Пустоцвет (СИ) - Зика Натаэль - Страница 74

Супруги замкнулись в своем горе, почти перестав общаться друг с другом.

В какой-то момент Гуров очнулся, обнаружив, что по саду бегает чумазый четырехлетний ребенок.

Дочь.

Стыдно признаться, но он о ней почти забыл. Сразу после рождения девочку отселили в западное крыло, чтобы она своим криком не беспокоила родителей и их гостей.

Жена полностью отгородилась от детей — и от Ксении и от больного Костика. Упрекала, что из-за эгоистического желания мужа обзавестись наследником, чуть не погибла, несколько лет провела, как в аду. Он не мог ее винить, у жены был повод его ненавидеть.

Брошенная на нянек, девочка росла совершенной дикаркой, сосала палец, плохо говорила и шарахалась от родителей. Нет, дурой она не была, просто привыкла, что взрослым до нее дела нет, вспоминают только для того, чтобы наказать или отнять что-то.

Гуров схватился за голову — единственный ребенок империи, наследница!

Нерадивые няньки были немедленно уволены, на их место наняли новых нянек, гувернантку и толпу учителей.

Жизнь Ксюши полностью переменилась — теперь все ее просьбы немедленно исполнялись, все были ласковы и предупредительны.

Терзаемый раскаяньем за первые годы жизни дочери, Леонид Иванович старался наверстать упущенное, окружив ребенка заботой и любовью.

Как оказалось, маслом кашу испортить можно. Как и ребенка — любовью. Выросшая в атмосфере вседозволенности, Ксана получилась чудовищной эгоисткой. Но он любил ее и такую.

Мысль развестись с женой, найти помоложе, родить сына, поначалу мелькала, но Гуров терпеть не мог скандалы, а развод — это большой скандал. Все станут обсуждать его семью, показывать в спину пальцем, хихикать, когда он не видит.

Респектабельность — это не только успешные дела и солидное состояние. Респектабельность, в первую очередь, безупречная репутация, как деловая, так и личная. Уважение окружающих. Благопристойность. Надежность.

И Леонид Иванович отмел идею новой семьи.

Точно так же он отмел идею суррогатной матери — никакие деньги не заткнут рот, если женщина решит поделиться, что не Валентина Гурова, а она родила императору наследника. Разве что, убить, но убийство — тоже скандал и риск для репутации. Самая крайняя мера. Нет, лучше не ввязываться. Есть дочь, родная кровь. Вырастет, он удачно выдаст ее замуж, она родит внука…

Выросла, да. И родила. Опять девчонку, еще и черт знает от кого. Пришлось, спасая ту самую респектабельность, создавать ей подходящего мужа, раз уж Ксана не утерпела и пустилась во все тяжкие.

Сомов не особенно укладывался в образ зятя, который Гуров сам себе нарисовал, но выхода другого не было. Только голодный карьерист из низов закроет глаза на внебрачного ребенка и будет в рот тестю смотреть, во всем слушаясь, с наследником другой империи этот номер не пройдет. Было проще поднять наверх парня из среднего класса, который будет до смерти благодарен, чем договариваться с кем-то из молодых мужчин высшего круга, у которых и так все есть. Которым подержанная дочь Гурова, точно, не нужна.

Да и Ксанке лучше, если муж на коротком поводке, с мужем из другого круга на поводке была бы уже она сама.

Но и тут что-то не заладилось.

Дочь не нагулялась, что ли? Хотя, он же давал ей такую возможность, прикрывая и присматривая.

И вот, пожалуйста — к чему он пришел?

Ксения впала в детство и, чтобы ни говорили врачи, он чувствовал — это навсегда. Значит, история повторяется — ему опять придется растить девочку, махнув рукой на ее мать. Внучку. Дочку шального рок-певца, наркомана и пьяницы, перетра… переспавшего с парой сотен баб, не все из которых были чисты и невинны.

Господи, за что ему всё это?

Он теперь внимательно следил за внучкой, проводил с ней много времени, играя и просто общаясь. Сделал вывод из прошлого, и у Таи были не только плюшки, но и обязанности и наказания в виде временного лишения сладкого или игрушек, если она себя плохо вела, не слушалась. Были ограничения и запреты — в меру, конечно, чтобы ребенок понимал — его любят, но это не значит, что всё разрешат. Надо сказать, перевоспитывать двухлетку проще, чем четырехлетку, в случае с Таисией он почти не опоздал.

