр просил передать, что Совет что-то замышляет. Не поддавайтесь им и не принимайте поспешных решений.

Помедлив несколько секунд и не дождавшись продолжения, Тамила присмотрелась к лорду. Это для других он менестрель и обаятельный шут, развлекающий королеву и её фрейлин. Те же, кто более внимателен, рассмотрели и выправку, и быстрые точные движения, выдававшие умение обращаться не только с музыкальными инструментами, но и с оружием, и до невозможности ловкие руки. Такие бывают только у карманных воров и магов. Любимый и самый талантливый ученик главного королевского чародея практически неотлучно находился при королеве. Разве что традиционную мантию магов сменил на менее привлекающее внимание придворное платье.

Но что хотел этим сказать старый интриган? Не верить никому? Это и так понятно. Или же Дарий пока не уверен в своих предположениях, но заранее хочет настроить Тамилу против дяди? В любом случае, к его словам стоит прислушаться, советы чародея редко бывают бесполезными.

— Я благодарна магистру Дарию за заботу, но его слова слишком расплывчаты и двусмысленны. Как и его отсутствие на Совете, которое уже породило множество слухов. — Заметив, что лорд Кайт набирает в грудь воздуха, чтобы выступить в защиту учителя, королева взмахнула ладонью. — Довольно! Я вас услышала. Передайте магистру, чтобы он пришел сегодня на закате в мои покои.

Судя по тому, как резко кивнул посланник, ответ его не устроил, и Тамила решила немного сгладить неприятное впечатление от разговора:

— Благодарю за песню, пусть она печальна, но красива. И символична.

— Я бы хотел, чтобы ваше сердце было наполнено радостью, а не печалью. — Поскольку руки королева ему не подала, лорд Кайт, встав на одно колено, поцеловал подол платья. — Простите за принесенные дурные новости.

— Вам не за что просить прощения, тревожные новости будут всегда, а вот талантливые менестрели встречаются редко. — Она поднялась и, пройдя мимо застывшего мага, остановилась у незаконченного гобелена. — Что вам напоминает эта работа?

Теперь и лорд Кайт приблизился, пристально рассматривая вышивку.

— Не знаю что это, но оно настолько жуткое, что можно вешать на границе для отпугивания врагов. Хотя, есть и положительная сторона — когда леди Лита вышивает, она молчит.

Тамила, припомнив вечно щебечущую и довольно бестолковую леди Литу, не выдержала и рассмеялась:

— Вы чудовище. Не смейте порочить умственные способности моих фрейлин и ступайте прочь, мы и так нарушили всяческие нормы приличий.

— Сплетни придают жизни определенную остроту, — маг склонил голову и сделал скользящий шаг назад. — Не смею больше утомлять своим присутствием.

Легкие шаги за спиной, и вот уже такое привычное и родное ворчание:

— Вот ведь прохвост, а? Так и норовит остаться с вами наедине.

Тамила снова улыбнулась, но теперь широко, искренне.

— Нянюшка, вы придаете слишком большое значение обычному флирту, — королева обернулась к той самой пожилой леди. — Он позволяет немного развеять скуку.

— Вот и пусть бы чего хорошего спел или рассказал, а то только гадости всякие сочиняет.

Леди Митра, которая приходилась молочной сестрой матери Тамилы, уже давно должна была отправиться на покой. И здоровье подводило, да и просто нужда в присутствии няньки давно отпала. Но королева не могла отпустить последнюю ниточку, связывающую с детством. Совершенно не рационально и во многом эгоистично, и все же хотелось пусть на несколько минут, но оказаться в детстве. Когда главная беда это испачканное в вишневом соке платье, а любую проблему можно устранить, всего лишь пожаловавшись отцу.

— Вдохновение материя тонкая, оно неподвластно нашему желанию, — Тамила чуть приподняла руки, облегчая доступ к застежкам платья. — Я устала, немного посплю.

— Конечно, сейчас позову служанок, — горячие пальцы, распустившие шнуровку, исчезли, сменившись зычным криком. — Вы куда пропали, бездельницы?

Королева поморщилась от громкого звука, позволив дорогой ткани наряда стечь на пол, рассеянно кивнула удаляющейся нянюшке и повернулась к тут же подскочившей горничной:

— Распусти волосы.

— Присядьте, моя госпожа.

