Пустоцвет (СИ) - Зика Натаэль - Страница 84

Прошлые ошибки он уже не вспоминал — достаточно покопался в них за время отсидки. Что скажешь? Во многом он сам виноват, слишком был самоуверен и беспечен, но назад ничего не отыграешь. Жизнь научила — надо радоваться тому, что есть, не заглядываясь на миражи. Он так и сделает.

Энск встретил хмурым дождем. Опять осень, как и шесть лет назад, когда так бесславно закончилась его сытая и богатая жизнь.

Его встречали двое мужчин, одного он смутно помнил — кажется, видел его в окружении Гурова.

Без лишних слов Дмитрия довезли до старой двухэтажки — надо же, еще не снесли! — выдали ключи, непрозрачную пухлую папку и оставили одного, пообещав, что сейчас зайдет человек, который все объяснит.

Мужчина посмотрел на закрывшуюся за встречающими дверь комнаты, потом обвел взглядом помещение — пыльно, грязно, убого. Он специально не сделал ремонт после жильца, не поменял мебель — хотелось, чтобы Мария в полной мере прониклась — так всё и стоит.

Похоже, теперь проникаться придется ему.

Открыл папку — документы на комнату и скромная сумма в очередном конверте.

Стукнула дверь, Дмитрий поднял голову и замер — Щербаков.

— Поговорим? — мужчина огляделся, брезгливо поморщился и остался стоять.

— Итак, ты вернулся. Леонид Иванович просил передать, что видеть тебя не желает. Хочешь спокойной и долгой жизни — комната у тебя есть, руки-ноги на месте — устраивайся, ищи работу, начинай новую жизнь. К Таисии не лезь, один раз тебя поблизости от девочки увидят или узнают, что ты интересовался — второго шанса, как сейчас, никто не даст. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я.

Сомов кивнул.

— Далее, мать тоже не ищи. Если она сама пожелает с тобой увидеться, тебе дадут знать. Деньги, — Анатолий Александрович кивнул на конверт, — экономь, больше благотворительности не предвидится. И да, за тобой будут присматривать, так что, не разочаруй Леонида Ивановича, не заставь его пожалеть, что с тобой обошлись мягко. Надеюсь, ты всё понял.

Сомов еще раз кивнул, и Щербаков, не прощаясь, вышел из комнаты, гулко хлопнув дверью.

Вот и началась новая жизнь.

Дмитрий пересчитал деньги — не густо. Работу придется искать быстро, но где? Какому работодателю нужен проворовавшийся и отсидевший в колонии бывший финансовый и генеральный директор? Даже просто менеджер с таким «послужным списком» никому не интересен, значит, придется искать что-то другое.

Через три дня он устроился дворником, благо, колония отучила от барских замашек и приучила к физическому труду.

Жизнь потянулась однообразная — подъем до свету, работа, бесконечные мокрые листья и окурки, бумажки от конфет, пластиковые бутылки. Иногда — собачье дерьмо. Иногда — не собачье.

Прошли месяцы, наступила зима, теперь он воевал со снегом и льдом, проклиная погоду. Подумать только, раньше он внимания не обращал на снег, ему даже где-то нравилась зима. Хотя — с чего бы ни нравилась, если он видел ее из окна машины или кабинета, если дорожки чистить приходилось кому-то другому?

Научился готовить, мыть пол и стирать, причем, вручную — машинки у него не было, а с его зарплатой еще копить и копить! С соседями по коммуналке он не то, чтобы подружился, просто они не трогали его, а он не замечал их — помогала репутация недавно откинувшегося, с ним не связывались. В противном случае, не поздоровилось бы, район-то не самый респектабельный! Временами Дима с тоской вспоминал первую жену — какой же он был идиот! Чего не хватало?

О новой Машиной жизни он ничего не знал, но однажды, в конце января, после особенно обильного снегопада, Дмитрий заканчивал расчистку на площади у Дома Творчества. Ледяной городок, построенный специально для развлечения маленьких жителей города, днем никогда не пустовал, поэтому дворник спешил завершить работу пораньше.

Почему-то ему было больно смотреть на веселых и счастливых ребятишек, слушать их гомон, наблюдать, как папы и мамы катают детей на санках, как все вместе скатываются с большой горки. Только и остается — смотреть с завистью на чужое счастье, прозябая на обочине жизни.

Дмитрию осталось вывезти несколько тележек отколотого льда, он спешил — уже девять, на горке начали появляться дети с родителями — и тут он увидел Машу. Вернее, сначала услышал.