Пока Тая производила впечатление нормального ребенка, но Гуров со страхом ждал — не проявятся ли плохие гены ее отца.

Инфаркт разбил его жизнь на «до» и «после».

Трудно было привыкать, что не все теперь ему было доступно, что появились вещи, которые он больше не мог себе позволить. И с работой — состояние здоровья не позволяло, по-прежнему, держать руку на пульсе бизнеса, быть в курсе абсолютно всех событий и изменений в сегменте рынка, везде успевать. Да и Щербаков начал сдавать, трудно одному все на себе тянуть.

Хорошим выходом показалась идея сделать из зятя помощника, посадив в кресло генерального, дать ему толику власти.

Гуров давно понял, что для Дмитрия очень важна внешняя составляющая успеха — поклонение, почитание, зависть других. При этом Сомов не был идиотом, имел неплохую деловую хватку и профессионалом в своей области был выше среднего. При параллельном руководстве он являлся почти идеальной кандидатурой на эту должность. Пусть сидит, лелеет свое самолюбие, красуется и купается во внимании, а они с Анатолием, потихоньку, будут продолжать дело всей жизни.

Так, из симбиоза троих не совсем полноценных генеральных получится один нормальный руководитель, бизнес не пострадает, а продолжит развиваться.

Вроде бы, идея увенчалась успехом.

Признаться, с вазэктомией и завещанием на Таисию он перегнул. Решил подстраховаться со всех сторон, ведь он не вечен. Кто тогда защитит дочь и внучку? На Сомова надежда плохая, вон, как он обошелся с первой женой! Да, на него давили, да, он выполнил то, что они от него требовали, но это говорит только о том, что для этого человека семья не на первом месте. Стала не нужна — легко выбросил из своей жизни. Значит, так же, не задумываясь, избавится и от Ксаны, если с ее отцом, что-то случится.

Леонид Иванович был готов пойти на уступки, если Дмитрий упрется и категорически не захочет делать стерилизацию. Всё-таки, вазэктомия необратима, есть другие способы мужской контрацепции, можно было обсудить и найти устраивающий обе стороны выход. Но Сомов согласился.

А с завещанием он тянет, видимо, отец уперся. Ничего, можно подождать немного, а потом надавить сразу на отца Дмитрия. Если тот не дурак, побежит оформлять бумаги впереди автомобиля.

Сердце кольнуло, Гуров замер, прислушиваясь. Нет, отпустило.

Вот, живи теперь, оглядывайся, пульс считай да таблетки горстями глотай. Что-то расхотелось завтракать, пойти к внучке заглянуть? Рядом с ней Леониду становилось легче. Непоседливая малышка, непосредственная и улыбчивая. Солнышко.

Господи, дай время, позволь поставить на ноги, выучить, мужа достойного найти! Тогда и умереть не страшно…

Родители встретили приветливо, особенно мама. Отец поздоровался и выжидательно уставился на сына.

Черт, и тут от него ждут неприятностей?

Захотелось что-нибудь швырнуть в стену, но Сомов сдержался.

— Мам, покормишь?

— Конечно! Иди, мой руки, уже бегу накрывать, — мама заулыбалась и поспешила на кухню.

Поразительно, как некоторым женщинам нравится кормить! Что его мать, что Машка — тоже, вечно суетилась с тарелками и кастрюльками, а потом, с умилением, смотрела, как он ест. Надо признать, готовила Машка неплохо.

Черт, опять о ней!

Рассердившись сам на себя, Дмитрий, остервенело, тёр руки полотенцем, пока они не покраснели. Потом опомнился, повесил предмет на сушилку и отправился за стол.

— Борща, сынок? Или жаркое есть, с грибами, — мать смотрела влюбленными глазами.

«Постарела-то как!» — внезапно торкнуло Дмитрия.

— Давай все, но поменьше положи, а, то объемся.

— И мне налей, сама тоже садись, — в кухню прошел отец. — В кои-то веки, посидим за одним столом семьей. Как там Тая?

— Да, Димочка, как Таечка?