Пустоцвет (СИ) - Зика Натаэль - Страница 66

— За то время, что мы знакомы, ты показал себя вполне вменяемым человеком. Надеюсь, не разочаруешь и впредь. Да, уже говорил — прислуга в доме будет вся за мой счет и мною же подобрана. За исключением кандидатуры любовницы, но и ее мои люди проверят, не обессудь, утечка информации нам не нужна. Кстати, тебе придется сделать вазектомию. Мне не нужны конкуренты для Таи, как и жареные факты для прессы.

— В этом нет необходимости, — поспешно отозвался Дмитрий, — я буду предельно осторожен, мне самому внебрачные дети не нужны.

— Не хочу неприятных сюрпризов, поэтому это не обсуждается. Завтра тебя отвезут в клинику, там ждут, всё сделают качественно и безболезненно, — Гуров, по-прежнему, руководил его жизнью, и компромиссов не признавал.

— Но, — мелькнула мысль рассказать, что он и так бесплоден, но неожиданно Дмитрий испугался. Вдруг Гуров разочаруется и устранит ни на что не годного зятя? Всё-таки, бесплодие для мужчины — это, как бы, неполноценность. Нет, лучше он промолчит. Даже лучше — Гуров будет знать, что обрек Сомова на бездетность, может быть, чувствуя вину, отнесется к нему еще лояльнее? — Я согласен.

— Прекрасно. Значит, завтра в клинику, день на восстановление, и потом поступишь в распоряжение Анатолия Александровича.

День на восстановление? Наркоз? Это опасно? — встревожился Сомов. Сомнения накинулись с новой силой.

— Местное обезболивание, вмешательство минимальное, — поморщился Гуров. — Прекрати истерить, ничего с тобой не случится, мне нужен живой и здоровый зять. Айболиты расстараются. О другом думай — осознаешь ответственность? Потянешь компанию?

— Да, я справлюсь.

— Это в твоих интересах, ведь в противном случае ты останешься ни с чем. Рекомендую не предпринимать никаких шагов и не принимать единолично никаких решений. Сначала консультация со мной и Щербаковым, впрочем, к этому мы еще не раз вернемся, когда будем обсуждать контракт.

— Я понимаю.

О, чуть не забыл! Твои родители слишком рьяно принялись заботиться о девочке, намекни им, чтобы умерили пыл. Надеюсь, у тебя хватит ума не рассказывать им, что Таисия не родная тебе?

— Я не идиот.

— Надеюсь. Значит, объяснишь, что ребенок переезжает к нам, потому что Ксане нужен покой, а девочке незачем видеть больную маму. Твои родители смогут видеться с ребенком — нечасто и под присмотром — в отдельно обговоренные дни. В твоем доме они не должны никогда появляться, Ксению им видеть незачем. Я бы совсем перекрыл им доступ к Таисии, но это будет выглядеть достаточно подозрительно. Напоминаю, что для всех — у нас дружная и любящая семья.

— Конечно. Я поговорю с родителями.

— Ещё — напишешь завещание на всё своё имущество. Недвижимость, счета, акции, машины — всё, чем владеешь, завещаешь Таисии. Отбирать ничего не собираюсь, это будет гарантия, что ты сто раз подумаешь, прежде чем решишь, пойти против. Я знаю, что ты многое приобретал на отца с матерью, поэтому даю тебе месяц, чтобы вернуть имущество. Дарственная, покупка — не важно. Конечно, завещание можно отменить, написать новое, но, не обольщайся, что это поможет. Таисия, в любом случае, твоя дочь и является наследницей первой очереди. Родители уже пожилые люди, им не так долго осталось, а больше близкой родни у тебя и нет. Повторяю — это не угроза, если ты будешь играть по моим правилам, тебя и твои копейки никто не тронет. Должность генерального, соответствующий оклад, пакет акций, власть и космические перспективы, разумеется, под моим присмотром, что в твоих же интересах — считаю, щедрой платой за то, что ты остаешься без родных детей и всю жизнь будешь добр к моей дочери.

— Я все понимаю, не подведу! — твердо ответил Дмитрий.

Домой он ехал, еле сдерживая ликование — получилось! Он смог, он выбился, он прорвался!