Тамила в зеркале наблюдала, как легкими проворными движениями служанка убирает заколки, удерживающие корону. Касаться её было запрещено всем, кроме королевы, поэтому дождавшись, когда девушка расплетет сложные косы, Тамила сняла золотой обруч, украшенный тринадцатью диантами. Такой легкий, почти неощутимый в руке, и такой тяжелый… Многие душу бы отдали за обладание этим украшением, но мало кто знал, что проблем и горя корона приносит больше, чем счастья.

— Расскажи, что нового во дворце, Сола.

С личной служанкой королева не была подругой, да это и невозможно, слишком разное положение. Вместе с тем и жизнь ей не осложняла. Позволяла многие вольности, за которые знатные дамы давно велели бы высечь. И пусть рабство было отменено ещё прадедом Тамилы, положение слуг высокородных господ от этого практически не изменилось.

— Повариха разругалась с главным посыльным. Из-за чего точно, никто не знает, но говорят, что его сына видели с её дочерью, — тихий голос Солы не раздражал, как и бережные пальцы, мягко массирующие виски. — В саду кто-то оборвал клумбу с сиреневыми тюльпанами, садовник в ярости. А ещё говорят, что войска Ориса стоят у самой границы, у них там учения. Наверное, врут.

Про учения Тамила знала, как и про то, что тюльпаны оборвал тот самый сын посыльного, только предназначались они не дочке поварихи, а совсем другой даме, занимающей куда более высокую должность. Именно такой букетик сегодня красовался в прическе одной из фрейлин.

Королева вздохнула про себя — казалось бы, дворец огромен, штат прислуги и просто прихлебателей, постоянно проживающих здесь, почти неисчислим, но слухи здесь те же, как в самой захудалой деревне. Разве что чуть разнообразнее, дороже и с легким налетом придворной таинственности.

— А ещё говорят, что дочь поварихи беременна, — служанка перешла на шепот, делясь самой последней и свежей сплетней.

— Ммм… Скажи, а как ты защищаешься от беременности? — Тамила сняла тяжелую серьгу и в отражении посмотрела в глаза горничной. О её интрижках она знала, но, пока всё находится в рамках приличий, не считала необходимым как-то вмешиваться.

— Госпожа, это большой грех! — Про грех королева тоже знала, но взгляд не отвела, и Сола продолжила. — Есть такие травки, если каждый день заваривать их и пить, ничего не будет. А можно купить уже готовое зелье, но оно дорогое. И готовится несколько дней, зато потом достаточно едва ли не капли. — Щетка размеренно скользила по волосам, приглаживая пряди, переливающиеся темным атласом. — Знатные дамы заказывают сразу большой флакон, зелье долго сохраняет действие.

— И где его готовят, ты, конечно, не знаешь?

Невыразительно-смуглое личико горничной расцвело румянцем, и девушка быстро замотала головой, едва заметно улыбаясь.

Тамила потянулась к стоящей на столике шкатулке. Тяжелая крышка откинулась, и мягкий свет рассыпался сотнями бликов на содержимом.

— Сегодня же закажешь отвар. — На стол легла тяжелая золотая монета, за которую можно было купить не только зелье, но и совесть травницы. — Если кто-то случайно узнает, скажешь, что для себя. — Вторая монета легла рядом с сестрой. — А если проболтаешься сама, велю вырвать тебе язык. Ступай.

— Вы молоды и оттого порой легкомысленны. — Ладони королевского чародея, не касаясь кожи, рисовали круги и овалы над телом королевы, лежащей на кушетке. — Дорога же длинна и небезопасна, и я не вижу веских причин, чтобы так рисковать. Морской воздух действительно полезен, но не настолько, чтобы бездумно подвергать опасности вашу жизнь.

Совершив полный круг, руки соединились напротив груди, усиливая давление на медальон. Диант начал медленно краснеть, разжигая спрятанную глубоко внутри огненную искру в пожар, заполнивший весь камень. Нагретый медальон уже ощутимо жег кожу, но Тамила молчала, не шевеля даже кончиками пальцев. Эта процедура давно стала неприятной и все же жизненно необходимой, без которой королева давно должна была умереть. Магический камень не давал проникнуть яду в сердце, сдерживая отраву и вынуждая постоянно находиться вблизи Дария — только он знал, как правильно настроить медальон. Да и разряжался он всё быстрее, теперь такую процедуру приходилось проводить каждые семь дней.