— Саша, подожди, смотри за братом, он же не успевает за тобой.

Вздрогнул, как от удара, развернулся и замер — Маша…

Красивая, хорошо одетая, весёлая, круглая — беременная?? Под шубкой живот выпирает, не спрячешь. Идет под руку с тем самым Корневым, который ему фигнал поставил. Двое мальчишек, наперегонки бегущих к горке.

Вот тебе и пустоцвет…

Маша с Егором прошли мимо, что-то обсуждая — кто обращает внимание на какого-то дворника? Он и сам раньше, в той, прежней жизни, не замечал прислугу.

Дмитрий смотрел, жадно, стиснув зубы, вцепившись в ручку лопаты до боли в пальцах.

Пацаны бегали, катались, толкались, громко хохотали — как самые обычные дети. Старшему сейчас — он посчитал в уме — лет восемь, а младшему года на три-четыре меньше. Он не умел точно определять возраст детей, как-то, раньше, не интересовался этим. Видно, что братья — похожи друг на друга.

В какой-то момент старший подбежал к сугробу, зачерпнул, слепил снежок, запустил им в брата, тот возмущенно завопил, и вот уже оба мальчишки, по уши в снегу, барахтались в куче, раскатывая ее и рассыпая.

Паршивцы, ему снова убирать все это!

— Сережа, ну-ка, немедленно вылезь! — строгий мужской голос. — Саша, смотрите, что вы наделали? Дядя все утро чистил снег, а вы?

Мальчишки встали, отряхиваясь, понуро посмотрели на растоптанную кучу.

— Мы поправим! — вызвался старший. — Пап, где взять лопату?

Корнев кивнул на дворника, который так и стоял столбом.

— Дяденька, — подскочил к Сомову мальчик, — простите нас, мы сейчас все соберем, только дайте мне вашу лопату!

Высокий мальчик, взгляд открытый, доброжелательный. Видно — любимый ребенок. Как и он сам когда-то, только ему и в голову не пришло бы помогать дворнику.

Дмитрий отдал лопату и встретился с взглядом Корнева. По резко сузившимся глазам мужчины, Дмитрий понял — узнал.

Оглянувшись на Машу, которая отряхивала снег с шубки, стоя вполоборота, Георгий шагнул ближе и коротко бросил:

— Вернулся, значит. Что ж, моё предыдущее предупреждение в силе — держись от моей семьи подальше.

Дворник отмер, вцепился в ручки тележки и повез её прочь, давя в себе желание оглянуться.

— Егор, чем это они заняты? — голос Маши.

— Исправляют, что напортачили. Мои сыновья должны уважать чужой труд, не желаю, чтобы они выросли барчуками. Ты не замерзла?

— Нет, но дети, наверное, все промокли уже. Смотри — у них даже на шапках снег. Подозреваю, что в сапогах и за шиворотом тоже.

— Ничего, пусть догребут, пока дворник не вернулся, а потом пойдем сразу в машину, не успеют замерзнуть. Мальчикам нужно разнообразие впечатлений, потом, здесь они со сверстниками могли бы познакомиться и пообщаться, — объяснил Георгий. — Но ты была права, надо позже приезжать, часам к двум дня. Сейчас слишком рано.

— Мне кажется, у нас на участке горка ничуть не хуже, — вздохнула Маша. — Но тебе виднее.

— Не мне — мальчишкам, — улыбнулся Егор. — Им полезно, но со временем мы промахнулись. Ничего, в следующий раз наверстаем!

Он еще раз бросил взгляд в сторону фигуры дворника — Сомов прилежно трудился и даже головы не поднимал.

Вот же… Неприятная встреча! Знал бы, не привез семью. Нехорошо, что Сомов увидел мальчишек, хоть Саша больше на деда, на отца Маши похож, чем на биологического родителя. Никому не позволит причинить сыну вред! Да, Саша его сын, Егора! Это он первым взял мальчика на руки, это в его палец вцепился сынишка, да так и идет по жизни рука об руку! Они вместе уже больше восьми лет. Он рассказывал сыну сказки, когда тот еще в Машином животе был. Вместе растут, познают мир, учатся. Его Сашок первое слово «папа» сказал! Нет, не первое, второе. Первое было — «сам». У них еще столько интересного впереди! Хороший парень растет, правильный! Егор гордится таким сыном и никому не позволит причинить мальчику вред.