Потерпеть жену с протекающей крышей? Да, запросто! Дом огромный, отведет ей весь второй этаж, пусть сиделки за ней следят. Сделать ее счастливой? Еще легче — потакать всем капризам, покупать сладости, игрушки, никогда не ругать. И он будет для нее хорошим, Гуров не сможет ни к чему придраться. Тайку заберут? Да, на здоровье! Чужой ребенок его не волновал, от слова «совсем». Конечно, провели его Гуровы ловко, но теперь он засыпан ништяками, так что, на многое можно закрыть глаза. С родителями будет сложнее, но он что-нибудь придумает. Как-нибудь объяснит, почему им нельзя к сыну в дом, а внучку они будут видеть по расписанию.

В клинике Дмитрий распереживался. Врач, отметив бледность пациента, поспешил развеять страхи.

— Мы сделаем вам местное обезболивание. Зубы лечили?

Сомов кивнул.

— Вот! Это даже проще. Я сделаю небольшой надрез, совсем крошечный, он заживет за три дня. Через неделю можете вести половую жизнь. Единственно — полная стерильность наступит только через три месяца, поэтому в течение этого срока рекомендуется применять контрацептивы.

Как доктор и обещал, процедура прошла быстро и большого дискомфорта Дмитрию не доставила.

Гуров был доволен зятем, чем не преминул с Сомовым поделиться.

Итак, жизнь сделала новый поворот, но он, кажется, опять успел ухватить выигрышный билет.

Почему-то после вазектомии, он стал засматриваться на детей. Главное, когда ему сообщили, что он бесплоден на 80 % — это его не особенно взволновало. Может быть, потому, что вероятность стать отцом у него была? Совсем небольшая, но была. А после операции у него никогда не будет сына. И даже дочери. Он достиг многого, богат, успешен. Кому достанется всё, если он умрет? Не то, чтобы он собирался, но подумать стоит. Правильно, все достанется Тайке, которая ему не родная.

Стало обидно.

Как так-то?

Если бы Машка родила ему ребенка! Он бы точно знал, что это его ребенок, и все оставил ему! Или ей. Нет, сын, всё-таки, лучше.

Господи, о чем он думает? Они с Машкой почти каждую ночь… и никаких детей. Почему он не пошел на обследование вместе с ней? Врач говорил, что, обратись он на пару лет раньше, его проблему можно было бы излечить. Могла же Маша настоять? Да, он отказался, да, и слышать не желал, но если она так хотела ребенка, почему не уговорила, не убедила? Он был бы здоров, если бы Мария проявила упорство и настойчивость.

Эх…

Кстати, теперь можно вернуть себе Машку! Заберет ее кухаркой, готовит она замечательно! Черт, она же беременна, куда её спиногрыза-то девать? Ребенок в доме ему не нужен, тем более…

Беременна…

А вдруг, она беременна именно от него, от её мужа?

Догадка полоснула, обожгла, заставила зажмуриться. Может ли такое быть? Они не предохранялись три года — и ничего. Но врач говорил… Черт подери, вероятность есть, срок у Марии больно подходящий…

Если у Маши его ребенок…

Никогда не хотел детей, но оказалось, теперь ему важно знать, что он настоящий мужик и оставит после себя сына! На худой конец, дочь.

Да и Мария будет более сговорчива, если он намекнет, что сможет отсудить у неё ребёнка, если она не согласится на его условия. А она может, он уже понял, что плохо знал свою жену. Ей же, дуре, с бывшим мужем будет лучше, чем матерью-одиночкой! Правда, вкруг неё странное скопление мужиков, но с ними он разберется.

Сначала он должен узнать, от кого она беременна! Причем, это надо сделать так, чтобы тесть ничего не заподозрил.

Счастье.

Чем его можно измерить?

Чашками кофе, принесенными любимым тебе в постель? Или — нежными поцелуями? А, может быть, улыбками ребенка?

Маша была абсолютно, категорически, безвозвратно счастлива.

После объяснения в прихожей прошла неделя, промелькнувшая, как один день, столько радости неё вместилось.

Как говорил классик?

«Счастливые часов не замечают».

А так же — дней, других людей, погоду на улице.

Егор с Марией не могли друг от друга оторваться.

Как изголодавшиеся и мучимые жаждой путники, которые, наконец-то, достигли оазиса, они пили свое счастье, и никак не могли насытиться.

Совершенно непонятно, как при этом оба успевали выполнять свою работу, причем так, что никто не догадывался, какие смерчи, самумы и ураганы происходят в личной жизни Корнева и Афанасьевой.